"Эти русские"
Скучное место-банк. Особенно тейлерский первый этаж, где производятся базисные операции. Уголок открытия новых счетов, где по очереди с приветственным оскалом сидели все служащие, не менял общей тональности. Кошмарные концы месяца, когда Битуах Леуми выплачивал пособие , превращались в дни траура, диких очередей и раздражения. Где то там наверху, в бизнес- отделении , пахло хорошим парфюмом, крупными купюрами, беседы журчали в фа диез мажоре.
Маришка была в стране всего два года, тонкости финансовых опeрaций ее не волновали, она радовалась, что не моет полы у страрожилов. Отделение банка было приветливо к Маришке, в перерывах ее кормили иракскими, тейменскими, марокканскими и триаполитанскими блюдами, выxодцы из Польши рассказывали, как все это невкусно.
Заместитель деректора Шломо, низенький токстячок, вечно уткнутый в газету, был гениальным руководителем. Например, зная, что мамашки в час дня, когда детки возвращаются из школы, перестают реагировать на внешние раздражители, отпускал их минут на десять звякнуть домой, узнать как дела. Видя с утра, что дама на взводе, он не посылал ее открывать новые счета, а давал вкладывать чеки из отдела самообслуживания. Формы тогда еще не было, служащие одевались кто, во что горазд.На неприемлемый по его мнению наряд Шломо реагировал так: Шломит, ты прекрасно выглядишь, у тебя есть двадцать минут минут ( на мой счет) сменить этот наряд на более подобающий .
Кстати, Шломит была местной сказкой. Пятидесятилетняя дама, низенькая пампушка , светленькая и с голубыми глазами, возомнила себя персиянской царевной и одевалась в соответствии. Не говоря уже о боевом наряде...Бермуды, то бишь недлинные штанишки, плотно сидящие на бедрах, в момент заполнения каспомата (наклонившись до пола, надо было вставить кассету с наличными) парализивывали работу отделения.
Начальник отделения иностранной валюты Мишель, выходец из Марокко, проведший полжизни в Париже, рассказывал Марише о парижской жизни и музеях, чем радовал ее чрезычайно, так как встреченные до этого на улицах люмпены даже про Родена не слыхивали.
Отделение было дружным, Маришкина абсорбция плавно завершалась, она перестала чувствовать себя чужой, хотя все еще казалась себе послом Союза в Израиле. .. Но если не послом, то хотя бы пресс-атташе
Вокруг все рассказывали страшные истории об издевательствах над новыми олим, в газетах писали про пятишекелевых русских шлюх, про повальное пьянство и русскую мафию,русскоязычные тинейджеры бастовали и просились обратно в Союз. Мaришкина мама шипела на израильтян, говоря эти и от непонимания языка любую фразу воспринимала, как объявление войны
Маришка как то обошла все эти пенки. Хотя, один раз и она получилa: попросила двух аборигенов лет 17 слезть со стола в банке, а они начали: Вот, понаехали тут, в армии не служили, а всех учат... Маришка настаивала (интересно зачем?) , а они завелись и выдали ей: "руссия масриха!" Ответ перевелся непонятно откуда: Хаваль, шеима шелха ло аста апала безман ( жалко, что твоя мама вовремя не сделала аборт)
Это был ужасный текст, от обиды и ужаса Маришка пошла плакать. Зам Шломо, которому быстро перессказали историю, выгнал юнцов и сказал Маришке, что она ответила абсолютно правильно, но лучше этого в банке не говорить.
Обычным жарким днем в отделение Маришкиного банка зашел мужчина, из наших бывших Он стоял в очереди к кассирам, был страшно неопрятен. Когда подошла его очередь, он попросил выдать 300 шекелей, его счет был в другом отделении и кассирша стала звонить туда, чтобы получить разрешение. Там ей ответили, что на счету ничего нет и кредитом oн не располагает. Об этом служащая сообщила дядьке, извинившись за то, что не может ему помочь. Меньше, чем через секунду, мужик засунул руку в сумку, вынул что то длинное, перегнулся через дальпак и ткнул этим длинным в одного из служащих несколько раз. Главный кассир, огромный и нехуденький Рони, выскочил со своего места, опрокинул на пол служащую, что напротив дядьки, туда, где уже лежал на полу раненный кассир
Кнопку прямой связи с полицией заело, Маришке велели вызвать полицейских." Полиция, пожалуйста, полиция"-твердила она в трубку, не набирая никакого номера. Шломо подскочил к ней, дал легкую пощечину и Маришка оклемалась. Приехала полиция и скорая, забрали троих раненых в больницу. Все это продолжалось минут десять, не больше.
Назавтра Маришка еле пришла на работу. Случай муссировался многократно, с деталями, которых и не было, словосочетание "эти русские" с разными оттенками неприязни фигируровала во всех предложениях . После закрытия отделения приехал психолог и провел со всеми беседу. С Маришкой беседовали дважды, вместе со всеми и отдельно. Ей объясняли, что случившееся не имеет к ней никакого личного отношения и что она должна не реагировать на слова о русских преступниках так болезненно.
И правда, какое отношение к ней, Маришке, имел этот гопник, который пришел в банк с заточкой в сумке и, очевидно, просто искал, в кого тыкнуть?
Но было хреново. Потому что он русский, потому что раненый кассир был ее соседом и приятелем, потому , что жизнь несправедлива
Кассир Ярон умер через два года от осложнений на рану. Нелюбовь к банкам у Маришки не прошла и через 15 лет.