Трагедия у перевала Сельке
-
Из показаний атамана Анненкова, данных следствию во время Семипалатинского процесса (1927 год)
«...Среди отступавших находилось несколько офицерских семей. В частности полковника Луговских, семья моего помощника Мартемьянова, семья Асанова, [жена и дочь] вахмистра Петрова, а также было много больных и раненых. Из-за трудностей с продовольствием при подходе к перевалу Сельке (я назвал его «Орлиное гнездо») мною был отдан приказ коменданту лагеря полковнику Сергееву организовать эвакуацию всех этих людей. Наутро мне стало известно, что ночью семья Луговских была задержана офицером Васильевым, женщины изнасилованы и порублены. Я приказал тотчас же арестовать пост, произвести расследование. Во время ареста Васильезу удалось сбежать, остальных причастных к случившемуся доставили в лагерь. Как показало дознание, семьи Луговских и Мартемьянова не подчинились распоряжению коменданта и не явились вовремя на сборный пункт для эвакуации. Они пошли самостоятельно, в результате попали не в ту щель, которая вела в китайские пределы, а в ту, что шла в Советскую Россию. Здесь их задержал часовой, потребовавший вернуться обратно. Васильев и другие офицеры на посту оказались в нетрезвом состоянии, а потому между ними и полковником Луговских произошел резкий разговор c обоюдной стрельбой. Васильев застрелил полковника Луговских. После этого изнасиловали и изрубили семью Луговских и остальных. Только одна дочь вахмистра Петрова убежала. По моему приказу восемь человек, виновников случившегося, приговорили к расстрелу».
Приведенная Анненковым версия о расправе над семьями своих же офицеров и других бойцов Оренбургской армии заметно отличается от свидетельств других очевидцев происшедшей в «Орлином гнезде» трагедии. Мы не будем воспроизводить показания, данные во время следствия и в суде многочисленными свидетелями по этому эпизоду. У кого-то ведь могут возникнуть сомнения относительно их объективности, как сейчас утверждают некоторые исследователи, «из-за возможного давления на них со стороны „органов”». Воспользуемся в очередной раз воспоминаниями эмигранта -- белогвардейского офицера А. Новокрещенкова, которыми он делился, находясь в Китае:
«Приблизительно в марте, числа 16-19-го, отряд атамана Анненкова под натиском Красной Армии подошел к границе Китая у перевала Сельке. Это место атаман назвал „Орлиное гнездо” и расположился там лагерем с отрядом численностью примерно в 5 тысяч человек. Здесь были полк атамана Анненкова, или Атаманский, Оренбургский полк генерала Дутова, Егерский полк и Маньчжурский при одной батарее и саперном дивизионе. Атаманский полк осуществлял прикрытие отступления отряда. Он же на месте производил суд над идущими на родину партизанами -- их просто раздевали и расстреливали или сообщали вооруженным киргизам, что идет такая-то партия и ее надо уничтожить. С отрядом к границе шли семьи некоторых офицеров, как, например, семья заслуженного оренбуржца полковника Луговских, состоявшая из трех дочерей, престарелой жены, жена есаула Мартемьянова и в числе других -- жена с 12-летней дочерью вахмистра Петрова-оренбуржца. Всем семьям атаман приказал эвакуироваться в Китай, а сам немедля отдал приказ 1-й сотне Атаманского полка, сотнику Васильеву отдать всех женщин в распоряжение партизан, а мужчин перебить. Как только стали приезжать семейства, то сотник Васильев задерживал их под разными предлогами и отправлял в обоз своей сотни, где уже были любители насилия: полковник Сергеев -- начальник гарнизона Сергиополя, Шульга, Ганага и другие. Прибывших женщин раздевали, и они переходили в пьяные компании из рук в руки, и после их рубили в самых невероятных позах. Из этой клоаки удалось выбраться уже изнасилованной с отрубленной рукой дочери вахмистра, которая прибежала в отряд и все рассказала. Это передали оренбуржцам, попросили их встать на защиту. Полк немедля вооружился, а командир его Завершенский пошел с Мартемьяновым к атаману и потребовал выдачи виновных. Атаман долго не соглашался, оттягивал среда, дабы главный виновник Васильев имел возможность убежать за границу и тем самым замести следы. Но Завершенский под угрозой револьвера заставил атамана выдать преступников. Оренбуржцы арестовали Шульгу, Ганагу и еще трех-четырех человек. Были вызваны добровольцы их порубить. Рубка этих людей происходила на глазах всего отряда. После этой казни полк немедля снялся и пошел в Китай, не желая оставаться в отряде. Вслед полку анненковцы дали несколько выстрелов из орудий, к счастью, не попавших в цель.
