Пространство отношений (или "я хочу оказаться дома")
Внизу - отрывки из отрывка из книги скорее философской, чем про города. Кое-что показалось мне интересным, но скажите мне, зачем писать тексты ТАК? Нет, мне не слабо понимать такой текст, но ужасно хочется пересказать его по-человечески (курсив мой).
Отрывок из книги «Медийный город» урбаниста Скотта Маккуайра о радикальной открытости нашего общества
Однако под пространством отношений я подразумеваю современную ситуацию, когда горизонт общественных связей радикальным образом открывается. Как выразился Лэш, «в рамках технических форм жизни то, что было более или менее закрытыми системами - мое тело, социальное тело, - превращается в системы более или менее открытые» (Lash 2002a: 16). Эта открытость несет с собой новую свободу выстраивания социальных отношений в пространстве и времени. Однако у свободы есть и обратная сторона: ее нельзя отвергнуть. Как утверждал Бек, определяя концепцию «рефлексивной современности», характеризующей общество риска, парадокс заключается в том, что рефлексивный субъект не может отказаться от выбора (Beck 1994: 46)22. В силу этого возрастает случайность и текучесть пространства в медийном городе. Пространство отношений определяется как пространственный опыт, характерный для «рефлексивной современности»: данность общественного пространства и аксиоматичность контуров субъективности все больше уступают место амбивалентности мобильных пространственных конфигураций и эфемерности личного выбора.
(...)
Как утверждает Лэш, прежние социальные связи, организованные на основе пространственной близости, уступают место коммуникационным «дистанционным» связям - либо контакты происходят на расстоянии, либо люди преодолевают определенное расстояние для личной встречи (Lash 2002a: 206).
Коммуникационные связи отличаются по продолжительности и скорости от старых форм социальных связей, укорененных в пространственной близости: согласно формулировке Лэша, они непродолжительны, интенсивны, дискретны и уже не определяются нарративной последовательностью. Таким образом, хотя некоторые связи могут сохраниться со временем и даже обрести относительное постоянство, общий контекст характеризуется все большим тяготением к быстрому и волатильному переустройству.
Эта повышенная волатильность все заметнее в отправлении власти. Фиксированные и стабильные пространственные «лека ла» дисциплинарного общества уступают место непрерывным процессам цифровой модуляции (Deleuze 1992). По мнению Киттлера, утрата стабильных пространственных иерархий вроде тех, что некогда определяли понятие «капитал», означает, что политическое влияние зачастую проявляется в «менее очевидных формах». Власть, возможно, стала не столько вопросом утверждения в традиционном пространственном центре, например на городской площади, сколько результатом тактической оценки коммуникационных возможностей: «Таким образом, власть - это способность в подходящий момент занять каналы технической обработки данных. И центральное положение становится переменной, зависящей от медийных функций, а не наоборот» (Kittler 1996: 726).
(...)
«Сегодня мы становимся свидетелями столь радикальной экспроприации, детерриториализации, делокализации, диссоциации политического и местного, национально-государственного и локального, что ответом, а точнее, реакцией на это становится: “Я хочу оказаться дома, наконец оказаться дома, со своими, рядом с друзьями и родными” <…> Чем сильнее и яростнее идет процесс технической экспроприации, делокализации, тем сильнее, естественно, становится и стремление быть дома, вернуться домой» (Derrida 2002: 79-80).
Хотя детерриториализация способна породить ностальгическую реакцию, она также является предпосылкой для переосмысления общественных отношений и культурной идентичности на более сложной основе, чем допускала модель «государства-нации». Пространство отношений по определению более ориентировано на другого, поскольку понятие «здесь» становится открытым и проницаемым. Гидденс характеризует это следующим образом: «Мир, в котором никто не находится “вовне”, - это мир, где уже существующие традиции не могут избежать контакта с другими традициями, но также и с многочисленными альтернативными образами жизни. Аналогичным образом, это мир, где понятие “другой” уже не может трактоваться как нечто инертное. Речь идет не только о том, что другой “отвечает”, но и о возможности взаимных расспросов» (Giddens 1991: 96-97).
Как научиться жить по-иному в это опосредованном пространстве? Это вопрос не столько собственности или содержания, сколько скорости. Здесь требуется создание «медийной экологии», способной поддерживать куда более разнообразный спектр информационных скоростей, чем позволяет нынешний императив мгновенной реакции.
http://postnauka.ru/longreads/31899