Как становились украинцами
Оригинал взят уvarjag_2007в Как становились украинцами
Речь не о доисторических трипольцах, которых авторы современных учебников по истории Украины, резво записали в самые первые украинцы.
Речь о том, что в истории каждой нации всегда появляются какие-то лица, которых впоследствии именуют «отцами нации», «провозвестниками национального пробуждения», «буревестниками национального самосознаия» - обычно последующие историки не скупятся на эпитеты.
Как ни странно, такие лица появились в украинской истории немногим более столетия тому назад, каковой факт камня на камне не оставляет от россказней о «скифах-украинцах» или «тысячелетней борьбе украинского народа за национальное освобождение».
В самом деле, почему в середине прошлого века неожиданно некие молодые люди, иногда чисто великорусского происхождения, стали «записываться» в украинцы? Что управляло ими? Романтика, чувство протеста, фрондерство, стремление убежать от реальности, польские «открытия» в области украинкой идеи?
В 1817 году в семье воронежского помещика родился сын, который до 16 лет не имел и понятия об Украине или украинском языке. В 1833 году он познакомился со всем этим в Харьковском университете и стал кое-что писать по-украински. «Любовь к малорусскому слову более и более увлекала меня; мне было досадно, что такой прекрасный язык, остается без всякой литературной обработки и, сверх того, подтверждается совершенно незаслуженному презрению». Так украинская культура получила выдающегося историка и писателя Николая Костомарова.
Или другой пример. В Орловской губернии в семье русского помещика Виленского родилась дочь, Мария. Девушка вышла замуж за украинского этнографа, Афанасия Марковича, сама стала писать по-украински. Так в литературе появилась украинская писательница, известная нам под псевдонимом «Марко Вовчок».
История делается конкретными людьми, хотя порой бывает сложно увидеть логическую взаимосвязь между деятельностью этих лиц и общей тенденцией истории.
Судьба российского подполковника Красовского в этом отношении весьма симптоматична.
Его отец, Афанасий Иванович Красовский, потомственный дворянин, генерал, состоял в дружеских отношениях с Николаем I, мать - Дарья Андреевна, урожденная Глазунова, была крупной помещицей Орловской губернии.
Перед их сыном, естественно, открывалось самое лучшее будущее, о котором только можно было мечтать. Красовский получил первоклассное образование в Пажеском корпусе. В августе 1840 года в чине прапорщика зачислен в гвардейский полк, дислоцированный в Санкт-Петербурге.
Здесь-то молодой прапорщик и познакомился с Тарасом Шевченко. Их встреча круто изменила судьбу богатого офицера. Красовский решил стать… украинцем.
Не сразу он перешел к конкретном воплощению в жизнь своей идеи. В его жизни еще была Крымская кампания. Красовский воевал на Дунае, был ранен. Затем ездил в Турцию, Сирию, Египет, Алжир. Путешествовал по Италии, Франции, Германии. Встречался с Гарибальди, приобрел где-то комплект революционных герценовских изданий.
В 1861 году в чине подполковника Красовский прибыл в Киев. В письме к жене, которая жила в то время в Ревеле, он сообщал, что устроился в «чисто украинскую школу» за городом, где подрядился преподавать рисование.
Там Красовский вплотную подобрался к осуществлению своей мечты стать украинцем. Он писал жене: «Деятельно занимаюсь изучением нравов и обычаев и в особенности языка родного края, а потому часто выезжаю в разные села, где уже приобрел в народе некоторую популярность, что мне по моим будущим видам и расчетам необходимо. Изучение языка уже принесло некоторую пользу…»
Каковы были его более далекие «виды» и планы, судить трудно. В ту пору страна бурлила из-за отмены крепостного права. 17 июня 1862 года Красовский, переодевшись в украинский национальный костюм, проник в расположение 4-го резервного батальона Житомирского пехотного полка, который использовался в то время для подавления крестьянских волнений.
В том же году военно-полевой суд при Киевском ордонансгаузе вынес приговор Красовскому: «Лишить дворянского достоинства, чинов, бронзовой медали в память войны… всех прав состояния и к смертной казни расстрелянием». Время действительно было суровым. Речь без всякого преувеличения шла о сохранении Российского государства.