В этой жуткой истории погибла вся семья Луговских, не пожалели 54-летней женщины и 14-летней девочки, не говоря уже про 17- и 19-летних девиц, которые были найдены с разбросанными по сторонам ногами и с жутким видом полового органа. Говорили, что эти девицы переходили целую ночь из рук в руки целого эскадрона и каждый получивший жертву после другого еще более измывался над несчастными. Жена помощника атамана Мартемьянова была найдена с распоротым животом и разодранными ногами. Вещей убитых не нашли, но, как говорили, в личном штабе атамана много серебра и золота с метками погибших. Позднее по приказу генерала Дутова произвели дознание в управлении эмигрантами. Васильева поймали, арестовали, и он погиб голодной смертью в том же Оренбургском полку уже в Китае».
(Военно-исторический журнал, 1991, № 3, стр. 76-77.)
Об этой истории вспоминает и В. А. Гольцев в биографии атамана Анненкова «Сибирская Вандея» (М.: Вече, 2009, стр. 291-297, глава «Джунгарская трагедия»). Апологетически настроенный к Анненкову, Гольцев гордо заявляет:
«Ничто не помешало бы мне опустить отвратительный эпизод последних дней существования анненковской армии, если бы я хотел быть необъективным и говорить только о положительных событиях в ее истории. Но я не мог этого сделать и занялся ее исследованием. Однако отмечу, что выстроить четкое изложение трагедии мне не удалось, потому что все ее участники и жертвы рассказывают о ней по-разному, кроме того, они пользовались слухами и вымыслами, к которым настолько привыкли, что стали считать события в них действительно происходившими».
Сразу скажем -- утверждение весьма странное, ибо при сопоставлении нескольких свидетельств не так трудно с большой долей уверенности отличить правду от вымысла. В приводимых же Гольцевым свидетельствах никаких противоречий вообще нет. Другое дело, что они противоречат приведенным выше показаниям Анненкова -- которые автор излагает лишь в своем пересказе, причем нигде не уточняя, что эта версия принадлежит Анненкову, и только ему.
Собственно, показания вернувшихся из Джаркента жен дутовских офицеров Асанова и Остроумова, а также поручика Аристова полностью сходятся: 8 мая (! очевидно, марта -- возможно, по старому стилю) Анненков отдал приказ семьям офицеров собраться у аула Канагата (где располагался его штаб и конвой) для движения через перевалы в Китай. По дороге к аулу семьи Асанова и Остроумова были остановлены маленьким (9 человек) эскадроном есаула Стародубцева, который не пустил их дальше, неопределенно заявив, что «там сегодня идет пьянка, страсти разгорелись...» На следующий день пришло известие о случившейся резне.
Бывший начальник агрономического отдела при штабе Семиреченской арии Замятин рассказал несколько больше. По его описанию, тотальная пьянка шла в нескольких аулах, и в ней участвовал не только анненковский лейб-конвой, но и другие «партизаны», и дружественные им местные жители. Замятину удалось спасти из рук озверевших казаков жену штабс-капитана Закржевского, которую в качестве добычи пересылали из аула в аул. Он также заявляет, что насчитал 32 трупа -- но уточняет, что общее число жертв было гораздо больше, потому что часть погибших была уже зарыта родственниками. Он также говорит, что у Луговского были взяты деньги Оренбургского полка, и что вся эта история прослужила причиной выступления полка, описанного Новокрещенковым.
Честно скажем, по публикации в ВИЖ непонятно, откуда взяты приведенные показания Новокрещенкова, поскольку никаких ссылок и пояснений авторы не дают. Гольцев вскользь упоминает этого офицера как Новокрещенова, приводя короткую цитату из его письма советскому консулу в Кульдже -- но тоже без ссылок на источники. Цитата представляет собой фрагменты описания, помещенного нами выше -- но несколько иными словами и без грязных подробностей. Эти подробности Гольцевым явно опущены, при этом он заочно ставит их под сомнения -- дескать, в показаниях Асановой и Остроумовой такого не было. Странная логика: а почему они там должны быть, если женщинам посчастливилось не стать свидетелями кровавой оргии «партизан»?
