Лекция «Миф Киммерии в акварелях Максимилиана Волошина»
Говорить о В. в доме Цветаевой особенно приятно, ибо между ними - тесная связь, дружба на всю жизнь, именно в его доме Марина познакомилась с будущим мужем, а мать В. была крестной Ариадны.
Киммерия - часть Крыма, В. определял её от Судака до Керчи.
Создавая первый Киммерийский цикл стихов и одновременно работая как искусствовед над творчеством Богаевского, он все больше углубляется в историю края.
Родился в 1877г. в Киеве, рано умер отец, с матерью Еленой Оттобальдовной живёт в Киеве, затем переезжают в Москву.
Она приветствовала и даже поощряла интересы сына, никогда не ругала его и только усмехалась в лицо директору школы, когда Макса оставляли на второй год. С матерью они были близки до самого прощального расставания.
Частная гимназия Поливанова, затем Первая Казенная гимназия, много читает, с 13 лет пишет стихи. Мать выслуживает пенсию и они переезжают в Крым, в Феодосию.
Там продолжает обучение.
Знакомится с Александрой Петровой, героиней статьи "Киммерийская Сивилла":
"В развитии моего поэтического творчества, равно как и в развитии живописн<ого> творчества К. Ф. Богаевск<ого>, А<лександра> М<ихайловна> сыграла важную и глубокую роль. Она послужила не только связью между нами, но и определила своим влиянием наши пути в искусстве...
После ее смерти не осталось ничего, что могло бы увековечить ее личность. Но ее влияние глубоко запечатлено и в жизни, и в творчестве тех, кто ее окружали. А у нее была особая способность привлекать к себе людей, несмотря на то, что сама она искренно верила в свою нелюдимость и резкость. Пишущий эти строки имел счастье еще гимназистом попасть в ее семью "на квартиру", и все его поэтическое творчество связано с ее дружбой и ее влиянием. Не меньшим ей обязан и художник Богаевский. Она была хранительницей того духа, той старины, которая в живописи Богаевского и в моей поэзии нашла себе выражение как дух Киммерии."
Закончив гимназию, снова уезжает в Москву, поступает в университет. Из-за студенческой забастовки его отчисляют. Уезжает в Европу, путешествует практически без денег, много читает, все подряд, историю религий, философию, логику...
Любопытное его признание: "Ни гимназии, ни университету я не обязан ни единым знанием, ни единой мыслью. 10 драгоценных лет, начисто вычеркнутых из жизни".
Он поставил цель стать одним из образованнейших людей и разработал собственную систему. "Земля настолько маленькая, что стыдно побывать не везде... ", - писал он матери. И вот он в Париже " учиться художественной форме - у Франции, чувству красок - у Парижа, логике - у готических соборов...".
"В те годы я только впитывающая губка, я весь - глаза, я весь - уши. Странствую по странам, музеям, библиотекам..."
Все видеть, все понять, все занть, все пережить,
Все формы, все цветы вобрать в себя глазами.
Пройти по всей земле горящими ступнями,
Все воспринять - и снова воплотить...
Марина Цветаева писала : «Макс принадлежал другому закону, чем человеческому, и мы, попадая в его орбиту, неизменно попадали в его закон. Макс сам был планета. И мы, крутившиеся вокруг него. В каком-то другом, большем круге, крутились совместно с ним вокруг светила, которого мы не знали».
Первая жена В. была художница М.Сабашникова (брак 1906г.), последовало скорое расставание, однако дружеские отношения сохранились.
Вторая - М. Заболоцкая (брак 1927г.), благодаря ей сохранился дом и значительная часть наследия. С ней он знакомится в год смерти матери.
В Коктебеле В. окончательно осел после революции, но и ранее он проводил там достаточно много времени.
"Коктебель не сразу вошел в мою душу: я постепенно осознал его как истинную родину моего духа. И мне понадобилось много лет блужданий по берегам Средиземного моря, чтобы понять его красоту и единственность".
Дом был построен матерью в 1903-1913гг. Сейчас дом теряется в окружении других, но тогда он был единственным на большом берегу...
Дом был открыт, для всех, запреты были только на вынос книг за пределы мастерской и на отвлекать хозяина во время работы.Почти без преувеличения можно сказать, что там перебывали все деятели искусств.
Классического художественного образования В. не получил. Как он говорил - "к счастью".
Но он заставил себя пройти систематический курс пейзажа, опять же по собственной методике.
Начинал же он с того, что захотел стать художественным критиком, а для этого нужно было разбираться в живописи.