Солдаты Житомирского полка подбросили ему в камеру записку: «Честь и слава чесному и славному страдальцу подполковнику малороссийскому! Наши малороссиянцы Вами гордятся…»
Абсолютно бесспорно, что пропаганда украинской национальной идеи, которую предпринял Красовский, вызывала определенное уважение «низов», но столь же бесспорно то, что и «украинские» верхи, и сами «низы» имели еще весьма слабое представление об украинском языке и украинской культуре. Сами идеи об Украине и украинцах, их языке и культуре были весьма смутны и расплывчаты. Даже Шевченко, как известно, писал свою прозу и свои самые сокровенные мысли доверял дневнику по-русски.
Заметим, что «малороссиянцы», выражающие свою благодарность «страдальцу малороссийскому», записку тем не менее сочинили на самом что ни на есть великорусском языке. Как свидетельствует современник тех событий Л.Потоцкий, киевские студенты носят «малороссийские костюмы, ездят по селам, узнают дух народа и разучивают народные песни».
Украинская идея еще только зарождалась.
В 1863 году чиновник для особых поручений Стафиевский направил киевскому генерал-губернатору Анненкову «Докладную записку», в которой сообщалось:
«В Киеве, Полтаве и Харькове существуют тайные общества неблагонамеренных, кои не принадлежат исключительно малороссийской нации, но только как бы обхохлачены наружно и прикрыты названием «громад», но в сущности суть ничто иное как последователи Искандера и, как можно предполагать, возрождения партии Михайлова».
Из «Записки» явственно следует, что царская администрация, если и предпринимала меры против этого движения, то не по причине особой этнической ненависти к украинцам, а потому что видела реальную угрозу существования самого государства. Ведь «украинскую идею» усиленно эксплуатировали как польские националисты, стремившиеся к восстановлению Польского государства и его господства над Украиной, так и радикальные революционеры, последователи Искандера (Герцена) и Михайлова.
А сами молодые люди Малороссии, с энтузиазмом двинувшиеся в народ с целью привития ему «национального самосознания», в этом своем порыве видели, наверное, лишь фронду, вызов самодержавию, романтическую борьбу с тоталитарным режимом. Все они искренне мечтали об облегчении жизни народа.
Знали бы они, к чему приведет этот романтический порыв и их самих, и их страну…
Дмитрий Корнилов
Февраль 1995
Речь не о доисторических трипольцах, которых авторы современных учебников по истории Украины, резво записали в самые первые украинцы.
Речь о том, что в истории каждой нации всегда появляются какие-то лица, которых впоследствии именуют «отцами нации», «провозвестниками национального пробуждения», «буревестниками национального самосознаия» - обычно последующие историки не скупятся на эпитеты.
Как ни странно, такие лица появились в украинской истории немногим более столетия тому назад, каковой факт камня на камне не оставляет от россказней о «скифах-украинцах» или «тысячелетней борьбе украинского народа за национальное освобождение».
В самом деле, почему в середине прошлого века неожиданно некие молодые люди, иногда чисто великорусского происхождения, стали «записываться» в украинцы? Что управляло ими? Романтика, чувство протеста, фрондерство, стремление убежать от реальности, польские «открытия» в области украинкой идеи?
В 1817 году в семье воронежского помещика родился сын, который до 16 лет не имел и понятия об Украине или украинском языке. В 1833 году он познакомился со всем этим в Харьковском университете и стал кое-что писать по-украински. «Любовь к малорусскому слову более и более увлекала меня; мне было досадно, что такой прекрасный язык, остается без всякой литературной обработки и, сверх того, подтверждается совершенно незаслуженному презрению». Так украинская культура получила выдающегося историка и писателя Николая Костомарова.
Или другой пример. В Орловской губернии в семье русского помещика Виленского родилась дочь, Мария. Девушка вышла замуж за украинского этнографа, Афанасия Марковича, сама стала писать по-украински. Так в литературе появилась украинская писательница, известная нам под псевдонимом «Марко Вовчок».
История делается конкретными людьми, хотя порой бывает сложно увидеть логическую взаимосвязь между деятельностью этих лиц и общей тенденцией истории.
Судьба российского подполковника Красовского в этом отношении весьма симптоматична.
Его отец, Афанасий Иванович Красовский, потомственный дворянин, генерал, состоял в дружеских отношениях с Николаем I, мать - Дарья Андреевна, урожденная Глазунова, была крупной помещицей Орловской губернии.