Более того, Гольцев умудряется обвинить в случившемся... самого полковника Луговского! Якобы полковник, встретив караул пьяных казаков, проявил «излишний гонор» и «вместо того, чтобы объясниться, он стал давить погоном и даже открыл стрельбу».
Во-первых, о том, что это был некий «караул», а не пьяная банда, нам известно только из одного свидетельства -- показаний Анненкова. Во-вторых, обнаружив караул пьяным при исполнении обязанностей, полковник вообще-то обязан принять меры. Странно, что Гольцев, профессиональный военный, не понимает таких вещей -- точнее, они, судя по сему, улетучились из его армейского опыта, как только понадобилось подыскать Анненкову оправдание.
В любом случае, все описания, за исключением анненковского, сходятся в одном -- это был не инцидент с отдельно взятым караулом. Пьянка и оргия с убийствами длилась на протяжении нескольких дней, о происходящем знали в других отрядах.
Ну и наконец -- фрагмент из письма генерала Бакича урумчийскому генерал-губернатору, опубликованный Андреем Ганиным в книге «Атаман А. И. Дутов» (М.: Центрполиграф, 2006, черная «волковская» серия).
«Надеюсь, что Вам также небезызвестно поведение Генерала Анненкова и его отряда во время нахождения последнего на перевале Чулак (Сельке). Там все офицеры и солдаты, пожелавшие по каким-либо причинам оставить его отряд, по приказанию Генерала Анненкова раздевались почти донага и изгонялись из отряда -- вдогонку же им высылались разъезды солдат или киргиз, вооруженные самим Анненковым, которые уничтожали несчастных. Полагаю, что Вам также известен неслыханный еще в истории случай, когда в отряде Анненкова на том же перевале Чулак около сорока семейств офицеров его же отряда и беженцев были безжалостно ограблены, женщины и девушки от 7 до 18 лет изнасилованы, а затем зарублены».
Кстати, интересно, по словам самого Ганина, достоверность публикации в «Военно-историческом журнале» (приведенная нами выше) ранее казалась ему сомнительной -- пока он сам не столкнулся со свидетельствами этой трагедии, пришедшими с «белой» стороны...
Из показаний атамана Анненкова, данных следствию во время Семипалатинского процесса (1927 год)
«...Среди отступавших находилось несколько офицерских семей. В частности полковника Луговских, семья моего помощника Мартемьянова, семья Асанова, [жена и дочь] вахмистра Петрова, а также было много больных и раненых. Из-за трудностей с продовольствием при подходе к перевалу Сельке (я назвал его «Орлиное гнездо») мною был отдан приказ коменданту лагеря полковнику Сергееву организовать эвакуацию всех этих людей. Наутро мне стало известно, что ночью семья Луговских была задержана офицером Васильевым, женщины изнасилованы и порублены. Я приказал тотчас же арестовать пост, произвести расследование. Во время ареста Васильезу удалось сбежать, остальных причастных к случившемуся доставили в лагерь. Как показало дознание, семьи Луговских и Мартемьянова не подчинились распоряжению коменданта и не явились вовремя на сборный пункт для эвакуации. Они пошли самостоятельно, в результате попали не в ту щель, которая вела в китайские пределы, а в ту, что шла в Советскую Россию. Здесь их задержал часовой, потребовавший вернуться обратно. Васильев и другие офицеры на посту оказались в нетрезвом состоянии, а потому между ними и полковником Луговских произошел резкий разговор c обоюдной стрельбой. Васильев застрелил полковника Луговских. После этого изнасиловали и изрубили семью Луговских и остальных. Только одна дочь вахмистра Петрова убежала. По моему приказу восемь человек, виновников случившегося, приговорили к расстрелу».
