Радикальный Ислам против России
Коллапс Советской империи поставил в мировую повестку дня
вопрос о том, кто становится новым хозяином постсоветского
пространства. Первым заявил о своих претензиях на это простран-
ство именно ислам. «Заявки» были озвучены лидерами исламских
революций - шиитским (Хомейни) и суннитским (ат-Тураби).
1 января 1989 года - почти за два года до того, как СССР пре-
кратил свое существование, - аятолла Хомейни направил советс-
кому лидеру Михаилу Горбачеву следующее Послание (приводится
с сокращениями):
«Господин Горбачев! Вам следует обратиться к истине. Основ-
ная проблема Вашей страны лежит не в вопросах собственности,
экономики и свободы. Ваши трудности заключаются в отсутствии
истинной веры в Бога… Всем ясно, что отныне коммунизм следует
искать в музеях политической истории. Первым нанес удар по ком-
мунизму вождь Китая, второй, видимо, и последний удар нанесли
Вы… Отныне союзные Вам государства уже никогда не пойдут на
то, чтобы растрачивать свои природные ресурсы на доказательство
успехов коммунизма, хруст костей которого уже услышан потом-
ками.
Когда с минаретов мечетей в некоторых Ваших республиках семь-
десят лет спустя раздалось «Аллах Акбар!», все исповедующие под-
линный Ислам Мухаммада заплакали от восторга… Исламская Рес-
публика Иран как самый могущественный оплот исламского мира
может с легкостью заполнить вакуум, образовавшийся в идеологи-
ческой системе Вашего общества».
В 1991 году о претензиях ислама на постсоветское простран-
ство заявил Хасан ат-Тураби - духовный лидер исламских фунда-
менталистов Судана, вдохновитель суданской исламской револю-
ции, о котором распространено мнение как о «суннитском вари-
анте аятоллы Хомейни». По словам ат-Тураби, с распадом СССР
открылась великая надежда и перспектива - ислам должен стать
преемником коммунизма на территории бывшей советской импе-
рии, превратить ее в исламское шариатское государство от Чер-
ного моря до Памира.
В России на роль нового держателя постсоветского простран-
ства («пространства Северной Евразии», как его стали называть)
с начала 1990-х годов претендуют так называемые «евразийские»
движения, в которых существенное место отводится исламу.
Есть два основных, конкурирующих между собой евразийских
проекта: назовем их условно «исламо-фашистский» и «исламо-
халифатистский».
Во главе первого стоит Александр Дугин. Сегодня он делает
вполне респектабельные заявления и выглядит достаточно «уме-
ренным» политическим интеллектуалом. Однако в 1990-е годы
Дугин фактически занимался пропагандой идеологии «чистого
террора», легитимирующей право субъекта на насилие (акт агрес-
сии рассматривается как «экзистенциальная экспансия», как вы-
ход субъекта за собственные границы «в сферу трансцендентнос-
ти»). Эта идеология впервые была применена в Италии 1970-х гг.,
дала мощный толчок развитию мирового неофашистского движе-
ния, стала интеллектуальной подпиткой для «новых правых» в
Европе, нашла горячий отклик в радикальных исламских органи-
зациях.
В 1991-1992 гг. Дугин налаживает контакты с лидерами «но-
вых правых». В этот период в Москве побывали Ален де Бенуа,
Робер Стойкерс, Жан Тириар, Клаудио Мутти. Одним из резуль-
татов этого взаимодействия стало появление в 1992 году русской
версии журнала «Элементы». Дугин возглавил журнал, де Бенуа,
Стойкерс и Мутти вошли в редколлегию. Целые номера журнала
были посвящены философии террора и «героям Великой терро-
ристической войны», теории Консервативной революции, совре-
менному неофашизму с его культом «Waffen SS».
Одновременно Дугин объявил, что историческая миссия Рос-
сии состоит в реализации «Евразийского проекта». Данный про-
ект призван объединить континентальные государства Евразии в
единый блок для борьбы с атлантическими державами (США и
Великобританией). Особое место в этом проекте отводилось ис-
ламу, который рассматривался как сила, способная противосто-
ять процессам глобализации.
