Вологда. Музей забытых вещей.
Очень приятный музей.
Отчего-то не хотелось ничего записывать, хотелось просто рассматривать.
Гостиная
Кабинет хозяина
Х.погода - это прекрасно! )
"В провинциальном городишке лентяй-библиотекарь с лентяями из местного культотдела плюнули на работу, перестав заботиться о сколько-нибудь осмысленном снабжении рабочих книгами.
Один молодой рабочий, упорный человек, мечтающий об университете, отравлял библиотекарю существование, спрашивая у него советов о том, что ему читать. Библиотечная крыса, чтобы отвязаться, заявила, что сведения «обо всем решительно» имеются в словаре Брокгауза.
Тогда рабочий начал читать Брокгауза. С первой буквы А.
Изумительно было то, что он дошел до пятой книги (Банки - Бергер).
Правда, уже со второго тома слесарь стал мало есть, как-то осунулся и сделался рассеянным. Он со вздохом, меняя прочитанную книгу на новую, спрашивал у культотделовской грымзы, засевшей в пыльных книжных баррикадах, «много ли осталось?». В пятой книге с ним стали происходить странные вещи. Так, среди бела дня он увидал на улице, у входа в мастерские, Банна-Абуль-Аббас-Ахмед-ибн-Могаммед-Отман-ибн-аля, знаменитого арабского математика в белой чалме.
Слесарь был молчалив в день появления араба, написавшего «Талькис-амаль-аль-хисаб», догадался, что нужно сделать антракт, и до вечера не читал. Это, однако, не спасло его от двух визитов в молчании бессонной ночи - сперва развязного синдика вольного ганзейского города Эдуарда Банкса, а затем правителя канцелярии малороссийского губернатора Димитрия Николаевича Бантыш-Каменского.
День болела голова. Не читал. Но через день двинулся дальше. И все-таки прошел через Баньювангис, Баньюмас, Беньер-де-Бигор и через два Баньякавалло - человека и город.
Крах произошел на самом простом слове «Барановские». Их было 9: Владимир, Войцех, Игнатий, Степан, 2 Яна, а затем Мечислав, Болеслав и Богуслав.
Что-то сломалось в голове у несчастной жертвы библиотекаря:
- Читаю, читаю,- рассказывал слесарь корреспонденту, - слова легкие: Мечислав, Богуслав и, хоть убей, - не помню - какой кто. Закрою книгу - все вылетело! Помню одно: Мадриан. Какой, думаю, Мадриан? Нет там никакого Мадриана. На левой стороне есть два Бранецких. Один господин Андриан, другой Мариан. А у меня Мадриан.
У него на глазах были слезы.
Корреспондент вырвал у него словарь, прекратив пытку. Посоветовал забыть все, что прочитал, и написал о библиотекаре фельетон, в котором, не выходя из пределов той же пятой книги, обругал его Безголовым моллюском и Барсучьей шкурой." (М.Булгаков "Сколько Брокгауза может вынести организм?")
Женская либо детская комната
Как хорошо придумали вологодские модницы: выписывали куклы из Парижа и по образцу платья шили сами.
Столовая
Чашечка на ножках, мимими
Музыкальную шкатулку нам включали.
Далее идут картины, портреты.
Какой прекрасный портрет!
Еще прекрасный. Тоже Тюрин.
А это не сказать прекрасный, но прелестный же?!
А вот это, а вот это...!!! Знаете ли вы, что сетру фельдмаршала Суворова выдали замуж за братова сослуживца в Вологодсую губернию? Уверена, что нет, но теперь знаете. А это вот ее портрет. Мария Васильевна Олешова, ур.Суврова.
Еще один прелестный портрет. Девушка-эльф. )))
И на 3 этаже одна комната посвящена Батюшкову.
Бедный, он был влюблен, но сам разорвал помолвку. Начал издаваться - и проявилась душевная болезнь.
Жуковский и Вяземский отправили его в Вологду, надеясь на ремиссию. Пушкин мечтал встретиться с ним, будучи гимназистом, встретился и после написал:
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад....
Прожил Батюшков в Вологде 20 лет, ремиссия действительно была, но стихов здесь он уже почти не писал.
Мандельштам высоко ценил Батюшкова, писал, что без него не было бы ни Пушкина, ни Лермонтова.
А потом у нас был бонус: знакомство с хозяйкой музея и посещение ее кабинета. Вот такой кабинет должен быть в каждого музейного работника, я считаю!
