Sep 07, 2008 14:56
Мальчик лет пяти говорит сквозь слёзы дивной красоты седому мужчине - говорит с тем космическим отчаянием любви, в котором взрослые не решаются признаться, чтобы не давать ключей от себя никому:
- Ты же мне дедушка... А ведёшь себя, как будто не дедушка, а чужой дяденька...
Если вдуматься, то мальчик сказал всё о человеческих отношениях.
Близким мы прощаем и то, за прощение чего нас будут очень ругать в предполагаемой загробной жизни - как за попустительство. Но то, что от чужого человека даже не сносишь запросто, а пропускаешь вовсе, как не случилось, в любимых руках превращается в яд и пыточные клещи.
И вся наша тоска по исключительному, не как ко всем остальным, вниманию, все рациональные обвинения, призванные эту тоску скрыть, вся путаница переживаний, клубком колючей проволоки лежащих внутри, сводится к тому, о чём плачет мальчик:
"Ты же мне свой - не будь мне чужим".
Далее следуют частности, уточнения и бесконечная мука несовпадений.