Дугин восхвалял Чингисхана, утверждая, что тот «принес рус-
ским свободу от ярма Запада и передал им основы государственного
аппарата для управления Евразией…». По словам Дугина, Тимур
далее «воспроизвел изначальный чингисхановский импульс в мусуль-
манском контексте… Москва… усвоила понимание евразийского
материка как единого пространства, подлежащего универсальной
унификации на особых сакральных принципах, сопряженных с эти-
кой Великого Турана. И вся история России, начиная с Московского
Царства, демонстрирует нам разнообразные версии Руси Монгольс-
кой, чингисхановской. Мы, русские, дети Чингисхана, наравне с та-
тарами, тюрками, монголами… Россия = Орда. Изумительная фор-
мула».
В рамках «Евразийского проекта» Дугин пытался оформить
русско-тюркско-европейский союз. Речь не шла о развитии Рос-
сии. По большому счету, речь не шла даже о сохранении террито-
риальной целостности России. В начале 1990-х годов сторонники
данной версии «евразийства» считали высоко вероятным, что у
постсоветского пространства скоро появится новый - исламский
- хозяин. А в ожидании этого хозяина Россия должна обеспечи-
вать исламо-европейский синтез.
Фактически в тот период Дугин занимался продвижением кон-
цепции пантуранизма (Великого Турана).
Поначалу - в первой половине 1990-х годов - пантуранисты
имели успех. Турецкие эмиссары и капиталы хлынули в Сред-
нюю Азию, на Северный Кавказ и в Поволжье. Одновременно
эмиссары арабского (в основном саудовского) происхождения,
буквально «наступая туркам на пятки», занимались исламизаци-
ей тех же самых территорий. Этот период можно условно назвать
первым этапом исламизации России. Основные усилия всех исла-
мизаторов тогда были направлены на обработку мусульманского
населения.
Итогом жесткой конкуренции стало то, что саудовцы взяли верх
над турками на значительной части постсоветского пространства.
Саудовский ислам радикального толка, потеснив ислам турецкий
(более мягкий), начал стремительно занимать политическое поле
России и постсоветских республик.
В идеологическом плане деятельность саудовцев подкреплялась
второй, конкурентной по отношению к дугинской версией «евра-
зийства». Ключевая фигура в этом проекте (условно «исламо-ха-
лифатистском») - Гейдар Джемаль - стоит на жестких проислам-
ских позициях.
Примечательно, что Джемаль попытался выстроить отношения
с обоими исламскими субъектами, заявившими о претензиях ис-
лама на постсоветское пространство, - и шиитским (Хомейни), и
суннитским (ат-Тураби).
В 1992 году Джемаль установил контакт с сыном аятоллы Хо-
мейни - Ахмадом Хомейни - и активно поддерживал эти отно-
шения вплоть до смерти Хомейни-младшего в 1994 году. Несколь-
ко раз посещал Иран, вел переговоры по вопросам национально-
го примирения в раздираемом гражданской войной Таджикистане,
организовал съемки фильма о современном Иране (фильм был
показан по центральным каналам российского телевидения). А
после смерти Ахмада Хомейни Джемаль продолжал сотрудничать
с министром иностранных дел Ирана Али Акбаром Велаяти, спи-
кером иранского парламента Али Акбаром Натег-Нури, лидерами
«Корпуса стражей исламской революции».
В том же 1992 году, когда были установлены контакты в Ира-
не, Джемаль сошелся на 1-й Хартумской исламской конференции
в Судане с Хасаном ат-Тураби (напомню, что ат-Тураби заявил в
1991 году: ислам должен стать преемником коммунизма на терри-
тории бывшей советской империи). Среди участников конферен-
ции были представители радикальных исламских организаций.
В 1993 году Джемаль внес на Хартумской конференции пред-
ложение о создании международного Исламского комитета. А в
1995 году создал Исламский комитет в России. Его задачу Дже-
маль определяет так: «Сформулировать идеологию политического
ислама в XXI веке, которая могла бы стать в первую очередь идеоло-
гией мусульманских диаспор в культурно чуждом пространстве».
