Вне текста
Моя ли жизнь, моя ли профессия или вообще никчемность любого творческого опыта по сравнению с простым ощущением солнца на коже почти лишили меня к этому моменту главной составляющей моей внутренней жизни - внутреннего текста.
Текст был однозначным спасением. В самые отчаянные моменты, когда бывало очень больно, в голове шла телетайпная строчка, о том, как именно ощущается боль, я видела эти фразы и слышала их ритмику, и она меня спасала, поднимала голову над водой и давала дышать.
Немного подержаться за текст, как за спасательный круг, на котором написано "я накинула капюшон и сидела посреди огромного заснеженного поля, меня никто не видел, а шум поездов скрывал звук, и можно было громко плакать", писать ли что капюшон был от фиолетовой куртки, почему-то это очень важно, и как втиснуть еще слово, оно будет лишним, - и вот пока ты перебираешь это, будто режешь овощи к супу, можно не думать, что самое страшное происходит здесь и сейчас, и ты трусишь себе сказать, что плачешь по человеку, которого потеряла навсегда и с тех пор не видела больше. Ты мостишь эту строчку у себя в голове и не занята более ничем важным, только кто-то тоненько вслух плачет.
Видимо, множество людей, которых я слушаю каждый день, научили меня тому, что бессмысленно бояться эмоций, ни одна эмоция не разрушает тебя так сильно, как попытки ее спрятать от самого себя. Одной из таких попыток был текст, а второй - поиски остроумного выхода из проигрыша. Победительного выхода. С красивыми сценариями. Тогда как самым уместным было заткнуться уже. В том числе и мысленно.
И признать, что люди, у которых в голове нет такого текста, учат тебя потрясающим вещам. В частности, оставляя тебе возможность всегда сказать свое последнее слово. Пока тебя не начнет тошнить от своих последних слов.
Текст был однозначным спасением. В самые отчаянные моменты, когда бывало очень больно, в голове шла телетайпная строчка, о том, как именно ощущается боль, я видела эти фразы и слышала их ритмику, и она меня спасала, поднимала голову над водой и давала дышать.
Немного подержаться за текст, как за спасательный круг, на котором написано "я накинула капюшон и сидела посреди огромного заснеженного поля, меня никто не видел, а шум поездов скрывал звук, и можно было громко плакать", писать ли что капюшон был от фиолетовой куртки, почему-то это очень важно, и как втиснуть еще слово, оно будет лишним, - и вот пока ты перебираешь это, будто режешь овощи к супу, можно не думать, что самое страшное происходит здесь и сейчас, и ты трусишь себе сказать, что плачешь по человеку, которого потеряла навсегда и с тех пор не видела больше. Ты мостишь эту строчку у себя в голове и не занята более ничем важным, только кто-то тоненько вслух плачет.
Видимо, множество людей, которых я слушаю каждый день, научили меня тому, что бессмысленно бояться эмоций, ни одна эмоция не разрушает тебя так сильно, как попытки ее спрятать от самого себя. Одной из таких попыток был текст, а второй - поиски остроумного выхода из проигрыша. Победительного выхода. С красивыми сценариями. Тогда как самым уместным было заткнуться уже. В том числе и мысленно.
И признать, что люди, у которых в голове нет такого текста, учат тебя потрясающим вещам. В частности, оставляя тебе возможность всегда сказать свое последнее слово. Пока тебя не начнет тошнить от своих последних слов.