Богаевский считал, что стихи В. вытекают из акварелей, а не наоборот.
Из воспоминаний Е.Кругликовой:
"1901 год. Ранняя весна. Париж, ул. Буассонад, 17. Ателье Давиденко и Кругликовой. Позирует модель-итальянец. Работают Е. Н. Давиденко, Б. Н. Матвеев 1 и я. Стук в дверь. “Entrez!” *(Войдите! (Франц.)) Стремительно появляется толстый юноша с львиной шевелюрой, в пенсне на широкой ленте и заявляет с изысканно-вежливым поклоном, что он имеет рекомендации со всех концов мира к Елизавете Сергеевне Кругликовой. “Я Макс Волошин”. - “Милости просим”, - отвечаю я, прерывая работу. “Садитесь”... “А можно и мне тоже порисовать? Я никогда не пробовал”. Даем ему мольберт и бумагу, и он, пыхтя, усердно принимается за рисунок. В перерыве вопрос: “Ну как?” Указываю ему ошибки... Он еще усерднее работает и все спрашивает: “А теперь уже хорошо?” К концу сеанса - дружба на всю жизнь.
С этого дня мы стали почти неразлучны."
Начинал он с темперы.
Акварели, конечно, совсем другие, уже гораздо сильнее, воздушнее,
"Я стал писать по памяти, стараясь запомнить основные линии и композицию пейзажа. Что касается красок, это было нетрудно, так как и раньше я, наметив себе линейную схему, часто заканчивал дома этюды, начатые с натуры. В конце концов я понял, что в натуре надо брать только рисунок и помнить общий тон. А все остальное представляет логическое развитие первоначальных данных, которое идет соответственно понятым ранее законам света и воздушной перспективы."
"Ни один пейзаж из составляющих мою выставку не написан с натуры, а представляет собою музыкально-красочную композицию на тему киммерийского пейзажа. Среди выставленных акварелей нет ни одного «вида», который бы совпадал с действительностью, но все они имеют темой Киммерию. Я уже давно рисую с натуры только мысленно."
А. Бенуа хорошо отзывался о живописи В.:
"Мало кто знает, сколько времени он посвящал живописи и что эти его работы имеют настоящее художественное значение. Кое-что тут было навеяно Богаевским, кое-что являлось отзвуком искусства Пуссена и Тернера, но при всем том эти живописные работы Волошина очень самобытны.Сам Макс не придавал большого значения своей живописи (но еще раз напомню - скромность была одной из его самых чарующих черт), но он их все же любил, и он имел полное основание их любить, ибо в них пленительная легкость сочеталась с отличным знанием природы. Именно - знанием, ибо Волошин не писал этюдов с натуры, но строил и расцвечивал свои пейзажи “от себя” и делал это с тем толком, который получается лишь при внимательном и вдумчивом изучении.
Все эти его акварельные пейзажи (работ другого характера я не знаю) - импровизации размером не более нескольких сантиметров в длину и в ширину. Но иногда Волошин заполнял большие листы бумаги, и эти его более значительные по формату произведения нисколько не уступают по цельности концепции и по мастерству его крошечным “пошадам” *(Pochade - эскиз, набросок (франц.)).
Почти все его акварели посвящены Крыму. Но это не тот Крым, который может снять любой фотографический аппарат, а это какой-то идеализированный, синтетический Крым, элементы которого он находил вокруг себя, сочетая их по своему произволу, подчеркивая то самое, что в окрестностях Феодосии наводит на сравнение с Элладой, с Фиваидой, с некоторыми местами в Испании и вообще со всем тем, в чем особенно обнаруживается красота каменного остова нашей планеты..."
«Помню, как они поразили меня, - вспоминал Богаевский, - силой, цветом и ясностью краски, тогда как я тогда писал темно и грузно."
Выше - пример работы с подписью, автор подчёркивал, что это не название, а некая симметричная мысль
Пейзажи В. всегда безлюдны. Это мечта об архаическом, это страна изгнания, обитель тишины...
М.Цветаева:
"Когда Макс, полдневными походами, рассказывал мне о земле, по которой мы идем, мне казалось, что рядом со мной идет - даже не Геродот, ибо Геродот рассказывал по слухам, шедший же рядом повествовал, как свой о своем...
Этому, по полицейским и литературным паспортам, тридцатишестилетнему французскому модернисту в русской поэзии было, по существу, много тысяч лет, те много тысяч лет назад, когда природа, создав человека и коня, женщину и рыбу, не окончательно еще решила, где конец человеку, где коню, где женщине, где рыбе, - своих творений не ограничила. Макс мифу принадлежал душой и телом куда больше, чем стихами, которые скорее являлись принадлежностью его сознания. Макс сам был миф."