Отвечая на вопрос о том, на какой именно ислам он ориенти-
руется, Джемаль заявляет: «Я исповедую идеологию реального, под-
линного ислама… Это не клерикальное направление, это ислам бое-
вой, чисто политический. Это вера, которая спасает душу в той
мере, в какой человек жертвует собой. Я за ислам тех, кто готов
пролить свою кровь за Аллаха. Мусульманам нужна идеология, ко-
торая объединит суннитов, шиитов, ваххабитов и др. Мы - носи-
тели миссии Аллаха в истории, которая перешла к нам от евреев и
первохристиан».
В 1995 году, в разгар боевых действий в Чечне, Джемаль под-
черкнул в интервью: «Я лично знаком с центральными фигурами в
среде чеченских полевых командиров, которым налепили ярлыки тер-
рористов. Это глубоко верующие, идейные люди, которые защища-
ют право Кавказа на существование».
После теракта в Буденновске в 1995 году Джемаль заявил, что
руководивший терактом Басаев действовал совершенно адекват-
но, поскольку он мстил за Чечню, а «месть - это законное дей-
ствие, единственное, что гарантирует нам сохранение достоинства,
жизни и имущества».
О своих контактах в исламском мире Джемаль публично гово-
рил следующее: «Я знаком с руководителями "Хезбаллах", ХАМАС,
афганского Талибана… Мы занимаемся вопросами координации, и в
первую очередь речь идет об идеологическом влиянии. Исламский мир
находится на перепутье, он разделен на многие политические тече-
ния, интерпретации шариата, секты. Существует конфликт меж-
ду салафитами и суфиями, есть масса разногласий между духовны-
ми лидерами. Наша цель - объединить все эти силы».
В 1996 году Джемаль стал советником генерала Александра Ле-
бедя. Лебедь был одним из основных претендентов на пост прези-
дента России. Кроме того, многие прочили его на роль военного
диктатора (политическая обстановка в России в тот момент была
очень сложной, и возможность военного переворота казалась
вполне реальной). Джемаль готовил для Лебедя записки по воп-
росам политики на Северном Кавказе, который, как он считал,
«нужно отдать». В итоге Лебедь подписал в Чечне капитулянтские
Хасавюртовские соглашения.
Эксперты отмечают влияние Джемаля на Лебедя в еще одном,
крайне существенном вопросе. В окружении Лебедя обсуждалась
«спасительность» ислама для России.
Своеобразным отголоском этих обсуждений стал роман Юрия
Никитина «Ярость». В нем - пусть и в фантастическом прелом-
лении - нашел отражение непрозрачный, но вполне реальный
политический сюжет того времени. Роман вышел из печати в 1997
году - «по горячим следам» президентских выборов 1996 года. По
сюжету, победа на выборах достается генералу Кречету (в этом
персонаже легко угадывался генерал Лебедь). В поисках идеи, ко-
торая сделала бы ослабленную и деморализованную после распа-
да СССР страну способной сопротивляться американской экспан-
сии (к границам России неумолимо приближается блок НАТО),
президент Кречет обращается к «социальному философу и футу-
рологу» Никольскому. В своих работах тот обосновывал «полез-
ность» перехода русских в ислам, противопоставляя «хороший»
ислам «плохой» Русской Православной Церкви: православие взра-
стило в нации рабскую покорность, а ислам сделает народ гордым
и свободным.
Согласно идее Никольского, «Россия придумает свою веточку
ислама» - «русский ислам» («исламский мир отнесется с понима-
нием, если в России ислам будет не совсем таким, как в Саудовской
Аравии… Мы будем одновременно и в исламском мире, и останемся
самобытной Россией с ее особенностями»19). По замыслу новояв-
ленных «исламизаторов», приняв ислам, Россия останется Росси-
ей, но это будет «могучая и богатая Россия. Сильная, яростная, оду-
хотворенная единой идеей. И, что жизненно важно, к нам хлынут
золотые реки из Саудовской Аравии, Кувейта, Йемена, других араб-
ских стран…».
