"Улыбка зимы!" (с)
НО ИДЕАЛЬНОЕ...
С тихим потоком хрустальным
пальмы привет посылают пихтам;
а пихты, а пихты - пальмам
с хрустальным потоком тихим.
Зелень и синь моментально
становятся ночью зелено-смуглой,
и лик надежды печальный
я вижу в лунном зеркале круглом.
Но идеальное изначально,
но вера всегда остается верой,
и то, что было вне нас идеальным,
стало для нас идеала мерой.
Хуан Рамон Хименес (пер. Н. Горской)
Нежно люблю Хименеса с детства. Первая "зачитанная" у кого-то книжка - "Платеро и я" 1981 года издания в чудесном переводе Анатолия Гелескула. Я просто не могла отдать ее. Да простит мне ее первый владелец, к сожалению, уж не вспомнить кто он был... Отдать книгу, значило отдать чудеса моего мира. Чудеса, которые виделись и чувствовались мной получили словесное описание. Двойное чудо! Конечно, там не было эльфов или гномов (в которых я осторожно верила, зная, что увидеть их совершенно невозможно, как и кенгуру, в которого превращается стол, когда мы отворачиваемся), но там было что-то большее. Чудо, доступное видящим.
В зелени пальм обитает
бог, распевающий песни, -
то возникнет,
то исчезнет.
Все, что мы смутно желаем,
он называет и прячет.
Кто же отыщет,
кто самый зрячий?
Хименес, по-моему, очень теплый автор. Весенний (недаром он любил голубой цвет), может, летний. Волшебный.
И Рождество у него очень теплое и волшебное: "Костер на пустоши!... Пламя на ветру! Рой желтых, розовых, сиреневых и синих призраков пронизывает на лету незримый низкий потолок и где-то исчезает, обдавая стужу запахом жара. Декабрьская, вдруг потеплевшая даль! Улыбка зимы! Сочельник счастливых..."
И когда начинаешь сомневаться во всем, и теряешь разом три добродетели, вспоминается маленький серый ослик и его странный всадник. Который заставляет присмотреться к окружающему миру и вспомнить, что за этим всем видимым есть еще что-то.
Если б только роз я жаждал!..
Только звезд - и больше ничего!..
Но в явленье малом каждом
вижу то, что видно сквозь него.
***
С тихим потоком хрустальным
пальмы привет посылают пихтам;
а пихты, а пихты - пальмам
с хрустальным потоком тихим.
Зелень и синь моментально
становятся ночью зелено-смуглой,
и лик надежды печальный
я вижу в лунном зеркале круглом.
Но идеальное изначально,
но вера всегда остается верой,
и то, что было вне нас идеальным,
стало для нас идеала мерой.
Хуан Рамон Хименес (пер. Н. Горской)
Нежно люблю Хименеса с детства. Первая "зачитанная" у кого-то книжка - "Платеро и я" 1981 года издания в чудесном переводе Анатолия Гелескула. Я просто не могла отдать ее. Да простит мне ее первый владелец, к сожалению, уж не вспомнить кто он был... Отдать книгу, значило отдать чудеса моего мира. Чудеса, которые виделись и чувствовались мной получили словесное описание. Двойное чудо! Конечно, там не было эльфов или гномов (в которых я осторожно верила, зная, что увидеть их совершенно невозможно, как и кенгуру, в которого превращается стол, когда мы отворачиваемся), но там было что-то большее. Чудо, доступное видящим.
В зелени пальм обитает
бог, распевающий песни, -
то возникнет,
то исчезнет.
Все, что мы смутно желаем,
он называет и прячет.
Кто же отыщет,
кто самый зрячий?
Хименес, по-моему, очень теплый автор. Весенний (недаром он любил голубой цвет), может, летний. Волшебный.
И Рождество у него очень теплое и волшебное: "Костер на пустоши!... Пламя на ветру! Рой желтых, розовых, сиреневых и синих призраков пронизывает на лету незримый низкий потолок и где-то исчезает, обдавая стужу запахом жара. Декабрьская, вдруг потеплевшая даль! Улыбка зимы! Сочельник счастливых..."
И когда начинаешь сомневаться во всем, и теряешь разом три добродетели, вспоминается маленький серый ослик и его странный всадник. Который заставляет присмотреться к окружающему миру и вспомнить, что за этим всем видимым есть еще что-то.
Если б только роз я жаждал!..
Только звезд - и больше ничего!..
Но в явленье малом каждом
вижу то, что видно сквозь него.
***