А. Белый:
"...поэт, блестящий публицист и оригинальный художник, увидевший древнюю Киммерию глазами им глубоко изученных художников-японцев, встал передо мной и как умудренный опытом краевед, знающий, как никто, историю, метеорологию и природные особенности края, и как хозяин единственного в своем роде сочетания людей, умевший соединять самые противоречивые устремления, соединяя людские души так, как художник-мозаичист складывает из камушков неповторимую картину целого.
Вся обстановка коктебельской жизни в доме, художественно созданном Волошиным, и в быте, им проведенном в жизнь, вторично выявила мне Волошина в новом свете, и я обязан ему хотя бы тем, что, его глазами увидевши Коктебель, его Коктебель, я душой прилепился к этому месту. Он учил меня камушкам, он посвящал меня в метеорологические особенности этого уголка Крыма, я видел его дающим советы ученым-биологам, его посещавшим; мне рассказывали, как он впервые предугадал особенности, вытекающие из столкновения и направления дующих здесь ветров; он художественно вылеплял в сознании многих суть лавовых процессов, здесь протекавших, он имел интересные прогнозы о том, как должны вестись здесь раскопки, и определял места исчезнувших древних памятников культуры; он нас лично водил по окрестностям; и эти прогулки бывали интересными лекциями не только для художников и поэтов, но и для ученых."
И сам В.: "Я все-таки совершенно серьезно думаю, что коктебельский пейзаж - один из самых красивых земных пейзажей, которые я видел. Вообще, о пейзаже нужно не только очень много думать, но и много сравнивать. А я из всех своих обширных странствий в жизни больше всего сравнивал именно пейзаж."
Ссылка на запись лекции:
http://muzeemania.ru/2019/11/24/%D0%B4%D0%BE%D0%BC-%D0%BC%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B9-%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%8B-%D1%86%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B9-%D0%B2-%D0%BC%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B5-%D1%81%D0%BE/?fbclid=IwAR0Cs_Ab7nHQdy5doFOs1GrL0yy23oYn_ZW4JsHP99sT8pYOIx7Td73Xpxw
И хороший сайт:
http://www.maxvoloshin.ru/remember/
Киммерия - часть Крыма, В. определял её от Судака до Керчи.
Создавая первый Киммерийский цикл стихов и одновременно работая как искусствовед над творчеством Богаевского, он все больше углубляется в историю края.
Родился в 1877г. в Киеве, рано умер отец, с матерью Еленой Оттобальдовной живёт в Киеве, затем переезжают в Москву.
Она приветствовала и даже поощряла интересы сына, никогда не ругала его и только усмехалась в лицо директору школы, когда Макса оставляли на второй год. С матерью они были близки до самого прощального расставания.
Частная гимназия Поливанова, затем Первая Казенная гимназия, много читает, с 13 лет пишет стихи. Мать выслуживает пенсию и они переезжают в Крым, в Феодосию.
Там продолжает обучение.
Знакомится с Александрой Петровой, героиней статьи "Киммерийская Сивилла":
"В развитии моего поэтического творчества, равно как и в развитии живописн<ого> творчества К. Ф. Богаевск<ого>, А<лександра> М<ихайловна> сыграла важную и глубокую роль. Она послужила не только связью между нами, но и определила своим влиянием наши пути в искусстве...
После ее смерти не осталось ничего, что могло бы увековечить ее личность. Но ее влияние глубоко запечатлено и в жизни, и в творчестве тех, кто ее окружали. А у нее была особая способность привлекать к себе людей, несмотря на то, что сама она искренно верила в свою нелюдимость и резкость. Пишущий эти строки имел счастье еще гимназистом попасть в ее семью "на квартиру", и все его поэтическое творчество связано с ее дружбой и ее влиянием. Не меньшим ей обязан и художник Богаевский. Она была хранительницей того духа, той старины, которая в живописи Богаевского и в моей поэзии нашла себе выражение как дух Киммерии."
Закончив гимназию, снова уезжает в Москву, поступает в университет. Из-за студенческой забастовки его отчисляют. Уезжает в Европу, путешествует практически без денег, много читает, все подряд, историю религий, философию, логику...
Любопытное его признание: "Ни гимназии, ни университету я не обязан ни единым знанием, ни единой мыслью. 10 драгоценных лет, начисто вычеркнутых из жизни".
