Буэнос Айрес. Палермо. Ботанико.
У меня есть друг Гектор. Он ботаник. Нет, так-то он инженер. А по призванию ботаник. По виду, впрочем, тоже. Паганель в молодости. Степень рассеянности примерно такая же. Хотя, подозреваю, это не рассеянность, просто ему люди не так интересны как растения и другая живая природа. Я знаю его уже четыре года. И хотя мы регулярно танцуем на милонгах, я, например, не могу вспомнить ни разу, чтобы он смотрел на меня дольше пары секунд.
Мы живем по соседству. Вчера, обсуждая нагрянувшие ливни, Гектор сказал "надеюсь наш район не затопит". Я немедленно раздулась от гордости и удовольствия. Это как будто меня приняли в тусовку! Как будто старшие мальчишки взяли меня играть с ними в футбол или войнушку! Приобщили! Посвятили! "Наш район". Это ведь значит и мой тоже.
Сегодня мы ели мороженое на Либертадоре...у нас на Либертадоре. Вот странная штука, мне казалось, что я у себя, на Ленинском проспекте. Это какое-то особое ощущение. Когда ты попадаешь в место и понимаешь, что тебе там уютно как под пледом на диване. Как будто тебе как бы хочется почесать морду об углы, как принято у кошек. В Москве это Ленинский. Тут - Либертадор. В принципе то же самое.
Мы ели мороженое. Довольно натужно разговаривали про танго (любимчик Гектора - Зотто, мой - Чичо: короче, говорить не о чем). "Вот этот парк тянется на пять километров...", - тоскливо сказал Гектор, глядя через дорогу. Встал и пошел. В общем мы пошли.
Араукайя. Теперь я знаю слово араукайя. Такие приплюснутые сверху, похожие на кедры. Еще касаурина: пушистые елки, но почему-то не хвойные. И иголки, как у сосны, считаются не листьями, а ветками. Какие-то страшные ботанические изыски. Но араукайя теперь мое любимое дерево. Мне слово нравится. Хотя, кажется, правильно будет "араукария".
Еще там были бутылочные деревья. И кедры. И эвкалипты. И розовый сад. И гуси в пруду. И бегуны. И всего этого очень-очень много. Деревьев, гусей и бегунов. И Гектор был похож на спаниеля. Он все время убегал и приносил мне веточки, шишки, палочки. И что-то рассказывал. Преимущественно на латыни...
Потом мы пошли домой. Прощаясь, Гектор сделал мне первый отчетливый комплимент за все время нашего знакомства: "Ты быстро ходишь".
Мы живем по соседству. Вчера, обсуждая нагрянувшие ливни, Гектор сказал "надеюсь наш район не затопит". Я немедленно раздулась от гордости и удовольствия. Это как будто меня приняли в тусовку! Как будто старшие мальчишки взяли меня играть с ними в футбол или войнушку! Приобщили! Посвятили! "Наш район". Это ведь значит и мой тоже.
Сегодня мы ели мороженое на Либертадоре...у нас на Либертадоре. Вот странная штука, мне казалось, что я у себя, на Ленинском проспекте. Это какое-то особое ощущение. Когда ты попадаешь в место и понимаешь, что тебе там уютно как под пледом на диване. Как будто тебе как бы хочется почесать морду об углы, как принято у кошек. В Москве это Ленинский. Тут - Либертадор. В принципе то же самое.
Мы ели мороженое. Довольно натужно разговаривали про танго (любимчик Гектора - Зотто, мой - Чичо: короче, говорить не о чем). "Вот этот парк тянется на пять километров...", - тоскливо сказал Гектор, глядя через дорогу. Встал и пошел. В общем мы пошли.
Араукайя. Теперь я знаю слово араукайя. Такие приплюснутые сверху, похожие на кедры. Еще касаурина: пушистые елки, но почему-то не хвойные. И иголки, как у сосны, считаются не листьями, а ветками. Какие-то страшные ботанические изыски. Но араукайя теперь мое любимое дерево. Мне слово нравится. Хотя, кажется, правильно будет "араукария".
Еще там были бутылочные деревья. И кедры. И эвкалипты. И розовый сад. И гуси в пруду. И бегуны. И всего этого очень-очень много. Деревьев, гусей и бегунов. И Гектор был похож на спаниеля. Он все время убегал и приносил мне веточки, шишки, палочки. И что-то рассказывал. Преимущественно на латыни...
Потом мы пошли домой. Прощаясь, Гектор сделал мне первый отчетливый комплимент за все время нашего знакомства: "Ты быстро ходишь".