чужое. про Неделина
Про этого Неделина нам рассказывали во время экскурсии по Одинцово. Там улица его есть и памятник. А про то, что он - редиска, нет, не рассказывали.
"Странно, что эти деятели выводов никаких не делают из опыта товарищей. Вот, скажем, был один такой, требовал "убивать, убивать и убивать". А потом стоял, схватившись руками за голову, и смотрел на тело взорванной дочери. Аккуратней со словами надо. Мало ли Кто их услышит. Вот и дядя, фантазирующий на тему ядерного взрыва, кажется только звуком своей страстной речи и упивается.
А то был в советские времена такой военный начальник - Неделин. Очень большой начальник, маршал. После очередных испытаний на ядерном полигоне участники изобретения, как они его галантерейно называли, "изделия", собрались отметить за коньяком это событие. Первый тост Неделин предложил произнести Андрею Дмитриевичу Сахарову. Андрей Дмитрич встал и призвал выпить за то, чтобы "изделия" взрывались успешно над полигонами и никогда - над городами. Над столом повисла неловкая тишина, как будто Сахаров сморозил нечто непристойное. Неделин же усмехнулся словам наивного интеллигента и ответил следующее:
- Разрешите рассказать одну притчу. Старик перед иконой с лампадкой, в одной рубахе, молится: "Направь и укрепи, направь и укрепи". А старуха лежит на печке и подает оттуда голос: "Ты, старый, молись только об укреплении, направить я и сама сумею!"
Оплеванный Сахаров со своим неприличным гуманизмом молчал до конца суарэ. Как он потом сказал, ощущение было, словно его ударили хлыстом. Он отчетливо понял, что его, как и прочих интелей, ставят на место. У них есть ум, но использовать страшное оружие будут те, у кого есть сила. Сахаров же со своими высоколобыми товарищами не имеет никакого контроля над использованием их жуткого детища.
Видимо, этот неделинский анекдот и стал началом такой поразительной трансформации изобретателя водородной бомбы.
Прошло какое-то время. В СССР готовились испытания новой межконтинентальной ракеты. Неделин был председателем госкомиссии. Ракета уже была установлена на стартовом столе. И вдруг выяснились некоторые недочеты. Точнее, при проверке автоматики ракеты на пульт управления поступил сигнал, свидетельствовавший о возможной неисправности схемы. Неделину предложили сделать паузу, пока не будет выяснено, в чем дело. Но ответственный предгоскомиссии приказал продолжать работы.
Надо отдать ему должное - явившись лично их проконтролировать, он велел удалить лишних людей, около сотни человек. Кресло ему поставили рядом с отбойной стенкой, у самой ракеты. Наладчики возились на балкончиках различных ярусов стоящей вертикально ракеты. И тут неожиданно заработали основные двигатели. Как пишет Сахаров, "вырвавшиеся из сопел струи раскаленного газа ударили по стартовой плите и взмыли вверх, охватив огнем балкончики, на которых находились люди. Они метались в огне и дыме, многие прыгали вниз и исчезали в пламени. Кому-то одному удалось выбежать из огня, он добежал до окружающей стартовой позиции колючей проволоки и повис на ней. В следующую секунду пламя поглотило и его".
От Неделина остался только тёмный след на асфальте возле ракеты. "
(Т. Мэй)
"Странно, что эти деятели выводов никаких не делают из опыта товарищей. Вот, скажем, был один такой, требовал "убивать, убивать и убивать". А потом стоял, схватившись руками за голову, и смотрел на тело взорванной дочери. Аккуратней со словами надо. Мало ли Кто их услышит. Вот и дядя, фантазирующий на тему ядерного взрыва, кажется только звуком своей страстной речи и упивается.
А то был в советские времена такой военный начальник - Неделин. Очень большой начальник, маршал. После очередных испытаний на ядерном полигоне участники изобретения, как они его галантерейно называли, "изделия", собрались отметить за коньяком это событие. Первый тост Неделин предложил произнести Андрею Дмитриевичу Сахарову. Андрей Дмитрич встал и призвал выпить за то, чтобы "изделия" взрывались успешно над полигонами и никогда - над городами. Над столом повисла неловкая тишина, как будто Сахаров сморозил нечто непристойное. Неделин же усмехнулся словам наивного интеллигента и ответил следующее:
- Разрешите рассказать одну притчу. Старик перед иконой с лампадкой, в одной рубахе, молится: "Направь и укрепи, направь и укрепи". А старуха лежит на печке и подает оттуда голос: "Ты, старый, молись только об укреплении, направить я и сама сумею!"
Оплеванный Сахаров со своим неприличным гуманизмом молчал до конца суарэ. Как он потом сказал, ощущение было, словно его ударили хлыстом. Он отчетливо понял, что его, как и прочих интелей, ставят на место. У них есть ум, но использовать страшное оружие будут те, у кого есть сила. Сахаров же со своими высоколобыми товарищами не имеет никакого контроля над использованием их жуткого детища.
Видимо, этот неделинский анекдот и стал началом такой поразительной трансформации изобретателя водородной бомбы.
Прошло какое-то время. В СССР готовились испытания новой межконтинентальной ракеты. Неделин был председателем госкомиссии. Ракета уже была установлена на стартовом столе. И вдруг выяснились некоторые недочеты. Точнее, при проверке автоматики ракеты на пульт управления поступил сигнал, свидетельствовавший о возможной неисправности схемы. Неделину предложили сделать паузу, пока не будет выяснено, в чем дело. Но ответственный предгоскомиссии приказал продолжать работы.
Надо отдать ему должное - явившись лично их проконтролировать, он велел удалить лишних людей, около сотни человек. Кресло ему поставили рядом с отбойной стенкой, у самой ракеты. Наладчики возились на балкончиках различных ярусов стоящей вертикально ракеты. И тут неожиданно заработали основные двигатели. Как пишет Сахаров, "вырвавшиеся из сопел струи раскаленного газа ударили по стартовой плите и взмыли вверх, охватив огнем балкончики, на которых находились люди. Они метались в огне и дыме, многие прыгали вниз и исчезали в пламени. Кому-то одному удалось выбежать из огня, он добежал до окружающей стартовой позиции колючей проволоки и повис на ней. В следующую секунду пламя поглотило и его".
От Неделина остался только тёмный след на асфальте возле ракеты. "
(Т. Мэй)