Перед их сыном, естественно, открывалось самое лучшее будущее, о котором только можно было мечтать. Красовский получил первоклассное образование в Пажеском корпусе. В августе 1840 года в чине прапорщика зачислен в гвардейский полк, дислоцированный в Санкт-Петербурге.
Здесь-то молодой прапорщик и познакомился с Тарасом Шевченко. Их встреча круто изменила судьбу богатого офицера. Красовский решил стать… украинцем.
Не сразу он перешел к конкретном воплощению в жизнь своей идеи. В его жизни еще была Крымская кампания. Красовский воевал на Дунае, был ранен. Затем ездил в Турцию, Сирию, Египет, Алжир. Путешествовал по Италии, Франции, Германии. Встречался с Гарибальди, приобрел где-то комплект революционных герценовских изданий.
В 1861 году в чине подполковника Красовский прибыл в Киев. В письме к жене, которая жила в то время в Ревеле, он сообщал, что устроился в «чисто украинскую школу» за городом, где подрядился преподавать рисование.
Там Красовский вплотную подобрался к осуществлению своей мечты стать украинцем. Он писал жене: «Деятельно занимаюсь изучением нравов и обычаев и в особенности языка родного края, а потому часто выезжаю в разные села, где уже приобрел в народе некоторую популярность, что мне по моим будущим видам и расчетам необходимо. Изучение языка уже принесло некоторую пользу…»
Каковы были его более далекие «виды» и планы, судить трудно. В ту пору страна бурлила из-за отмены крепостного права. 17 июня 1862 года Красовский, переодевшись в украинский национальный костюм, проник в расположение 4-го резервного батальона Житомирского пехотного полка, который использовался в то время для подавления крестьянских волнений.
В том же году военно-полевой суд при Киевском ордонансгаузе вынес приговор Красовскому: «Лишить дворянского достоинства, чинов, бронзовой медали в память войны… всех прав состояния и к смертной казни расстрелянием». Время действительно было суровым. Речь без всякого преувеличения шла о сохранении Российского государства.
Солдаты Житомирского полка подбросили ему в камеру записку: «Честь и слава чесному и славному страдальцу подполковнику малороссийскому! Наши малороссиянцы Вами гордятся…»
Абсолютно бесспорно, что пропаганда украинской национальной идеи, которую предпринял Красовский, вызывала определенное уважение «низов», но столь же бесспорно то, что и «украинские» верхи, и сами «низы» имели еще весьма слабое представление об украинском языке и украинской культуре. Сами идеи об Украине и украинцах, их языке и культуре были весьма смутны и расплывчаты. Даже Шевченко, как известно, писал свою прозу и свои самые сокровенные мысли доверял дневнику по-русски.
Заметим, что «малороссиянцы», выражающие свою благодарность «страдальцу малороссийскому», записку тем не менее сочинили на самом что ни на есть великорусском языке. Как свидетельствует современник тех событий Л.Потоцкий, киевские студенты носят «малороссийские костюмы, ездят по селам, узнают дух народа и разучивают народные песни».
Украинская идея еще только зарождалась.
В 1863 году чиновник для особых поручений Стафиевский направил киевскому генерал-губернатору Анненкову «Докладную записку», в которой сообщалось:
«В Киеве, Полтаве и Харькове существуют тайные общества неблагонамеренных, кои не принадлежат исключительно малороссийской нации, но только как бы обхохлачены наружно и прикрыты названием «громад», но в сущности суть ничто иное как последователи Искандера и, как можно предполагать, возрождения партии Михайлова».
Из «Записки» явственно следует, что царская администрация, если и предпринимала меры против этого движения, то не по причине особой этнической ненависти к украинцам, а потому что видела реальную угрозу существования самого государства. Ведь «украинскую идею» усиленно эксплуатировали как польские националисты, стремившиеся к восстановлению Польского государства и его господства над Украиной, так и радикальные революционеры, последователи Искандера (Герцена) и Михайлова.
А сами молодые люди Малороссии, с энтузиазмом двинувшиеся в народ с целью привития ему «национального самосознания», в этом своем порыве видели, наверное, лишь фронду, вызов самодержавию, романтическую борьбу с тоталитарным режимом. Все они искренне мечтали об облегчении жизни народа.
Знали бы они, к чему приведет этот романтический порыв и их самих, и их страну…
Дмитрий Корнилов
Февраль 1995