Резиновый Путин, или Универсальный штемпель российской геополитики
К двенадцати часам следующего дня по Кремлю пополз слух о том, что начальник заперся с каким-то посетителем в своем рабочем кабинете и вот уже три часа не отзывается ни на стук Алины Маратовны, ни на вызовы по внутреннему телефону. Путинисты терялись в догадках. Они привыкли к тому, что Путина весь день водят под ручку в заповедниках, усаживают на дельтапланы или затаскивают в батискафы, где и решаются все дела. Возникло даже предположение, что начальник отбился от категории работников, которые «работают с документами», и примкнул к влиятельной группе «рабов на галерах».
А между тем работа шла, бумаги требовали подписей, ответов и резолюций. Алина Маратовна недовольно подходила к путинской двери и прислушивалась. При этом в ее больших ушах раскачивались легкие жемчужные шарики.
- Факт, не имеющий прецедента, - глубокомысленно сказала секретарша.
- Но кто же, кто это у него сидит? - спрашивал Сечин, от которого несло смешанным запахом хереса и пармезана. - Может, кто-нибудь из «Озера»?
- Да нет, говорю вам, обыкновенный посетитель.
- И Путин сидит с ним уже три часа?
- Факт, не имеющий прецедента, - повторила Алина Маратовна.
- Где же выход из этого исхода? - взволновался Сечин. - Мне срочно нужна резолюция Путина. У меня подробный доклад о неприспособленности Роснефти к работе в условиях западных санкций. Я не могу без резолюции.
Алину Маратовну со всех сторон осадили сотрудники. Все они держали в руках большие и малые бумаги. Прождав еще час, в продолжение которого гул за дверью не затихал, Алина Маратовна уселась за свой стол и кротко сказала:
- Хорошо, товарищи. Подходите с вашими бумагами.
Она извлекла из шкафа длинную деревянную стоечку, на которой покачивалось тридцать шесть штемпелей с толстенькими лаковыми головками, и, проворно вынимая из гнезд нужные печати, принялась оттискивать их на бумагах, не терпящих отлагательства.
Начальник Кремля давно уже не подписывал бумаг собственноручно. В случае надобности он вынимал из жилетного кармана печатку и, любовно дохнув на нее, оттискивал против титула сиреневое факсимиле. Этот трудовой процесс очень ему нравился и даже натолкнул на мысль, что некоторые наиболее употребительные резолюции не худо бы тоже перевести на резину.
Так появились на свет первые каучуковые изречения:
«Не возражаю. Путин». «Согласен. Путин». «Прекрасная мысль. Путин». «Провести в жизнь. Путин».
Проверив новое приспособление на практике, начальник Кремля пришел к выводу, что оно значительно упрощает его труд и нуждается в дальнейшем поощрении и развитии. Вскоре была пущена в работу новая партия резины. На этот раз резолюции были многословнее:
«Внести на рассмотрение правительства. Путин». «Назначить на новую должность. Путин». «Освободить по УДО. Путин». «Замочить в сортире. Путин».
Борьба, которую президент России вел с внутренними и внешними врагами, вдохновила его на новые стандартные тексты:
«Кто напортачил, тот и разгребает. Путин». «Пусть жену свою учат щи варить! Путин». «Кто нас обидит, тот трех дней не проживет. Путин». «Вы что, хотите, чтобы я землю ел из горшка с цветами и клялся на крови? Путин». «Доктора послать и зачистить все эти проблемы! Путин». «Россия такая страна, которая ничего не боится. Путин». «Выковырять их с этого дна канализации на свет божий! Путин».
Эта серия была заказана в трех комплектах. Борьба предвиделась длительная, и проницательный президент не без оснований опасался, что с одним комплектом он не обернется.
Затем был заказан набор резолюций для внутренних нужд.
«Спросите у Алины Маратовны. Путин». «Она утонула. Путин». «Сюда смотреть! И слушать, что я говорю! Путин». «Сбрендил, что ли? Путин».
