Фальшивый билет. История одного побега
Вернемся из 20-го века в 19-й.
30 октября 1719 года царь Петр I издал указ, «чтобы никто без проезжих или прохожих писем из города в город и из села в село не ездил бы и не ходил, и каждый бы имел от начальников своих паспорт или пропускное письмо. До введения указа жители России имели право свободно передвигаться в пределах государства. Паспорта для крестьян, мещан и купцов служили не только удостоверением личности, но и путевым документом. Наличие паспорта говорило о том, что его владелец имеет право передвижения. Проверка паспортов проводилась на заставах и шлагбаумах. Прибыв в пункт назначения, обыватель должен быть предъявить паспорт местным полицейским*.
Крестьяне были обложены податями и несли трудовую повинность, поэтому получить билет на отлучку можно было при отсутствии задолженностей по платежам, за этим следил волостной старшина.
Для крестьянина или посельщика, нашедшего работу на стороне, желающего отлучиться даже ненадолго по каким-нибудь свои личным надобностям, необходимо было получить в волостном правлении билет на отлучку. Билеты были номерными документами (сиречь - бланками строгой отчетности), отпечатаны типографским способом и имели несколько строк, предназначенных для заполнения, и считались надлежаще выданными только в случае, если имели должные реквизиты (дату выдачи, подпись, печать).
"Билет.
От Куналейского волостного правления посельщику Лариону Шадрину, приписанному в сей волости к селению Красноярскому, положенному в оклад и имеющему особый билет под №1, который уволен от работы в селение Урлотской волости от нижеписанного числа впредь на семь дней с тем, чтобы он явясь туда, засвидетельствовал сей билет где следует, т.е.в городе в городовой Управе, а в уезде - в волостном правлении. Без соблюдения сего, а тем паче по миновании срока никто не должен держать его на квартирах под опасением той законной ответственности, какая установлена за содержание беглых и безпашпортных. Июля 9-го дня 1826 года. Волостного старосты Петра Бобошина приложена печать." **
Передвижение по стране без паспорта приравнивалось к бродяжничеству. Беглых беспаспортных крестьян вылавливали, секли кнутами и батогами, в лучшем случае этапировали к месту приписки, в худшем - ссылали на каторгу. В Забайкалье, где, казалось бы, на огромных просторах и в глухой тайге, можно было бродяжничать годами, цикл "каторга-побег-каторга" мог продолжаться достаточно долго, однако в связи с небольшой плотностью населения каждый чужой человек был на виду, поэтому ловили беглецов достаточно часто.
Но если крестьяне и нарушали правила "паспортно-билетной системы", то чаще делали это неумышленно (потерял паспорт или билет и был пойман например; или отлучился ненадолго в надежде, что не узнают об отлучке), да и сами они не испытывали желания (или не имели возможности) тайно, нелегально и навсегда устремиться в туманные дали, бросив семью. Другое дело ссыльные, приписанные к заводам ссыльнокаторжные. Они и составляли основную массу безпаспортных скитальцев.
В архивном фонде 70 мне попалась история одного неуспешного побега.
11 ноября 1807 г в Петровскую заводскую контору поступил рапорт от волостного старшины Мухоршибирской волости, датированный 09.11.1807 г. о том, что в селении Старозаганском пойманы трое беглых - Прокопий Глушевский, Никанор Ермолаев и Петр Иников, при которых был билет, показавшийся фальшивым. В то время, когда писарь Федурин держал билет в руках, один из беглецов - Никанор Ермолаев, бросился к писарю, вырвал билет у того из рук, заложил в рот и изжевал. Билет был "якобы подписан рукой господина заводского управителя Ивана Старкова и еще одного шихмейстера, имя которого за разжеванием и проглочением не припоминаем". Дополнительно троица подозревалась в том, что в течение месяца промышляла грабежом пожитков и разбоем. Благодаря людям, случившимся в этот момент на сходке, билет был из гортани (так в документе) Никанора вырван. Затем под конвоем сельской стражи троица беглецов передана в заводскую контору вместе с изжеванным билетом, на котором однако, чернила расплылись и решительно невозможно было разобрать ни одного слова.
