Палат №7 ч.4
Потихоньку придя в себя и попив водички, я отправился изучать окрестности. Туалет в моем крыле отеделения меня удивил своей неопрятностью. Единственный стульчак и пол вокруг него были залиты мочой, ведро завалено бумажками, а умывальник наполнен водой до краев, в которой плавали бычки, харчки и прочая нечисть.
Стены и пол были замусорены пеплом от окурков, в воздухе витал стойкий запах табачного дыма. Вернее так, не дыма, а смога, когда помещение уже в смерть прокурено, дыма вроде нет, но никотин уже выделяют сами стены помещения, отравляя внутреннее пространство этими миазмами. Нет, в открытую здесь никто не курил, и я неоднократно слышал, как нянечки и медсестры грозили карами небесными на головы проклятых куряк, но ночью, начиналась движуха и любители подымить заходили в туалет, и начинали тянуть свои цигарки.
Первая же ночь подтвердила мои опасения, я проснулся после полуночи, палата храпела и сопела на все лады, а в воздухе витал запах табачного дыма. Двери в палату были настежь раскрыты, в коридоре светил свет и оттуда раздавались шаркающие шаги - это бомж ходил туда-сюда, поглядывая в сторону холодильника.
Побудка произошла в 6-00 грубо и по-армейски, медсестра бесцеремонно включила свет и гренадерским басом заорала: "На уколы!". Уколы, к стати, здесь делали мастерски и двумя способами. Один методом шлепка, когда иголка зажималась между пальцами, медсестра хлопала по заднице и со шлепком она заходила в плоть. Второй способ медленного введения пациентам нравился меньше, но тоже был достаточно профессионален. В день мне делали 6 уколов антибиотиков и еще всадили три обезболивающих. Так, что к пятому дню пребывания, задница болела уже значительно больше, чем нога.
Утром в день выписки, медсестра помяла мне ягодицы и с сомнением произнесла:
- Н-да, сплошные шишки, - и выбрав место, всадила еще два шприца)))
Никаких йодных сеточек здесь никто не собирался делать, само рассосется, что в принципе и произошло через пару дней...
Седая бабушка, место которой мне так бесцеремонно предоставили, оказалась ухаживающей за больным - ее сыном. На соседа было больно смотреть. Правая половина его головы представляла собой вмятину, напоминая жерло вулкана. Лицо было перекошено в левую сторону. Правая рука была обезображена, согнута в локте и постоянно прижата к туловищу. Кисть руки неестественно вывернута, пальцы на ней расплющены и не шевелились.
Его левая рука и большие пальцы на обеих ногах были забинтованы. В общем, без помощи старушки-матери этот пациент, его звали Леша, не смог бы за собой ухаживать, есть-пить и в принципе существовать. Оказывается 20 лет назад его сбила машина, он получил чудовищные травмы, но выжил. Реабилитация прошла так себе, правую руку ему собрали, как смогли, но не стали приводить в рабоче-способное состояние, так что, как срослось, так и осталось. Парень был в глубочайшей депрессии, все время повторял: "нахуя меня было рожать"...
С матерью они регулярно ругались по любому поводу. Вернее так, она суетилась и все время хотела ему помочь, то одеялко подоткнуть, то компотика подлить, проводить до туалета, а на эти телодвижения раздавались его крики весьма громкие и матерные. Она как правило не отвечала, а только вздыхала и качала головой. Соседи у меня были весьма беспокойные. Позже стало понятно почему Леша так громко орал - мать была глуховата и носила в левом ухе миниатюрный слуховой аппарат. Возраст ее был приличный - 84 года, о чем громко сообщил Алексей так же весьма хамскими словами:
- Восемьдесят четыре года, а никак не сдохнет, быстрее бы, отстала бы от меня наконец...
То, что без матери он даже воды не сможет попить он не задумывался, да и ему самому пребывание на этом свете тоже порядком надоело и наскучило. Оказалось, что несколько дней назад он ушел из дома погулять, пропал, а был найден в 12-й больнице. За время нахождения на улице он отморозил пальцы на единственной здоровой руке и большие пальцы на ногах. Обморожение было третьей степени и он рисковал потерять свои пальцы навсегда.
В это утро бабушка пошла проверить свои продукты в холодильнике и ворвалась в палату с криками:
- Спиздили! Молоко, суки, спиздили!
Оказывается бабушка - божий одуванчик весьма виртуозно материлась. А сделать это мог тот самый единственный персонаж нашего отделения - бомж, который непрерывно блуждал по коридору и глядя в лицо встречным безумным взглядом спрашивал: "Спички есть? Курить есть?"
Сейчас он сидел на топчане около туалета, спустив свои безобразные сине-бурмалиновые ступни на пол. Желтые ногти особенно ярко выделялись на фоне воспаленной кожи и были безобразно загнуты к полу, напоминая когти хищной птицы. Рядом с ним стояла нянечка со шваброй и распекала:
- Ну, что ж вы все бухаете, а? Почему дома не живете? Почему по улице шатаетесь? Вас лечишь-лечишь, а вы опять все отмораживаете?