Творческая мысль президента не ограничилась, конечно, исключительно административной стороной дела. Как человек широких взглядов, он не мог обойти вопросов украинского конфликта. И он заказал прекрасный универсальный штамп, над текстом которого трудился несколько дней. Это была дивная резиновая мысль, которую Путин мог приспособить к любому случаю жизни. Помимо того, что она давала возможность немедленно откликаться на события, она также освобождала его от необходимости каждый раз мучительно думать. Штамп был построен так удобно, что достаточно было лишь заполнить оставленный в нем промежуток, чтобы получилась злободневная резолюция:
В ответ на ........... мы, путинисты, как один человек, ответим:
а) понижением цены на газ,
б) увеличением льготных поставок электроэнергии и угля,
в) усилением продовольственной блокады Донбасса,
г) уничтожением ополченцев и их командиров,
д) продолжением поставок продукции для ВПК Украины,
е) общим ростом поддержки финансовой системы Украины,
ж) отказом от Новороссии, Донецкой и Луганской народных республик,
з) посильной помощью в финансировании войны на Востоке,
и) поголовным вступлением в ряды общества «Антимайдан»,
к) поголовным выражением озабоченности,
л) поголовным следованием Минским соглашениям, а также всем, что понадобится впредь.
Пунктирный промежуток Путин заполнял лично, по мере надобности, сообразуясь с требованиями текущего момента.
Постепенно Путин разохотился и стал все чаще и чаще пускать в ход свою универсальную резолюцию. Дошло до того, что он отвечал ею на выпады, происки, вылазки и бесчинства собственных партнеров.
Например: «В ответ на убийства нашими уважаемыми киевскими друзьями русских на Востоке ответим...» Или: «В ответ на введение нашими западными партнерами очередного пакета антироссийских санкций ответим...» - и так далее.
И на все это надо было немедленно ответить понижением, увеличением, усилением, уничтожением, продолжением, общим ростом, отказом от, посильной помощью, поголовным вступлением, поголовным выражением, поголовным следованием, а также всем, что понадобится впредь.
И покуда за путинской дверью слышался вентиляторный рокот голосов, Алина Маратовна бойко работала. Стоечка со штемпелями, расположившимися по росту - от самого маленького: «Не возражаю. Путин», до самого большого - универсального, напоминала мудреный цирковой инструмент, на котором белый клоун с солнцем ниже спины играет палочками серенаду Брага. Секретарша выбирала приблизительно подходящий по содержанию штемпель и клеймила им бумаги. Больше всего она налегала на осторожную резинку: «Кто напортачил, тот и разгребает. Путин», памятуя, что это была любимейшая резолюция начальника.
Работа шла без задержки. Резина отлично заменила человека. Резиновый Путин нисколько не уступал Путину живому.
Уже опустел Кремль и босоногие уборщицы ходили по коридору с грязными ведрами, уже Алина Маратовна, которой надоело ждать, поднялась и, перед тем как выйти на улицу, стала массировать веки холодными пальцами, - когда дверь путинского кабинета задрожала, отворилась и оттуда лениво вышел Дидье Буркхальтер. Он сонно посмотрел на Алину Маратовну и пошел прочь, размахивая желтой папкой с ботиночными тесемками. Вслед за ним из-за двери вынырнул Путин. Алина взглянула на своего высокого друга и без звука опустилась на квадратный матрасик, смягчавший жесткость ее стула. Как хорошо, что сотрудники уже разошлись и в эту минуту не могли видеть своего начальника! На щеке у него сидела алмазная слеза. Путин удивительно быстро моргал глазами и так энергично потирал руки, будто бы хотел трением добыть огонь по способу, принятому среди дикарей Океании, Он побежал за Дидье, позорно улыбаясь и выгибая стан.
- Что же будет? - бормотал он, забегая то с одной, то с другой стороны. - Ведь я не погибну? Ну, скажите же, золотой мой, серебряный, я не погибну? Я могу быть спокоен?
Ему хотелось добавить, что у него жена, дети, Алина, дети от Алины и еще от одной женщины, которая живет в Ростове-на-Дону, но в горле его что-то само по себе пикнуло, и он промолчал.
Плачевно подвывая, он сопровождал Дидье до самого вестибюля. В опустевшем здании они встретили только двух человек. В конце коридора стоял Сергей Иванов. При виде великого бухгалтера он схватился за челюсть и отступил в нишу. Внизу, из-за лестницы, выглядывал Песков. Он раболепно поклонился Буркхальтеру и даже молвил: «Здравствуйте», но Дидье не ответил на приветствие.
У самого выхода Путин схватил Дидье за рукав и пролепетал:
- Я ничего не утаил. Честное слово! Я могу быть спокоен? Правда?
- Полное спокойствие может дать человеку только страховой полис, - ответил Дидье, не замедляя хода. - Так вам скажет любой агент по страхованию жизни. Лично мне вы больше не нужны. Вот в Гааге, вероятно, скоро вами заинтересуются.
По мотивам романа И.Ильфа и Е.Петрова «Золотой теленок», 1931