Проведенным в заводской конторе дознанием 13 ноября были отобраны допросы каждого беглеца с выпиской о их летах и совершенных преступлениях и установлено, что эти ссыльные употреблялись в заводскую работу скованными в надежных кандалах, которые они при побеге сняли и продали неизвестному крестьянину, а так же унесли с собой и 2 казенных дроворуба (топора), стоимость которых надлежало с них взыскать. Подлинный рапорт подписан Иваном Старковым, Дмитрием Ульяновым и регистратором Занадворовым.
Никанор Ермолаев показал, что бежал он 4 ноября из казармы ссыльных вместе с Прокопием Глушевским и Петром Иниковым. Поутру, пошедши на раскомандировку в отбывательство казенных работ, они решили "сочинить фальшивый билет и проттить с оным билетом до города Верхнеудинска, где и остаться на время отбытия работ праздными, на каковой случай Глухевшский из казармы тихим образом взял с собою казенную чугунную чернильницу с пером. У него же запасена была и бумага четверть листа, а откуда - он, Ермолаев не знает. По уходу с завода трактом к деревне Хараузской, в лесу, написал он, Ермолаев, своею рукою отпускной билет следующего содержания: "Билет обьявителю сего Петровского завода ссыльным Прокопью Глушевскому, Никанору Ермолаеву и Петру Иникову впредь на пять месяцов, коим по сроку явится в команду", невразумив означить на оном числа, месяцы, годы и номер. Глушевский подписал на оном почерком управляющего надзирателя: "Иван Старков, унтершихтмейстер Арбузов". Он, Ермолаев видя, что билет написан нехорошо и показывать его ненадежно, хотел билет на огне сжечь, но Глушевский не допустил до этого, отобрал билет и сказал: пускай у меня будет, лучше в Удинске под суд с ним попадем.
И они пошли вперед. Хараузскую деревню прошли мимо, а впереди от оной в две деревни, ему неизвестные, заходили, сказывались отпущенными из заводу. Там хотя и спрашивали билет, они ответствовали, что таковой у них есть, однако никто его не рассматривал. А напоследок, пришедши в Заганскую деревню, довелось переночевать у одного неизвестного им крестьянина, который сам грамотен и выспросил у них билет, который Глушевский ему показал. И он, узнав, что (билет) фальшивый, объявил старшине, коим взяты они на ночь под караул и назавтре поутру отправлены с тем билетом в Мухоршибирское правление и там они (между собой) согласились тот билет, чтобы не был обнаружен, стараться, кому из них случай будет, изтребить. По приводе в волостное правление находившийся тут писчик смотрел, держа в руках сказанный билет. Он, Ермолаев, стоя неподалеку от него, подскочил скоро и выхватив оный у него из рук в рот и сжевал. Намерен был проглотить, но людьми, его схватившими, до того не допущен. А хотя и выхватили тот у него изо рту, но уже весь пережеван и ничего из написанного в нем рассмотреть неможно. Потом они отправлены за караулом в Петровский завод. Бывши в бегах воровства, разбоя, смертоубивства и зажигательства не чинил. Подобных себе беглых никого не видал. Пристанища нигде не имел, а пропитывались, проходя поселением. Показал (по) сущей справедливости, ничего не утаил. Подпись - ссыльный Никанор Ермолаев.(л.448)
Ссыльный Прокопей Глушевской показания Ермолаева подтвердил и дополнительно показал, что бумагу, на которой был сочинен билет, он взял в школе, в которую он приходил в шабашное время, застал в ней одного сторожа, который того не видел, как он бумагу со стола взял и положил себе за пазуху. Подпись - ссыльный Прокопей Глушевский
Петр Иников против показаний Глушевского утвердился и показал, что он при побеге взял два казенных дроворуба топора, которые в деревне Заганской неизвестному ему крестьянину продал за 80 копеек, а деньги употребил на харчевые припасы. Просьбою ссыльного Иникова Быков руку приложил.***
Самое интересное, что в материалах дознания имеется и сам фальшивый билет. Но не изжеванная копия, а по-видимому, написанный кем-то дубликат. Мне кажется, что дубликат изготовили в Мухоршибирском волостном правлении, потому как имеется только подпись Ивана Старкова (остальные фамилии старшина не смог вспомнить), может быть, под диктовку Ермолаева, а может быть, заставили его заново написать, потому что заголовок "БЕЛЕТ" как бы намекает....