Он поставил цель стать одним из образованнейших людей и разработал собственную систему. "Земля настолько маленькая, что стыдно побывать не везде... ", - писал он матери. И вот он в Париже " учиться художественной форме - у Франции, чувству красок - у Парижа, логике - у готических соборов...".
"В те годы я только впитывающая губка, я весь - глаза, я весь - уши. Странствую по странам, музеям, библиотекам..."
Все видеть, все понять, все занть, все пережить,
Все формы, все цветы вобрать в себя глазами.
Пройти по всей земле горящими ступнями,
Все воспринять - и снова воплотить...
Марина Цветаева писала : «Макс принадлежал другому закону, чем человеческому, и мы, попадая в его орбиту, неизменно попадали в его закон. Макс сам был планета. И мы, крутившиеся вокруг него. В каком-то другом, большем круге, крутились совместно с ним вокруг светила, которого мы не знали».
Первая жена В. была художница М.Сабашникова (брак 1906г.), последовало скорое расставание, однако дружеские отношения сохранились.
Вторая - М. Заболоцкая (брак 1927г.), благодаря ей сохранился дом и значительная часть наследия. С ней он знакомится в год смерти матери.
В Коктебеле В. окончательно осел после революции, но и ранее он проводил там достаточно много времени.
"Коктебель не сразу вошел в мою душу: я постепенно осознал его как истинную родину моего духа. И мне понадобилось много лет блужданий по берегам Средиземного моря, чтобы понять его красоту и единственность".
Дом был построен матерью в 1903-1913гг. Сейчас дом теряется в окружении других, но тогда он был единственным на большом берегу...
Дом был открыт, для всех, запреты были только на вынос книг за пределы мастерской и на отвлекать хозяина во время работы.Почти без преувеличения можно сказать, что там перебывали все деятели искусств.
Классического художественного образования В. не получил. Как он говорил - "к счастью".
Но он заставил себя пройти систематический курс пейзажа, опять же по собственной методике.
Начинал же он с того, что захотел стать художественным критиком, а для этого нужно было разбираться в живописи.
Богаевский считал, что стихи В. вытекают из акварелей, а не наоборот.
Из воспоминаний Е.Кругликовой:
"1901 год. Ранняя весна. Париж, ул. Буассонад, 17. Ателье Давиденко и Кругликовой. Позирует модель-итальянец. Работают Е. Н. Давиденко, Б. Н. Матвеев 1 и я. Стук в дверь. “Entrez!” *(Войдите! (Франц.)) Стремительно появляется толстый юноша с львиной шевелюрой, в пенсне на широкой ленте и заявляет с изысканно-вежливым поклоном, что он имеет рекомендации со всех концов мира к Елизавете Сергеевне Кругликовой. “Я Макс Волошин”. - “Милости просим”, - отвечаю я, прерывая работу. “Садитесь”... “А можно и мне тоже порисовать? Я никогда не пробовал”. Даем ему мольберт и бумагу, и он, пыхтя, усердно принимается за рисунок. В перерыве вопрос: “Ну как?” Указываю ему ошибки... Он еще усерднее работает и все спрашивает: “А теперь уже хорошо?” К концу сеанса - дружба на всю жизнь.
С этого дня мы стали почти неразлучны."
Начинал он с темперы.
Акварели, конечно, совсем другие, уже гораздо сильнее, воздушнее,
"Я стал писать по памяти, стараясь запомнить основные линии и композицию пейзажа. Что касается красок, это было нетрудно, так как и раньше я, наметив себе линейную схему, часто заканчивал дома этюды, начатые с натуры. В конце концов я понял, что в натуре надо брать только рисунок и помнить общий тон. А все остальное представляет логическое развитие первоначальных данных, которое идет соответственно понятым ранее законам света и воздушной перспективы."
"Ни один пейзаж из составляющих мою выставку не написан с натуры, а представляет собою музыкально-красочную композицию на тему киммерийского пейзажа. Среди выставленных акварелей нет ни одного «вида», который бы совпадал с действительностью, но все они имеют темой Киммерию. Я уже давно рисую с натуры только мысленно."
