(no subject)
Моё конкурсное произведение. По заказам трудящихся. Опять про Пушгоры)))
Называется "Мыши"(Фотку церкви, про которую говорится, размещу чуть позже)
Старый ПАЗик, дребезжа по крупной гальке, сплошь усыпавшей грунтовую дорогу, поднимался на вершину холма. Среди тёмных клёнов на фоне светло-серого неба виднелась простенькая церквушка, выстроенная из белых крашеных досок, с позеленевшими от времени куполами-луковицами. Что-то сказочное чувствовалось в облике храма, с тесным кладбищем, со старинными могилами и древними каменными крестами, мелькавшими в густой траве.
Начинал накрапывать дождь, вдалеке слышались раскаты грома. Скоро должна была начаться гроза.
Мы, пушгорские доброхоты, отчаянно боролись со сном. Вряд ли кто-то мог выдержать восьмичасовую экскурсию после ночных бдений у костра. Спали в любую свободную минуту: в автобусе, под рассказ экскурсовода о семействе Львовых, приготовились дремать и под обещанную беседу с батюшкой.
Вошли в церковь. Внутри было тепло и сухо, несмотря на то что нас заведомо предупредили о протекающей крыше. Пахло ладаном. Небольшой пёстрый иконостас тускло освещался свечами; кое-где поблёскивала позолота.
Нас встретил полный поп с длинной курчавой бородой и весёлыми, с задорной искоркой, глазами. Он прервал обряд крещения и торопился начать беседу. Ну сначала, конечно, надо было познакомиться.
- И кто вы у нас будете? - спросил он, внимательно оглядывая нас. - А, несчастные доброхоты, - быстро определил он и расхохотался. Видно, на лицах это было у нас написано. - Где работаете? Откуда приехали?
Все хором ответили, что прибыли из Москвы, а работаем в Петровском.
- Ну и как такую ораву заставлять трудиться удаётся? Бедный руководитель! - он с весёлым сожалением посмотрел на улыбавшуюся Татьяну Васильевну.
- Да нет, мы сами, - сказал кто-то.
-А зачем? Вот доброхот - это ведь от слова «добро». Вы кому добро делаете?
Ребята растерянно молчали. Батюшка усмехнулся.
- Ну? Так кому же? Что вообще такое - добро.
Мне очень хотелось сказать, что всё это для Пушкина, но я побоялась сморозить глупость.
- Работать учимся, - спасла положение Алёна.
- А вы что, работать не умеете? Для дачи, что ли, тренируетесь? Что вы там делаете?
- Сено собираем, поливаем…
- Пруд чистим.
- Дорожки подравниваем, - вспомнил кто-то злободневную тему.
- О, дорожки - это самое милое дело, - вновь расхохотался поп. - Но всё-таки? Вот осёл бежит за морковкой, а вы за чем? За бесплатной едой, небось? Вот я людей крещу, - он указал в глубь церкви, на семью с маленьким ребёнком. - Говорю им, в дураков же крещу. Потому что церковь учит добро делать. А кому это надо? У каждого свои проблемы.
Никто не знал, что ответить. Мы не ожидали такого энергичного напора. Батюшка продолжал свою речь.
- Чему вообще христианство учит? Победить себя, свои желания и инстинкты. Ведь главные бичи человечества - это лень и страх. Всегда надо себе вопросы задавать: могу ли я продолжать бежать, задыхаясь? Когда я молодой был, служил в армии. Командир заставлял подтягиваться, а я был слабый, не мог. За это он меня очень сильно пинал. Так и с собой поступать надо.
Никогда нельзя задерживаться на одном духовном уровне. Сначала так и прёт человек напролом - на эмоциях, на гормонах, но ведь это заканчивается. Думать пора начинать, жить духовной жизнью. А без религии это почти не возможно. Какова цепь развития? Обезьяна, человек, ангел. Если она прервётся, то это неминуемый конец. Очень важно знать, что потом всегда что-то будет. В вашем возрасте меня заставило задуматься стихотворение Омара Хайама «Что дальше?». Оно как раз о том, что я говорю.
Или вы хотите, как та мышка в опыте, которая всё жала и жала на педаль, возбуждая центр удовольствия в мозгу, и по глупости остановиться не могла, до обморока себя доводила. Вы тоже, может, так хотите? Быть мышами?
Батюшка остановился, чтобы перевести дух.
Вдруг ни с того ни сего Миша задал вопрос.
- Вот вы говорите, что религия необходима, но она же требует от верующих исполнения одних и тех обрядов и норм поведения. Как же тогда оставаться собой?
- Ой, да только дураки друг за другом повторяют. У всякого должно быть собственное понимание жизни, главное, чтобы оно было. Я, может быть, и не стал бы священником, если бы меня друг в церковь не привёл. Принял бы буддизм, например.
Вот вы подумайте, это же не только в религии, а во всей жизни надо оставаться личностью. Ни в коем случае нельзя людям одно мнение навязывать. Сколько хочешь слушай свою музыку в плеере, но зачем включать проигрыватель на весь район?
Люди приходят в церковь, просят: Дай, Бог, здоровьица! А как он может дать, если они сами о себе не позаботились? Думаю, самое важное - стать автономной личностью. Как говорил Владимир Ильич Ленин, плоха та революция, что не может себя защитить.
Он закончил. Пристально поглядев на нас, потребовал задавать вопросы. Но я, кажется, всё поняла, что он хотел от нас.
А вдруг, правда, мы - самые настоящие мыши, с бесчисленными страхами, пороками и глупыми желаниями, но избавится от мышей должен каждый сам.