Отчего-то не хотелось ничего записывать, хотелось просто рассматривать.
Гостиная
Кабинет хозяина
Х.погода - это прекрасно! )
"В провинциальном городишке лентяй-библиотекарь с лентяями из местного культотдела плюнули на работу, перестав заботиться о сколько-нибудь осмысленном снабжении рабочих книгами.
Один молодой рабочий, упорный человек, мечтающий об университете, отравлял библиотекарю существование, спрашивая у него советов о том, что ему читать. Библиотечная крыса, чтобы отвязаться, заявила, что сведения «обо всем решительно» имеются в словаре Брокгауза.
Тогда рабочий начал читать Брокгауза. С первой буквы А.
Изумительно было то, что он дошел до пятой книги (Банки - Бергер).
Правда, уже со второго тома слесарь стал мало есть, как-то осунулся и сделался рассеянным. Он со вздохом, меняя прочитанную книгу на новую, спрашивал у культотделовской грымзы, засевшей в пыльных книжных баррикадах, «много ли осталось?». В пятой книге с ним стали происходить странные вещи. Так, среди бела дня он увидал на улице, у входа в мастерские, Банна-Абуль-Аббас-Ахмед-ибн-Могаммед-Отман-ибн-аля, знаменитого арабского математика в белой чалме.
Слесарь был молчалив в день появления араба, написавшего «Талькис-амаль-аль-хисаб», догадался, что нужно сделать антракт, и до вечера не читал. Это, однако, не спасло его от двух визитов в молчании бессонной ночи - сперва развязного синдика вольного ганзейского города Эдуарда Банкса, а затем правителя канцелярии малороссийского губернатора Димитрия Николаевича Бантыш-Каменского.
День болела голова. Не читал. Но через день двинулся дальше. И все-таки прошел через Баньювангис, Баньюмас, Беньер-де-Бигор и через два Баньякавалло - человека и город.
Крах произошел на самом простом слове «Барановские». Их было 9: Владимир, Войцех, Игнатий, Степан, 2 Яна, а затем Мечислав, Болеслав и Богуслав.
Что-то сломалось в голове у несчастной жертвы библиотекаря:
- Читаю, читаю,- рассказывал слесарь корреспонденту, - слова легкие: Мечислав, Богуслав и, хоть убей, - не помню - какой кто. Закрою книгу - все вылетело! Помню одно: Мадриан. Какой, думаю, Мадриан? Нет там никакого Мадриана. На левой стороне есть два Бранецких. Один господин Андриан, другой Мариан. А у меня Мадриан.
У него на глазах были слезы.
Корреспондент вырвал у него словарь, прекратив пытку. Посоветовал забыть все, что прочитал, и написал о библиотекаре фельетон, в котором, не выходя из пределов той же пятой книги, обругал его Безголовым моллюском и Барсучьей шкурой." (М.Булгаков "Сколько Брокгауза может вынести организм?")
Женская либо детская комната
Как хорошо придумали вологодские модницы: выписывали куклы из Парижа и по образцу платья шили сами.
Столовая
Чашечка на ножках, мимими
Музыкальную шкатулку нам включали.
Далее идут картины, портреты.
Какой прекрасный портрет!
Еще прекрасный. Тоже Тюрин.
А это не сказать прекрасный, но прелестный же?!
А вот это, а вот это...!!! Знаете ли вы, что сетру фельдмаршала Суворова выдали замуж за братова сослуживца в Вологодсую губернию? Уверена, что нет, но теперь знаете. А это вот ее портрет. Мария Васильевна Олешова, ур.Суврова.
Еще один прелестный портрет. Девушка-эльф. )))
И на 3 этаже одна комната посвящена Батюшкову.
Бедный, он был влюблен, но сам разорвал помолвку. Начал издаваться - и проявилась душевная болезнь.
Жуковский и Вяземский отправили его в Вологду, надеясь на ремиссию. Пушкин мечтал встретиться с ним, будучи гимназистом, встретился и после написал:
Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад....
Прожил Батюшков в Вологде 20 лет, ремиссия действительно была, но стихов здесь он уже почти не писал.
Мандельштам высоко ценил Батюшкова, писал, что без него не было бы ни Пушкина, ни Лермонтова.
А потом у нас был бонус: знакомство с хозяйкой музея и посещение ее кабинета. Вот такой кабинет должен быть в каждого музейного работника, я считаю!