С.Кинг "Нужные вещи"
Чудная вещь - здравомыслие. Когда оно тебя покидает, то проходит это незаметно. Ты не ощущаешь его исчезновения. Зато громко приветствуешь его возвращение, как будто внутри тебя снова поселилась птица, свившая в душе гнездо и распевавшая там не по указу свыше, а по собственному выбору.
**
Нет, это слишком просто, - шептала Полли. - Ты поверила, в самом деле поверила. Всего на полдня, но поверила. О Господи, Господи, что я наделала?
Она отшвырнула письмо на пол с гримасой отвращения, какая может появиться на лице женщины, внезапно обнаружившей, что держит в руках дохлую крысу.
«Я ведь не сказала ему, на что рассердилась, даже не дала возможности объяснить, оправдаться… Я просто… поверила. Но почему? Во имя всего святого, ПОЧЕМУ?»
**
«Это средство переносит твой артрит с одного места на другое - вместо рук болезнь поражает сердце».
«Нет!».
«Да».
«Нет! Нет! Нет!».
«Да. О да! И еще душу. Но зато у тебя остается гордость. Хотя бы это останется, в конце концов. А разве женщина не имеет права на гордость? Когда все остальное исчезает - сердце, душа, даже любимый мужчина, у тебя останется эта драгоценность, не так ли мисс Фриско? У тебя останется эта монетка, без которой кошелек полностью опустеет. И да удовлетворит этот мрак и горечь одинокую гордячку до конца дней ее. Воспользуйся этим средством, оно должно сработать, потому что если ты не свернешь с того пути, которым идешь, тебе уже не выбрать другую дорогу».
«Прошу тебя, перестань…».
**
Он вспомнил, как она держала в руке маленький серебряный шарик так, чтобы ему было видно, но не позволила до него дотронуться. В этот момент она сама была на себя не похожа. Выражение на лице, совсем ей не свойственное: подозрительность и радость обладания. И затем, позже, голос - дрожащий, нервический, полный слез - тоже совсем не ее.
(Как тяжело обнаружить, что лицо, которое ты любила, - всего лишь маска… Как ты мог действовать за моей спиной… Как ты мог?)
**
Огромная радость и еще большее облегчение - такое, что бывает лишь в счастливых снах или после пробуждения от ночного кошмара, - охватило ее, наполнив душу ярким светом.
**
Покалывание в подсознании стало гораздо ощутимее - и тревожнее - Полли даже труднее дышалось. Затем телефон зазвонил снова. Она глубоко вздохнула и села. Лицо ее носило следы бесконечной усталости. Гордость и тоска объявили войну друг другу.
«Поговори с ним, Триша, ну что тебе стоит. А лучше послушай его. Ты ведь не слишком часто это делала раньше, правда?».
«Не желаю я с ним разговаривать. После всего, что он натворил».
«Но ведь ты по-прежнему любишь его».
«Да, это правда. Но теперь к любви примешалась еще и ненависть».
**
Второе неопровержимое жизненное правило - когда тебе по-настоящему хочется напиться, ты не в состоянии этого сделать или не можешь себе позволить. Алан решил, что алкоголики всего мира - единственные люди, которые в результате многолетней борьбы окончательно добились своих прав.
**
Она подумала, что удовольствие, неважно какое глубокое, призрачная, эфемерная вещь. Любовь, может быть, и заставляет мир крутиться. но вокруг огромной острой оси, убеждена была Полли, сделанной из боли, унижения и скорби.
**
Ложь Алана не злила и не беспокоила. Есть люди, лгущие из корысти, люди, лгущие дабы избежать боли, и те, которые лгут только потому, что правдивость им чужда по сути… но есть и такие, кто лжет, чтобы выиграть время до того момента, когда придется сказать правду. Алану казалось, что вранье Полли насчет Келтона было как раз из последней категории, и он собирался ждать правды столько, сколько понадобится. Пройдет время, и она решится поведать ему свою тайну. К чему спешить?
**
- Ты мне очень нравишься. Алан, и я еще недостаточно стара, чтобы не рискнуть, но слишком стара, чтобы не иметь неудачного опыта и не знать, куда могут завести чувства, если их выпустить из-под контроля.
**
В кино тебя вдоволь напичкают переживаниями. Но это не горе. Настоящее горе слишком реально. Горе это… - Он отпустил ее руки, взял тарелку и принялся ее вытирать. - Горе жестокое, беспощадное.
- Поэтому временами у меня появляется чувство вины, это правда. - Алан был удивлен тем, как сам того не желая, защищался. - Иногда потому, что кажется слишком скоро, хотя на самом деле не слишком, иногда потому, что слишком легко через это прошел, хотя и это совсем не так. Мысль, что я еще недогоревал, частенько посещает, не буду отрицать, но в глубине души я понимаю, что мысль пустая… потому что часть меня и часть очень большая, все еще горюет.
- Ты всего лишь человек, - мягко произнесла Полли, - а судьбу не переспоришь, какие бы гадости она не подкидывала.