Конц - делу венец.
Называется "Мыши"(Фотку церкви, про которую говорится, размещу чуть позже)
Старый ПАЗик, дребезжа по крупной гальке, сплошь усыпавшей грунтовую дорогу, поднимался на вершину холма. Среди тёмных клёнов на фоне светло-серого неба виднелась простенькая церквушка, выстроенная из белых крашеных досок, с позеленевшими от времени куполами-луковицами. Что-то сказочное чувствовалось в облике храма, с тесным кладбищем, со старинными могилами и древними каменными крестами, мелькавшими в густой траве.
Начинал накрапывать дождь, вдалеке слышались раскаты грома. Скоро должна была начаться гроза.
Мы, пушгорские доброхоты, отчаянно боролись со сном. Вряд ли кто-то мог выдержать восьмичасовую экскурсию после ночных бдений у костра. Спали в любую свободную минуту: в автобусе, под рассказ экскурсовода о семействе Львовых, приготовились дремать и под обещанную беседу с батюшкой.
Вошли в церковь. Внутри было тепло и сухо, несмотря на то что нас заведомо предупредили о протекающей крыше. Пахло ладаном. Небольшой пёстрый иконостас тускло освещался свечами; кое-где поблёскивала позолота.
Нас встретил полный поп с длинной курчавой бородой и весёлыми, с задорной искоркой, глазами. Он прервал обряд крещения и торопился начать беседу. Ну сначала, конечно, надо было познакомиться.
- И кто вы у нас будете? - спросил он, внимательно оглядывая нас. - А, несчастные доброхоты, - быстро определил он и расхохотался. Видно, на лицах это было у нас написано. - Где работаете? Откуда приехали?
Все хором ответили, что прибыли из Москвы, а работаем в Петровском.
- Ну и как такую ораву заставлять трудиться удаётся? Бедный руководитель! - он с весёлым сожалением посмотрел на улыбавшуюся Татьяну Васильевну.
- Да нет, мы сами, - сказал кто-то.
-А зачем? Вот доброхот - это ведь от слова «добро». Вы кому добро делаете?
Ребята растерянно молчали. Батюшка усмехнулся.
- Ну? Так кому же? Что вообще такое - добро.
Мне очень хотелось сказать, что всё это для Пушкина, но я побоялась сморозить глупость.
- Работать учимся, - спасла положение Алёна.
- А вы что, работать не умеете? Для дачи, что ли, тренируетесь? Что вы там делаете?
- Сено собираем, поливаем…
- Пруд чистим.
- Дорожки подравниваем, - вспомнил кто-то злободневную тему.
- О, дорожки - это самое милое дело, - вновь расхохотался поп. - Но всё-таки? Вот осёл бежит за морковкой, а вы за чем? За бесплатной едой, небось? Вот я людей крещу, - он указал в глубь церкви, на семью с маленьким ребёнком. - Говорю им, в дураков же крещу. Потому что церковь учит добро делать. А кому это надо? У каждого свои проблемы.
Никто не знал, что ответить. Мы не ожидали такого энергичного напора. Батюшка продолжал свою речь.
- Чему вообще христианство учит? Победить себя, свои желания и инстинкты. Ведь главные бичи человечества - это лень и страх. Всегда надо себе вопросы задавать: могу ли я продолжать бежать, задыхаясь? Когда я молодой был, служил в армии. Командир заставлял подтягиваться, а я был слабый, не мог. За это он меня очень сильно пинал. Так и с собой поступать надо.
Никогда нельзя задерживаться на одном духовном уровне. Сначала так и прёт человек напролом - на эмоциях, на гормонах, но ведь это заканчивается. Думать пора начинать, жить духовной жизнью. А без религии это почти не возможно. Какова цепь развития? Обезьяна, человек, ангел. Если она прервётся, то это неминуемый конец. Очень важно знать, что потом всегда что-то будет. В вашем возрасте меня заставило задуматься стихотворение Омара Хайама «Что дальше?». Оно как раз о том, что я говорю.
Или вы хотите, как та мышка в опыте, которая всё жала и жала на педаль, возбуждая центр удовольствия в мозгу, и по глупости остановиться не могла, до обморока себя доводила. Вы тоже, может, так хотите? Быть мышами?
Батюшка остановился, чтобы перевести дух.
Вдруг ни с того ни сего Миша задал вопрос.
- Вот вы говорите, что религия необходима, но она же требует от верующих исполнения одних и тех обрядов и норм поведения. Как же тогда оставаться собой?
- Ой, да только дураки друг за другом повторяют. У всякого должно быть собственное понимание жизни, главное, чтобы оно было. Я, может быть, и не стал бы священником, если бы меня друг в церковь не привёл. Принял бы буддизм, например.
Вот вы подумайте, это же не только в религии, а во всей жизни надо оставаться личностью. Ни в коем случае нельзя людям одно мнение навязывать. Сколько хочешь слушай свою музыку в плеере, но зачем включать проигрыватель на весь район?
Люди приходят в церковь, просят: Дай, Бог, здоровьица! А как он может дать, если они сами о себе не позаботились? Думаю, самое важное - стать автономной личностью. Как говорил Владимир Ильич Ленин, плоха та революция, что не может себя защитить.
Он закончил. Пристально поглядев на нас, потребовал задавать вопросы. Но я, кажется, всё поняла, что он хотел от нас.
А вдруг, правда, мы - самые настоящие мыши, с бесчисленными страхами, пороками и глупыми желаниями, но избавится от мышей должен каждый сам.
Конц - делу венец.