Беглецов, конечно, пропустили сквозь строй и били шпицрутенами, заковали обратно в "надежные кандалы", и снова употребили в заводские работы, не забыв за украденное ими имущество вычесть из жалованья.
Любопытны тут еще и взаимоотношения крестьян и беглых. С одной стороны, беглые часто досаждали крестьянам, воруя у них из кладовых продукты питания, одежду, вещи, инструменты - да все, что плохо лежало. Могли встретить в лесу и тупо ограбить, отобрав лошадь с телегой, например. Могли и убить. С другой стороны, у крестьянина стукануть волостному старшине на беглых так, что моментально явилась стража и арестовала их - тоже рука не дрогнула. С третьей стороны - купить заведомо ворованный казенный топор - еще куда ни шло, в крестьянском хозяйстве и бычий х... (хвост, например) - веревка. Но кандалы-то зачем покупать? разве что переплавить на что-нибудь пользительное.
При этом, худо-бедно, но беглые прошли от Петровска до Старого Загана почти 110 верст, миновав как минимум 2 больших села - Харауз и Никольское. Где и как они брали пропитание, если не грабили и не воровали? Парадокс, но те же самые крестьяне вечером оставляли на специальной полочке под продухом (форточка на глухой стене дома) в свободном доступе что-то сьестное - кусок хлеба, пару вареных картофелин и т.д. Это делалось не столько из любви к беглым каторжникам гуманитарных соображений, сколько из желания таким угощением "задобрить" незваных ночных визитеров и избежать неприятностей от них.
_____________
* - Конькова Анастасия Юрьевна Документы, удостоверяющие личность, в Российской империи // Научный вестник Крыма. 2017. №4 (9). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dokumenty-udostoveryayuschie-lichnost-v-rossiyskoy-imperii (дата обращения: 22.11.2024).
** - ГАЗК ф.70 оп.1 д.9 л.311
*** - ГАЗК ф.70 оп.1 д.7 л.444-448
30 октября 1719 года царь Петр I издал указ, «чтобы никто без проезжих или прохожих писем из города в город и из села в село не ездил бы и не ходил, и каждый бы имел от начальников своих паспорт или пропускное письмо. До введения указа жители России имели право свободно передвигаться в пределах государства. Паспорта для крестьян, мещан и купцов служили не только удостоверением личности, но и путевым документом. Наличие паспорта говорило о том, что его владелец имеет право передвижения. Проверка паспортов проводилась на заставах и шлагбаумах. Прибыв в пункт назначения, обыватель должен быть предъявить паспорт местным полицейским*.
Крестьяне были обложены податями и несли трудовую повинность, поэтому получить билет на отлучку можно было при отсутствии задолженностей по платежам, за этим следил волостной старшина.
Для крестьянина или посельщика, нашедшего работу на стороне, желающего отлучиться даже ненадолго по каким-нибудь свои личным надобностям, необходимо было получить в волостном правлении билет на отлучку. Билеты были номерными документами (сиречь - бланками строгой отчетности), отпечатаны типографским способом и имели несколько строк, предназначенных для заполнения, и считались надлежаще выданными только в случае, если имели должные реквизиты (дату выдачи, подпись, печать).
"Билет.
От Куналейского волостного правления посельщику Лариону Шадрину, приписанному в сей волости к селению Красноярскому, положенному в оклад и имеющему особый билет под №1, который уволен от работы в селение Урлотской волости от нижеписанного числа впредь на семь дней с тем, чтобы он явясь туда, засвидетельствовал сей билет где следует, т.е.в городе в городовой Управе, а в уезде - в волостном правлении. Без соблюдения сего, а тем паче по миновании срока никто не должен держать его на квартирах под опасением той законной ответственности, какая установлена за содержание беглых и безпашпортных. Июля 9-го дня 1826 года. Волостного старосты Петра Бобошина приложена печать." **
Передвижение по стране без паспорта приравнивалось к бродяжничеству. Беглых беспаспортных крестьян вылавливали, секли кнутами и батогами, в лучшем случае этапировали к месту приписки, в худшем - ссылали на каторгу. В Забайкалье, где, казалось бы, на огромных просторах и в глухой тайге, можно было бродяжничать годами, цикл "каторга-побег-каторга" мог продолжаться достаточно долго, однако в связи с небольшой плотностью населения каждый чужой человек был на виду, поэтому ловили беглецов достаточно часто.