Кречет решительно приступает к исламизации страны. Право-
славным священникам предлагается принять ислам и стать мул-
лами («Я самый ярый патриот Руси, - заявляет Кречет. - И я хочу,
чтобы даже в мечетях служили русские священники»21), формиру-
ются военные части «русских мусульман»…
По ходу дела выясняется, что необходимость поднять за счет
исламизации боевой дух народа, дабы он смог противостоять
НАТО, - всего лишь отговорка. Что речь идет о преодолении «ци-
вилизационной дряхлости» России, фактически о смене ее «не-
правильного» цивилизационного ядра. Как говорит Кречет, «нам
повезло жить в такое время, когда страну можно повернуть в лю-
бую сторону… Спасибо западным странам, со своим НАТО у наших
границ сделали то, чего не смогла бы никакая наша пропаганда…»22
По сюжету, в Госдуме начинания Кречета поддерживает, в ча-
стности, лидер «национал-либералов». Прототипом этого персо-
нажа, как считает ряд экспертов, стал теоретик этнического рус-
ского национализма Александр Севастьянов (Лебедя и Севастья-
нова связывала совместная работа в партии «Конгресс русских
общин»).
То, что идея исламизации России обсуждалась - и не в рома-
не, а в реальной жизни! - в русских националистически ориенти-
рованных кругах, на первый взгляд, кажется парадоксальным. Но
при ближайшем рассмотрении выясняется, что русские национа-
листы имеют с исламизаторами точки соприкосновения, точки
схода.
Первая точка схода - резко негативное отношение к христиан-
ству и Русской Православной Церкви. Вышеупомянутый А.Севас-
тьянов в 1996 году выпустил книгу «Национал-демократия», в ко-
торой, в частности, писал: «Возрождение России многие связывают с
возрождением православия… Я смею думать, что дело обстоит прямо
противоположным образом…» «Христианство сегодня - это рели-
гия умиротворения, уступок. Это религия расслабленных, больных,
вырождающихся народов… Это прогнившая бомба, из которой выва-
лился боевой запал».
Севастьянов настаивал, что «для осознания себя как нации»
русским необходимо решить несколько задач, важнейшие из ко-
торых «дехристианизация, ибо христианство - это космополитизм;
декоммунизация - ибо коммунизм есть трупный яд христианства».
Вторая точка схода - ислам нравится националистам своей «бо-
евитостью» (по их оценке, ислам - прямая противоположность
«расслабленному» христианству).
Третья точка схода - как и исламизаторы, националисты счи-
тают допустимой (а при определенных условиях - даже желатель-
ной) утрату территориальной целостности России. По словам Се-
вастьянова, «если российская государственность противоречит
жизненным интересам русской нации - к черту такую государствен-
ность, если территориальная целостность России подрывает ее рус-
скую национальную целостность, ее мононациональный статус - к
черту территории!»
Четвертая точка схода националистов и исламизаторов - ан-
тисемитизм.
Забегая вперед, отметим, что в начале 2000-х годов ряд русских
националистов перешел в ислам. Я остановлюсь на этом чуть поз-
же. Здесь же отмечу, что, исходя из перечисленных пунктов, дан-
ное явление выглядит достаточно закономерным.
А сейчас вернемся к хронологии «исламистской экспансии».
В марте 1997 года на «круглом столе» в Госдуме РФ было впер-
вые озвучено, что Россия - это православно-исламское государ-
ство.
Существует многовековая традиция, не прервавшаяся даже в
советский «атеистический» период. В соответствии с этой тради-
цией, Россия, в которой большинство населения составляют рус-
ские, воспринималась как государство православное. А потому сам
факт публичного признания того, что Россия - это православно-
исламское государство, Гейдар Джемаль сравнил с «тектоничес-
кими подвижками»: «Более глубокое соприкосновение с исламским
миром в ходе вооруженной конфронтации с афганцами, таджика-
ми, чеченцами привело к подспудным переменам в основах российс-
кого самосознания, к своего рода тектоническим подвижкам целых
пластов "коллективной души"…»
Рассмотрения вопроса о признании России православно-исламс-
ким государством добивались не «российские мусульмане вообще», а
конкретное лицо - дагестанец Надир Хачилаев, лидер Союза мусуль-
ман России. Сразу же после «победоносного» «круглого стола» Хачи-
лаев отправился в Пакистан на сессию «Организации исламская кон-
ференция» в качестве представителя миллионов мусульман России.