Бомж сурово молчал и только качал головой...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Стены и пол были замусорены пеплом от окурков, в воздухе витал стойкий запах табачного дыма. Вернее так, не дыма, а смога, когда помещение уже в смерть прокурено, дыма вроде нет, но никотин уже выделяют сами стены помещения, отравляя внутреннее пространство этими миазмами. Нет, в открытую здесь никто не курил, и я неоднократно слышал, как нянечки и медсестры грозили карами небесными на головы проклятых куряк, но ночью, начиналась движуха и любители подымить заходили в туалет, и начинали тянуть свои цигарки.
Первая же ночь подтвердила мои опасения, я проснулся после полуночи, палата храпела и сопела на все лады, а в воздухе витал запах табачного дыма. Двери в палату были настежь раскрыты, в коридоре светил свет и оттуда раздавались шаркающие шаги - это бомж ходил туда-сюда, поглядывая в сторону холодильника.
Побудка произошла в 6-00 грубо и по-армейски, медсестра бесцеремонно включила свет и гренадерским басом заорала: "На уколы!". Уколы, к стати, здесь делали мастерски и двумя способами. Один методом шлепка, когда иголка зажималась между пальцами, медсестра хлопала по заднице и со шлепком она заходила в плоть. Второй способ медленного введения пациентам нравился меньше, но тоже был достаточно профессионален. В день мне делали 6 уколов антибиотиков и еще всадили три обезболивающих. Так, что к пятому дню пребывания, задница болела уже значительно больше, чем нога.
Утром в день выписки, медсестра помяла мне ягодицы и с сомнением произнесла:
- Н-да, сплошные шишки, - и выбрав место, всадила еще два шприца)))
Никаких йодных сеточек здесь никто не собирался делать, само рассосется, что в принципе и произошло через пару дней...
Седая бабушка, место которой мне так бесцеремонно предоставили, оказалась ухаживающей за больным - ее сыном. На соседа было больно смотреть. Правая половина его головы представляла собой вмятину, напоминая жерло вулкана. Лицо было перекошено в левую сторону. Правая рука была обезображена, согнута в локте и постоянно прижата к туловищу. Кисть руки неестественно вывернута, пальцы на ней расплющены и не шевелились.
Его левая рука и большие пальцы на обеих ногах были забинтованы. В общем, без помощи старушки-матери этот пациент, его звали Леша, не смог бы за собой ухаживать, есть-пить и в принципе существовать. Оказывается 20 лет назад его сбила машина, он получил чудовищные травмы, но выжил. Реабилитация прошла так себе, правую руку ему собрали, как смогли, но не стали приводить в рабоче-способное состояние, так что, как срослось, так и осталось. Парень был в глубочайшей депрессии, все время повторял: "нахуя меня было рожать"...
С матерью они регулярно ругались по любому поводу. Вернее так, она суетилась и все время хотела ему помочь, то одеялко подоткнуть, то компотика подлить, проводить до туалета, а на эти телодвижения раздавались его крики весьма громкие и матерные. Она как правило не отвечала, а только вздыхала и качала головой. Соседи у меня были весьма беспокойные. Позже стало понятно почему Леша так громко орал - мать была глуховата и носила в левом ухе миниатюрный слуховой аппарат. Возраст ее был приличный - 84 года, о чем громко сообщил Алексей так же весьма хамскими словами:
- Восемьдесят четыре года, а никак не сдохнет, быстрее бы, отстала бы от меня наконец...
То, что без матери он даже воды не сможет попить он не задумывался, да и ему самому пребывание на этом свете тоже порядком надоело и наскучило. Оказалось, что несколько дней назад он ушел из дома погулять, пропал, а был найден в 12-й больнице. За время нахождения на улице он отморозил пальцы на единственной здоровой руке и большие пальцы на ногах. Обморожение было третьей степени и он рисковал потерять свои пальцы навсегда.
В это утро бабушка пошла проверить свои продукты в холодильнике и ворвалась в палату с криками:
- Спиздили! Молоко, суки, спиздили!
Оказывается бабушка - божий одуванчик весьма виртуозно материлась. А сделать это мог тот самый единственный персонаж нашего отделения - бомж, который непрерывно блуждал по коридору и глядя в лицо встречным безумным взглядом спрашивал: "Спички есть? Курить есть?"
Сейчас он сидел на топчане около туалета, спустив свои безобразные сине-бурмалиновые ступни на пол. Желтые ногти особенно ярко выделялись на фоне воспаленной кожи и были безобразно загнуты к полу, напоминая когти хищной птицы. Рядом с ним стояла нянечка со шваброй и распекала:
- Ну, что ж вы все бухаете, а? Почему дома не живете? Почему по улице шатаетесь? Вас лечишь-лечишь, а вы опять все отмораживаете?
Бомж сурово молчал и только качал головой...
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