Но если крестьяне и нарушали правила "паспортно-билетной системы", то чаще делали это неумышленно (потерял паспорт или билет и был пойман например; или отлучился ненадолго в надежде, что не узнают об отлучке), да и сами они не испытывали желания (или не имели возможности) тайно, нелегально и навсегда устремиться в туманные дали, бросив семью. Другое дело ссыльные, приписанные к заводам ссыльнокаторжные. Они и составляли основную массу безпаспортных скитальцев.
В архивном фонде 70 мне попалась история одного неуспешного побега.
11 ноября 1807 г в Петровскую заводскую контору поступил рапорт от волостного старшины Мухоршибирской волости, датированный 09.11.1807 г. о том, что в селении Старозаганском пойманы трое беглых - Прокопий Глушевский, Никанор Ермолаев и Петр Иников, при которых был билет, показавшийся фальшивым. В то время, когда писарь Федурин держал билет в руках, один из беглецов - Никанор Ермолаев, бросился к писарю, вырвал билет у того из рук, заложил в рот и изжевал. Билет был "якобы подписан рукой господина заводского управителя Ивана Старкова и еще одного шихмейстера, имя которого за разжеванием и проглочением не припоминаем". Дополнительно троица подозревалась в том, что в течение месяца промышляла грабежом пожитков и разбоем. Благодаря людям, случившимся в этот момент на сходке, билет был из гортани (так в документе) Никанора вырван. Затем под конвоем сельской стражи троица беглецов передана в заводскую контору вместе с изжеванным билетом, на котором однако, чернила расплылись и решительно невозможно было разобрать ни одного слова.
Проведенным в заводской конторе дознанием 13 ноября были отобраны допросы каждого беглеца с выпиской о их летах и совершенных преступлениях и установлено, что эти ссыльные употреблялись в заводскую работу скованными в надежных кандалах, которые они при побеге сняли и продали неизвестному крестьянину, а так же унесли с собой и 2 казенных дроворуба (топора), стоимость которых надлежало с них взыскать. Подлинный рапорт подписан Иваном Старковым, Дмитрием Ульяновым и регистратором Занадворовым.
Никанор Ермолаев показал, что бежал он 4 ноября из казармы ссыльных вместе с Прокопием Глушевским и Петром Иниковым. Поутру, пошедши на раскомандировку в отбывательство казенных работ, они решили "сочинить фальшивый билет и проттить с оным билетом до города Верхнеудинска, где и остаться на время отбытия работ праздными, на каковой случай Глухевшский из казармы тихим образом взял с собою казенную чугунную чернильницу с пером. У него же запасена была и бумага четверть листа, а откуда - он, Ермолаев не знает. По уходу с завода трактом к деревне Хараузской, в лесу, написал он, Ермолаев, своею рукою отпускной билет следующего содержания: "Билет обьявителю сего Петровского завода ссыльным Прокопью Глушевскому, Никанору Ермолаеву и Петру Иникову впредь на пять месяцов, коим по сроку явится в команду", невразумив означить на оном числа, месяцы, годы и номер. Глушевский подписал на оном почерком управляющего надзирателя: "Иван Старков, унтершихтмейстер Арбузов". Он, Ермолаев видя, что билет написан нехорошо и показывать его ненадежно, хотел билет на огне сжечь, но Глушевский не допустил до этого, отобрал билет и сказал: пускай у меня будет, лучше в Удинске под суд с ним попадем.