**
Знаешь, Хью, мир полон нищих, которые не подозревают, что все вокруг них идет на продажу… если только ты готов заплатить сполна. Они следуют привычному порядку и тешат себя собственной гордостью и непродажностью. А такая гордость - самообман, Хью, самообман, не стоящий выеденного яйца.
**
Нет, это слишком просто, - шептала Полли. - Ты поверила, в самом деле поверила. Всего на полдня, но поверила. О Господи, Господи, что я наделала?
Она отшвырнула письмо на пол с гримасой отвращения, какая может появиться на лице женщины, внезапно обнаружившей, что держит в руках дохлую крысу.
«Я ведь не сказала ему, на что рассердилась, даже не дала возможности объяснить, оправдаться… Я просто… поверила. Но почему? Во имя всего святого, ПОЧЕМУ?»
**
«Это средство переносит твой артрит с одного места на другое - вместо рук болезнь поражает сердце».
«Нет!».
«Да».
«Нет! Нет! Нет!».
«Да. О да! И еще душу. Но зато у тебя остается гордость. Хотя бы это останется, в конце концов. А разве женщина не имеет права на гордость? Когда все остальное исчезает - сердце, душа, даже любимый мужчина, у тебя останется эта драгоценность, не так ли мисс Фриско? У тебя останется эта монетка, без которой кошелек полностью опустеет. И да удовлетворит этот мрак и горечь одинокую гордячку до конца дней ее. Воспользуйся этим средством, оно должно сработать, потому что если ты не свернешь с того пути, которым идешь, тебе уже не выбрать другую дорогу».
«Прошу тебя, перестань…».
**
Он вспомнил, как она держала в руке маленький серебряный шарик так, чтобы ему было видно, но не позволила до него дотронуться. В этот момент она сама была на себя не похожа. Выражение на лице, совсем ей не свойственное: подозрительность и радость обладания. И затем, позже, голос - дрожащий, нервический, полный слез - тоже совсем не ее.
(Как тяжело обнаружить, что лицо, которое ты любила, - всего лишь маска… Как ты мог действовать за моей спиной… Как ты мог?)
**
Огромная радость и еще большее облегчение - такое, что бывает лишь в счастливых снах или после пробуждения от ночного кошмара, - охватило ее, наполнив душу ярким светом.
**
Покалывание в подсознании стало гораздо ощутимее - и тревожнее - Полли даже труднее дышалось. Затем телефон зазвонил снова. Она глубоко вздохнула и села. Лицо ее носило следы бесконечной усталости. Гордость и тоска объявили войну друг другу.
«Поговори с ним, Триша, ну что тебе стоит. А лучше послушай его. Ты ведь не слишком часто это делала раньше, правда?».
«Не желаю я с ним разговаривать. После всего, что он натворил».
«Но ведь ты по-прежнему любишь его».
«Да, это правда. Но теперь к любви примешалась еще и ненависть».
**
Второе неопровержимое жизненное правило - когда тебе по-настоящему хочется напиться, ты не в состоянии этого сделать или не можешь себе позволить. Алан решил, что алкоголики всего мира - единственные люди, которые в результате многолетней борьбы окончательно добились своих прав.
**
Она подумала, что удовольствие, неважно какое глубокое, призрачная, эфемерная вещь. Любовь, может быть, и заставляет мир крутиться. но вокруг огромной острой оси, убеждена была Полли, сделанной из боли, унижения и скорби.
**
Ложь Алана не злила и не беспокоила. Есть люди, лгущие из корысти, люди, лгущие дабы избежать боли, и те, которые лгут только потому, что правдивость им чужда по сути… но есть и такие, кто лжет, чтобы выиграть время до того момента, когда придется сказать правду. Алану казалось, что вранье Полли насчет Келтона было как раз из последней категории, и он собирался ждать правды столько, сколько понадобится. Пройдет время, и она решится поведать ему свою тайну. К чему спешить?
**
- Ты мне очень нравишься. Алан, и я еще недостаточно стара, чтобы не рискнуть, но слишком стара, чтобы не иметь неудачного опыта и не знать, куда могут завести чувства, если их выпустить из-под контроля.
**
В кино тебя вдоволь напичкают переживаниями. Но это не горе. Настоящее горе слишком реально. Горе это… - Он отпустил ее руки, взял тарелку и принялся ее вытирать. - Горе жестокое, беспощадное.
- Поэтому временами у меня появляется чувство вины, это правда. - Алан был удивлен тем, как сам того не желая, защищался. - Иногда потому, что кажется слишком скоро, хотя на самом деле не слишком, иногда потому, что слишком легко через это прошел, хотя и это совсем не так. Мысль, что я еще недогоревал, частенько посещает, не буду отрицать, но в глубине души я понимаю, что мысль пустая… потому что часть меня и часть очень большая, все еще горюет.
- Ты всего лишь человек, - мягко произнесла Полли, - а судьбу не переспоришь, какие бы гадости она не подкидывала.
**
Знаешь, Хью, мир полон нищих, которые не подозревают, что все вокруг них идет на продажу… если только ты готов заплатить сполна. Они следуют привычному порядку и тешат себя собственной гордостью и непродажностью. А такая гордость - самообман, Хью, самообман, не стоящий выеденного яйца.