А. Бенуа хорошо отзывался о живописи В.:
"Мало кто знает, сколько времени он посвящал живописи и что эти его работы имеют настоящее художественное значение. Кое-что тут было навеяно Богаевским, кое-что являлось отзвуком искусства Пуссена и Тернера, но при всем том эти живописные работы Волошина очень самобытны.Сам Макс не придавал большого значения своей живописи (но еще раз напомню - скромность была одной из его самых чарующих черт), но он их все же любил, и он имел полное основание их любить, ибо в них пленительная легкость сочеталась с отличным знанием природы. Именно - знанием, ибо Волошин не писал этюдов с натуры, но строил и расцвечивал свои пейзажи “от себя” и делал это с тем толком, который получается лишь при внимательном и вдумчивом изучении.
Все эти его акварельные пейзажи (работ другого характера я не знаю) - импровизации размером не более нескольких сантиметров в длину и в ширину. Но иногда Волошин заполнял большие листы бумаги, и эти его более значительные по формату произведения нисколько не уступают по цельности концепции и по мастерству его крошечным “пошадам” *(Pochade - эскиз, набросок (франц.)).
Почти все его акварели посвящены Крыму. Но это не тот Крым, который может снять любой фотографический аппарат, а это какой-то идеализированный, синтетический Крым, элементы которого он находил вокруг себя, сочетая их по своему произволу, подчеркивая то самое, что в окрестностях Феодосии наводит на сравнение с Элладой, с Фиваидой, с некоторыми местами в Испании и вообще со всем тем, в чем особенно обнаруживается красота каменного остова нашей планеты..."
«Помню, как они поразили меня, - вспоминал Богаевский, - силой, цветом и ясностью краски, тогда как я тогда писал темно и грузно."
Выше - пример работы с подписью, автор подчёркивал, что это не название, а некая симметричная мысль
Пейзажи В. всегда безлюдны. Это мечта об архаическом, это страна изгнания, обитель тишины...
М.Цветаева:
"Когда Макс, полдневными походами, рассказывал мне о земле, по которой мы идем, мне казалось, что рядом со мной идет - даже не Геродот, ибо Геродот рассказывал по слухам, шедший же рядом повествовал, как свой о своем...
Этому, по полицейским и литературным паспортам, тридцатишестилетнему французскому модернисту в русской поэзии было, по существу, много тысяч лет, те много тысяч лет назад, когда природа, создав человека и коня, женщину и рыбу, не окончательно еще решила, где конец человеку, где коню, где женщине, где рыбе, - своих творений не ограничила. Макс мифу принадлежал душой и телом куда больше, чем стихами, которые скорее являлись принадлежностью его сознания. Макс сам был миф."
А. Белый:
"...поэт, блестящий публицист и оригинальный художник, увидевший древнюю Киммерию глазами им глубоко изученных художников-японцев, встал передо мной и как умудренный опытом краевед, знающий, как никто, историю, метеорологию и природные особенности края, и как хозяин единственного в своем роде сочетания людей, умевший соединять самые противоречивые устремления, соединяя людские души так, как художник-мозаичист складывает из камушков неповторимую картину целого.
Вся обстановка коктебельской жизни в доме, художественно созданном Волошиным, и в быте, им проведенном в жизнь, вторично выявила мне Волошина в новом свете, и я обязан ему хотя бы тем, что, его глазами увидевши Коктебель, его Коктебель, я душой прилепился к этому месту. Он учил меня камушкам, он посвящал меня в метеорологические особенности этого уголка Крыма, я видел его дающим советы ученым-биологам, его посещавшим; мне рассказывали, как он впервые предугадал особенности, вытекающие из столкновения и направления дующих здесь ветров; он художественно вылеплял в сознании многих суть лавовых процессов, здесь протекавших, он имел интересные прогнозы о том, как должны вестись здесь раскопки, и определял места исчезнувших древних памятников культуры; он нас лично водил по окрестностям; и эти прогулки бывали интересными лекциями не только для художников и поэтов, но и для ученых."
И сам В.: "Я все-таки совершенно серьезно думаю, что коктебельский пейзаж - один из самых красивых земных пейзажей, которые я видел. Вообще, о пейзаже нужно не только очень много думать, но и много сравнивать. А я из всех своих обширных странствий в жизни больше всего сравнивал именно пейзаж."
Ссылка на запись лекции:
http://muzeemania.ru/2019/11/24/%D0%B4%D0%BE%D0%BC-%D0%BC%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B9-%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%8B-%D1%86%D0%B2%D0%B5%D1%82%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B9-%D0%B2-%D0%BC%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B5-%D1%81%D0%BE/?fbclid=IwAR0Cs_Ab7nHQdy5doFOs1GrL0yy23oYn_ZW4JsHP99sT8pYOIx7Td73Xpxw
И хороший сайт:
http://www.maxvoloshin.ru/remember/