(no subject)
.
..Те из нас, кто видит жизнь как цепь несчастий, преодолений и трудностей, даже не подозревают, насколько они подстрахованы. Видеть жизнь именно так, все свои силы бросая на борьбу с проблемами, значит иметь довольно твердую почву под ногами в некоем участке мировоззрения, а именно - там, где у нас находятся представление о наличии или об отсутствии выбора. Чем меньше выбор, тем, парадокс, меньше тревоги. Ты просто идешь по этой узкой колее, день за днем, делай, что должно и будь что будет.
Когда вырываешься из трудных обстоятельств, страхов, сомнений, на простор относительно спокойной жизни, возникает некоторая растерянность. Тревожно, потому что не о чем тревожиться. Пусто на том месте, где надо бороться, бояться, молиться. И главное - распахивается леденящий душу своей свободой целый перекресток. Иди, Иван-Царевич, куда хочешь, никто держать и препятствовать не будет.
И вот тут возникает первая проблема. Многие Иван-Царевичи и Василисы Прекрасные даже не пробуют идти, уверенные, что опять борьба, несчастья: справа дракон, прямо голову срубят, а слева потеря коня. Вторая проблема возникает тогда, когда мы вдруг понимаем: а что, если действительно, по-настоящему, свободны? Никто не срубит нам голову и не отнимет коня, пойди мы направо или налево; и вопрос не в том, куда именно пойти и какой сделать выбор, а в том, воспользуемся мы этим выбором или нет, или так и останемся сидеть на перекрестке, пока течение жизни не отнесет нас прочь от него.
Я хочу рассказать вам про свой опыт такого выбора. До 33-х лет прожив в родном городе, я всегда мечтала из него уехать, ощущая город совершенно мне чужим, и однажды такой шанс представился. Шанс был осязаемый, выпуклый, игнорировать его не было никакой возможности, ибо это значило густо себе соврать: мне предложили работу в Москве, в той же организации, где я работала уже лет пять, предложили переезжать. И это было то, что я давно хотела. С другой стороны, было так страшно, что я ревела по ночам от этих огромных перемен, которые маячили у меня впереди. Я отчетливо помню свои муки: переезжать меня никто не заставлял, в Москве у меня не было ни жилья, ничего, я брала с собой дочку, а значит, отвечала еще и за нее, оставаться тоже было мучительно, так как нечем было уже дышать, и я каждый вечер многие недели зависала в Интернете, читая отзывы переехавших в Москву и понимая, что придется несладко. Хорошо, давай останемся, - предлагала я себе и ощущала вязкую тоску при этой мысли. Много вечеров заканчивались тем, что я просто ревела от бессилия и невозможности сделать однозначный выбор.
И вот однажды я вдруг набрела на мысль, которая выбора мне не оставила. "Ты должна самой себе, - сказала я. - Ты должна хотя бы попробовать исполнить свою мечту. Иначе следующие годы, все последующие годы ты будешь сожалеть о том, что даже не попробовала".
И я уехала. Теперь я благодарна самой себе за то, что однажды шагнула в неизвестность.
В подавляющем большинстве случаев мы свободны настолько, что холодит в животе от страха, - что, никто и не препятствует? Никто, значит, и не присматривает? Да, большинству нет до нас никакого дела. Вселенной нет до нас никакого дела. Никто не следит за каждым нашим шагом, чтобы ставить подножки. У нас есть выбор. В большинстве случаев это очень трудно, выбрать идти, когда можно не идти. Еще Сартр и Камю в начале 20-го века писали об экзистенциальном одиночестве: Бога нет и никто не приглядывает за нами сверху, даже знаки и символы при мучительном выборе мы выдумываем себе сами, наша свобода столь высокой степени, что, по сути, это одиночество в самые сложные моменты жизни. А вслед за этой мыслью приходит еще более пугающая: выходит, в тех случаях, когда мы можем выбирать, ответственность за последствия этого выбора тоже лежит на нас. Отвечать за слова, за шаги, избежать соблазнов переваливать это все на чужие плечи, - это большая душевная работа, нелегкая, в которой становишься взрослым окончательно. Это плата за нашу свободу, и не всем из нас и не всегда по плечу порой потянуть такую плату.
Идти и увольняться прочь с высокооплачиваемой работы, не потому, что там плохо. А потому, что есть Дело, которое манит, вдохновляет, которое любимое. Другое. Мечта. Там пока нет денег, нет клиентов, нет имени, но есть вдохновение и смысл.
Уходить от нелюбимого мужа. Любимчика всей твоей родни. Гордости тещи. Не потому, что с ним плохо или любишь другого. А потому, что в этом браке настолько никак, что кажется, будто ты набита ватой. Уходить в никуда, в одиночество, в очень большое путешествие к себе, в котором находится обычно и вдохновение, и смысл, и любовь.
Покидать дружескую, "свою" компанию. Не потому, что нашел другую. А потому, что друзья, кажется, это что-то другое, не такое ехидное, подкалывающее, опускающее, обесценивающее, - не такое. Уходить к свои занятиям, размышлениям, одиночеству, пока из этого не вырастет что-то новое, подходящее, твое не по привычке, а по выбору. Настоящее.
Зона развития всегда находится вне зоны комфорта. Высокая степень свободы есть у каждого из нас, но мы делимся на три категории: тех, кто в это не верит, а значит, никогда это не проверит; тех, кто верит, кому от этого еще страшнее и он не находит в себе силы это изменить, а, значит, не пользуется этой степенью; тех, кто верит, знает, пользуется. Большой путь начинается с маленького шага, но как же много сил нужно, чтобы его сделать.
Там, за освоенным миром, много неизвестности и неопределенности. Если мы учимся переносить неопределенность как нечто будоражащее, а не тревожащее, - наша свобода у нас в руках. Когда мы обнаруживаем, что быть автором собственной жизни вполне возможно, хотя ой как непросто, - тогда наши пути перестают быть легкими, но начинают быть гораздо более счастливыми.
Юлия Рублева, 2012