Приведенная Анненковым версия о расправе над семьями своих же офицеров и других бойцов Оренбургской армии заметно отличается от свидетельств других очевидцев происшедшей в «Орлином гнезде» трагедии. Мы не будем воспроизводить показания, данные во время следствия и в суде многочисленными свидетелями по этому эпизоду. У кого-то ведь могут возникнуть сомнения относительно их объективности, как сейчас утверждают некоторые исследователи, «из-за возможного давления на них со стороны „органов”». Воспользуемся в очередной раз воспоминаниями эмигранта -- белогвардейского офицера А. Новокрещенкова, которыми он делился, находясь в Китае:
«Приблизительно в марте, числа 16-19-го, отряд атамана Анненкова под натиском Красной Армии подошел к границе Китая у перевала Сельке. Это место атаман назвал „Орлиное гнездо” и расположился там лагерем с отрядом численностью примерно в 5 тысяч человек. Здесь были полк атамана Анненкова, или Атаманский, Оренбургский полк генерала Дутова, Егерский полк и Маньчжурский при одной батарее и саперном дивизионе. Атаманский полк осуществлял прикрытие отступления отряда. Он же на месте производил суд над идущими на родину партизанами -- их просто раздевали и расстреливали или сообщали вооруженным киргизам, что идет такая-то партия и ее надо уничтожить. С отрядом к границе шли семьи некоторых офицеров, как, например, семья заслуженного оренбуржца полковника Луговских, состоявшая из трех дочерей, престарелой жены, жена есаула Мартемьянова и в числе других -- жена с 12-летней дочерью вахмистра Петрова-оренбуржца. Всем семьям атаман приказал эвакуироваться в Китай, а сам немедля отдал приказ 1-й сотне Атаманского полка, сотнику Васильеву отдать всех женщин в распоряжение партизан, а мужчин перебить. Как только стали приезжать семейства, то сотник Васильев задерживал их под разными предлогами и отправлял в обоз своей сотни, где уже были любители насилия: полковник Сергеев -- начальник гарнизона Сергиополя, Шульга, Ганага и другие. Прибывших женщин раздевали, и они переходили в пьяные компании из рук в руки, и после их рубили в самых невероятных позах. Из этой клоаки удалось выбраться уже изнасилованной с отрубленной рукой дочери вахмистра, которая прибежала в отряд и все рассказала. Это передали оренбуржцам, попросили их встать на защиту. Полк немедля вооружился, а командир его Завершенский пошел с Мартемьяновым к атаману и потребовал выдачи виновных. Атаман долго не соглашался, оттягивал среда, дабы главный виновник Васильев имел возможность убежать за границу и тем самым замести следы. Но Завершенский под угрозой револьвера заставил атамана выдать преступников. Оренбуржцы арестовали Шульгу, Ганагу и еще трех-четырех человек. Были вызваны добровольцы их порубить. Рубка этих людей происходила на глазах всего отряда. После этой казни полк немедля снялся и пошел в Китай, не желая оставаться в отряде. Вслед полку анненковцы дали несколько выстрелов из орудий, к счастью, не попавших в цель.
В этой жуткой истории погибла вся семья Луговских, не пожалели 54-летней женщины и 14-летней девочки, не говоря уже про 17- и 19-летних девиц, которые были найдены с разбросанными по сторонам ногами и с жутким видом полового органа. Говорили, что эти девицы переходили целую ночь из рук в руки целого эскадрона и каждый получивший жертву после другого еще более измывался над несчастными. Жена помощника атамана Мартемьянова была найдена с распоротым животом и разодранными ногами. Вещей убитых не нашли, но, как говорили, в личном штабе атамана много серебра и золота с метками погибших. Позднее по приказу генерала Дутова произвели дознание в управлении эмигрантами. Васильева поймали, арестовали, и он погиб голодной смертью в том же Оренбургском полку уже в Китае».
(Военно-исторический журнал, 1991, № 3, стр. 76-77.)
Об этой истории вспоминает и В. А. Гольцев в биографии атамана Анненкова «Сибирская Вандея» (М.: Вече, 2009, стр. 291-297, глава «Джунгарская трагедия»). Апологетически настроенный к Анненкову, Гольцев гордо заявляет:
«Ничто не помешало бы мне опустить отвратительный эпизод последних дней существования анненковской армии, если бы я хотел быть необъективным и говорить только о положительных событиях в ее истории. Но я не мог этого сделать и занялся ее исследованием. Однако отмечу, что выстроить четкое изложение трагедии мне не удалось, потому что все ее участники и жертвы рассказывают о ней по-разному, кроме того, они пользовались слухами и вымыслами, к которым настолько привыкли, что стали считать события в них действительно происходившими».
Сразу скажем -- утверждение весьма странное, ибо при сопоставлении нескольких свидетельств не так трудно с большой долей уверенности отличить правду от вымысла. В приводимых же Гольцевым свидетельствах никаких противоречий вообще нет. Другое дело, что они противоречат приведенным выше показаниям Анненкова -- которые автор излагает лишь в своем пересказе, причем нигде не уточняя, что эта версия принадлежит Анненкову, и только ему.