И они пошли вперед. Хараузскую деревню прошли мимо, а впереди от оной в две деревни, ему неизвестные, заходили, сказывались отпущенными из заводу. Там хотя и спрашивали билет, они ответствовали, что таковой у них есть, однако никто его не рассматривал. А напоследок, пришедши в Заганскую деревню, довелось переночевать у одного неизвестного им крестьянина, который сам грамотен и выспросил у них билет, который Глушевский ему показал. И он, узнав, что (билет) фальшивый, объявил старшине, коим взяты они на ночь под караул и назавтре поутру отправлены с тем билетом в Мухоршибирское правление и там они (между собой) согласились тот билет, чтобы не был обнаружен, стараться, кому из них случай будет, изтребить. По приводе в волостное правление находившийся тут писчик смотрел, держа в руках сказанный билет. Он, Ермолаев, стоя неподалеку от него, подскочил скоро и выхватив оный у него из рук в рот и сжевал. Намерен был проглотить, но людьми, его схватившими, до того не допущен. А хотя и выхватили тот у него изо рту, но уже весь пережеван и ничего из написанного в нем рассмотреть неможно. Потом они отправлены за караулом в Петровский завод. Бывши в бегах воровства, разбоя, смертоубивства и зажигательства не чинил. Подобных себе беглых никого не видал. Пристанища нигде не имел, а пропитывались, проходя поселением. Показал (по) сущей справедливости, ничего не утаил. Подпись - ссыльный Никанор Ермолаев.(л.448)
Ссыльный Прокопей Глушевской показания Ермолаева подтвердил и дополнительно показал, что бумагу, на которой был сочинен билет, он взял в школе, в которую он приходил в шабашное время, застал в ней одного сторожа, который того не видел, как он бумагу со стола взял и положил себе за пазуху. Подпись - ссыльный Прокопей Глушевский
Петр Иников против показаний Глушевского утвердился и показал, что он при побеге взял два казенных дроворуба топора, которые в деревне Заганской неизвестному ему крестьянину продал за 80 копеек, а деньги употребил на харчевые припасы. Просьбою ссыльного Иникова Быков руку приложил.***
Самое интересное, что в материалах дознания имеется и сам фальшивый билет. Но не изжеванная копия, а по-видимому, написанный кем-то дубликат. Мне кажется, что дубликат изготовили в Мухоршибирском волостном правлении, потому как имеется только подпись Ивана Старкова (остальные фамилии старшина не смог вспомнить), может быть, под диктовку Ермолаева, а может быть, заставили его заново написать, потому что заголовок "БЕЛЕТ" как бы намекает....
Беглецов, конечно, пропустили сквозь строй и били шпицрутенами, заковали обратно в "надежные кандалы", и снова употребили в заводские работы, не забыв за украденное ими имущество вычесть из жалованья.
Любопытны тут еще и взаимоотношения крестьян и беглых. С одной стороны, беглые часто досаждали крестьянам, воруя у них из кладовых продукты питания, одежду, вещи, инструменты - да все, что плохо лежало. Могли встретить в лесу и тупо ограбить, отобрав лошадь с телегой, например. Могли и убить. С другой стороны, у крестьянина стукануть волостному старшине на беглых так, что моментально явилась стража и арестовала их - тоже рука не дрогнула. С третьей стороны - купить заведомо ворованный казенный топор - еще куда ни шло, в крестьянском хозяйстве и бычий х... (хвост, например) - веревка. Но кандалы-то зачем покупать? разве что переплавить на что-нибудь пользительное.
При этом, худо-бедно, но беглые прошли от Петровска до Старого Загана почти 110 верст, миновав как минимум 2 больших села - Харауз и Никольское. Где и как они брали пропитание, если не грабили и не воровали? Парадокс, но те же самые крестьяне вечером оставляли на специальной полочке под продухом (форточка на глухой стене дома) в свободном доступе что-то сьестное - кусок хлеба, пару вареных картофелин и т.д. Это делалось не столько из любви к беглым каторжникам гуманитарных соображений, сколько из желания таким угощением "задобрить" незваных ночных визитеров и избежать неприятностей от них.
_____________
* - Конькова Анастасия Юрьевна Документы, удостоверяющие личность, в Российской империи // Научный вестник Крыма. 2017. №4 (9). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dokumenty-udostoveryayuschie-lichnost-v-rossiyskoy-imperii (дата обращения: 22.11.2024).
** - ГАЗК ф.70 оп.1 д.9 л.311
*** - ГАЗК ф.70 оп.1 д.7 л.444-448