Охайо Годзаймас - Нана
Итак, писать о Японии - это все равно, что писать о жизни - бессмысленно прожигать драгоценные секунды, минуты и часы, вместо того, чтобы жить.
Именно поэтому я и пишу, находясь все в том же лимузин-автобусе по дороге в аэропорт, с которого и начался первый рассказ. Как только я увидел Одайбу, когда въезжал в город впервые, я полностью потерял контроль над временем и нырнул в Токио с головой.
Я помню практически все, что со мной происходило, и в некоторых местах особенно ясно. Я помню, как обрадовался, когда Ая сказала оглянуться вокруг и я понял, что ужинаю в ресторане, где снимали знаменитую сцену драки из Килл Билл. Или когда выбегал голый на мороз, чтобы затем нырнуть в горячий источник традиционного японского он-сена. Ну и конечно же когда впервые увидел эту знаменитую священную заснеженную Фудзи-сан, образ которой с раннего детства хранился в моей памяти в отдельной, как тогда казалось никогда не достижимой, ячейке. Я обрадовался, когда вновь увидел [ её ], через пять лет, и когда играл в футбол в Йокогаме. Я радовался даже тогда, когда впервые пережил четырехбальное землетрясение, находясь на 26-м этаже высотного здания, поскольку быть в Японии и не ощутить на себе то, что пугает, кроме японцев, почти весь остальной мир, было бы обидно. Я вообще радуюсь каждый раз, когда присаживаюсь на приятное сиденье моего туалета, которое автоматически опускается и нагревается каждый раз, когда я подхожу к нему на расстояние, которое считается в Японии расстоянием серьезных намерений. Я не могу не нарадоваться японской еде, даже той, которую подают в знаменитом белорусском токийском ресторане Минск. Я радуюсь каждую ночь, когда перед сном смотрю из окна на огни ночного Роппонги.
Носильщик чемоданов лимузин-автобуса в аэропорт Нарита так трогательно кланяется и машет ручкой на прощание туристам до тех пор, пока автобус не скроется в бетоновых джунглях трех-уровневых токийских дорожных развязок. Ему конечно же не понять чем Токио так притягивает и почему нельзя спокойно себя чувствовать, проезжая мимо Одайбы в сторону аэропорта. И конечно же ему не понять почему я обязательно вернусь обратно. Я улетаю в Лондон без багажа, только с лаптопом и сменными носками. А это значит, что я вернусь в Токио снова. Уже во вторник.
Именно поэтому я и пишу, находясь все в том же лимузин-автобусе по дороге в аэропорт, с которого и начался первый рассказ. Как только я увидел Одайбу, когда въезжал в город впервые, я полностью потерял контроль над временем и нырнул в Токио с головой.
Я помню практически все, что со мной происходило, и в некоторых местах особенно ясно. Я помню, как обрадовался, когда Ая сказала оглянуться вокруг и я понял, что ужинаю в ресторане, где снимали знаменитую сцену драки из Килл Билл. Или когда выбегал голый на мороз, чтобы затем нырнуть в горячий источник традиционного японского он-сена. Ну и конечно же когда впервые увидел эту знаменитую священную заснеженную Фудзи-сан, образ которой с раннего детства хранился в моей памяти в отдельной, как тогда казалось никогда не достижимой, ячейке. Я обрадовался, когда вновь увидел [ её ], через пять лет, и когда играл в футбол в Йокогаме. Я радовался даже тогда, когда впервые пережил четырехбальное землетрясение, находясь на 26-м этаже высотного здания, поскольку быть в Японии и не ощутить на себе то, что пугает, кроме японцев, почти весь остальной мир, было бы обидно. Я вообще радуюсь каждый раз, когда присаживаюсь на приятное сиденье моего туалета, которое автоматически опускается и нагревается каждый раз, когда я подхожу к нему на расстояние, которое считается в Японии расстоянием серьезных намерений. Я не могу не нарадоваться японской еде, даже той, которую подают в знаменитом белорусском токийском ресторане Минск. Я радуюсь каждую ночь, когда перед сном смотрю из окна на огни ночного Роппонги.
Носильщик чемоданов лимузин-автобуса в аэропорт Нарита так трогательно кланяется и машет ручкой на прощание туристам до тех пор, пока автобус не скроется в бетоновых джунглях трех-уровневых токийских дорожных развязок. Ему конечно же не понять чем Токио так притягивает и почему нельзя спокойно себя чувствовать, проезжая мимо Одайбы в сторону аэропорта. И конечно же ему не понять почему я обязательно вернусь обратно. Я улетаю в Лондон без багажа, только с лаптопом и сменными носками. А это значит, что я вернусь в Токио снова. Уже во вторник.