Собственно, показания вернувшихся из Джаркента жен дутовских офицеров Асанова и Остроумова, а также поручика Аристова полностью сходятся: 8 мая (! очевидно, марта -- возможно, по старому стилю) Анненков отдал приказ семьям офицеров собраться у аула Канагата (где располагался его штаб и конвой) для движения через перевалы в Китай. По дороге к аулу семьи Асанова и Остроумова были остановлены маленьким (9 человек) эскадроном есаула Стародубцева, который не пустил их дальше, неопределенно заявив, что «там сегодня идет пьянка, страсти разгорелись...» На следующий день пришло известие о случившейся резне.
Бывший начальник агрономического отдела при штабе Семиреченской арии Замятин рассказал несколько больше. По его описанию, тотальная пьянка шла в нескольких аулах, и в ней участвовал не только анненковский лейб-конвой, но и другие «партизаны», и дружественные им местные жители. Замятину удалось спасти из рук озверевших казаков жену штабс-капитана Закржевского, которую в качестве добычи пересылали из аула в аул. Он также заявляет, что насчитал 32 трупа -- но уточняет, что общее число жертв было гораздо больше, потому что часть погибших была уже зарыта родственниками. Он также говорит, что у Луговского были взяты деньги Оренбургского полка, и что вся эта история прослужила причиной выступления полка, описанного Новокрещенковым.
Честно скажем, по публикации в ВИЖ непонятно, откуда взяты приведенные показания Новокрещенкова, поскольку никаких ссылок и пояснений авторы не дают. Гольцев вскользь упоминает этого офицера как Новокрещенова, приводя короткую цитату из его письма советскому консулу в Кульдже -- но тоже без ссылок на источники. Цитата представляет собой фрагменты описания, помещенного нами выше -- но несколько иными словами и без грязных подробностей. Эти подробности Гольцевым явно опущены, при этом он заочно ставит их под сомнения -- дескать, в показаниях Асановой и Остроумовой такого не было. Странная логика: а почему они там должны быть, если женщинам посчастливилось не стать свидетелями кровавой оргии «партизан»?
Более того, Гольцев умудряется обвинить в случившемся... самого полковника Луговского! Якобы полковник, встретив караул пьяных казаков, проявил «излишний гонор» и «вместо того, чтобы объясниться, он стал давить погоном и даже открыл стрельбу».
Во-первых, о том, что это был некий «караул», а не пьяная банда, нам известно только из одного свидетельства -- показаний Анненкова. Во-вторых, обнаружив караул пьяным при исполнении обязанностей, полковник вообще-то обязан принять меры. Странно, что Гольцев, профессиональный военный, не понимает таких вещей -- точнее, они, судя по сему, улетучились из его армейского опыта, как только понадобилось подыскать Анненкову оправдание.
В любом случае, все описания, за исключением анненковского, сходятся в одном -- это был не инцидент с отдельно взятым караулом. Пьянка и оргия с убийствами длилась на протяжении нескольких дней, о происходящем знали в других отрядах.
Ну и наконец -- фрагмент из письма генерала Бакича урумчийскому генерал-губернатору, опубликованный Андреем Ганиным в книге «Атаман А. И. Дутов» (М.: Центрполиграф, 2006, черная «волковская» серия).
«Надеюсь, что Вам также небезызвестно поведение Генерала Анненкова и его отряда во время нахождения последнего на перевале Чулак (Сельке). Там все офицеры и солдаты, пожелавшие по каким-либо причинам оставить его отряд, по приказанию Генерала Анненкова раздевались почти донага и изгонялись из отряда -- вдогонку же им высылались разъезды солдат или киргиз, вооруженные самим Анненковым, которые уничтожали несчастных. Полагаю, что Вам также известен неслыханный еще в истории случай, когда в отряде Анненкова на том же перевале Чулак около сорока семейств офицеров его же отряда и беженцев были безжалостно ограблены, женщины и девушки от 7 до 18 лет изнасилованы, а затем зарублены».
Кстати, интересно, по словам самого Ганина, достоверность публикации в «Военно-историческом журнале» (приведенная нами выше) ранее казалась ему сомнительной -- пока он сам не столкнулся со свидетельствами этой трагедии, пришедшими с «белой» стороны...