Важно отметить, что в это время на Северном Кавказе разгорался
конфликт традиционалистов («тарикатистов») и фундаменталистов
(«ваххабитов»). С особой силой конфликт развивался именно в Да-
гестане.
Религиозное содержание конфликта между «мягким» исламом
тарикатистов и «жестким» исламом ваххабитов сводилось к следую-
щему. Ваххабиты, настаивая на «возвращении к изначальной чисто-
те веры», атаковали тарикатистский тип ислама - совмещение рели-
гиозной веры с почитанием духовного лидера рода как истинного
носителя веры, передающего духовное знание по наследству. Тари-
катисты усмотрели в ваххабитской атаке покушение на древние кав-
казские родовые традиции.
При этом было очевидно, что данный конфликт имеет отнюдь не
только религиозное содержание. «Незапятнанность духовных лиде-
ров зарубежной диаспоры» (то есть ваххабитов) слишком откровен-
но противопоставлялась «оппортунизму опорочивших себя общени-
ем с советской и вообще с российской властью северокавказских
шейхов» (тарикатистов).
В апреле 1997 года, когда между фундаменталистами и традицио-
налистами начались первые вооруженные столкновения, Хачилаев
активно участвовал в процессе примирения. Однако его позицию
никак нельзя было назвать «нейтральной». Призывая к прекраще-
нию «спора ваххабитов и тарикатистов, который губит все сторо-
ны», Хачилаев одновременно заявлял: «Секта жрецов (то есть «мест-
ный» ислам - тарикатисты) должна уйти, уступая дорогу подлинному
и просвещенному исламу!»
Схема, задействованная при развале СССР, - привнесенный из-
вне «жесткий» ислам, играющий в связке с «имитационно мягким»
исламом против подлинно «мягкого» местного ислама, - работает,
как мы видим, и в постсоветское время. Позиция Хачилаева была
именно «имитационно мягкой».
В июне 1997 года Хачилаев был приглашен в Судан. Здесь в
качестве главы российской мусульманской делегации он встретил-
ся с Хасаном ат-Тураби - лидером «Исламского интернациона-
ла». Во время встречи была подчеркнута необходимость единения
мировой исламской уммы. (Отметим, что в 1998 году Гейдар Дже-
маль, который, как мы помним, тоже имел контакты с ат-Тураби,
стал советником и помощником Надира Хачилаева).
Визит Хачилаева к ат-Тураби стал слишком недвусмысленным
указанием на религиозно-политические предпочтения Хачилае-
ва. И позволил выявить, что в марте 1997 года вопрос о признании
формулы «Россия - православно-исламское государство» подни-
мал вовсе не традиционный российский «старый» ислам, имею-
щий многолетний опыт мирного сосуществования с российско-
православным населением. На этой формуле (подразумевающей
гораздо более весомую социально-политическую и социокультур-
ную роль ислама в жизни России) настаивал «новый» ислам. За-
дача состояла в том, чтобы оттеснить «старый» ислам, отменить
его «мирный договор с Россией» и заключить «новый договор» -
на новых условиях.
Между тем Джемаль продолжал работу. Лидер Национал-боль-
шевистской партии (НБП) Эдуард Лимонов в своей программной
статье «Исламская карта» пишет: «Году в 1999-м знаток Ислама
Гейдар Джемаль высказал мне интересную мысль, точнее, дал поли-
тический совет. Он сказал: "Эдуард, подумайте, в каждом русском
городе есть мусульманская диаспора. Далеко не все эти люди пасси-
онарны, но многие из них - да. Они дисциплинированны и подчиня-
ются своим религиозным лидерам. Тот, кто расположит их в свою
пользу, выиграет все битвы. Тот, кто сыграет мусульманской кар-
той". Джемаль прозорливо прав. В современной Российской Федера-
ции мусульмане не только прочно являются гражданами второго сор-
та (первым являются православные христиане), но и на фоне войны
в Чечне все больше переходят в категорию чуть ли не преступного
сообщества. Тот российский политик, который прочно заявит о на-
мерении сделать мусульман гражданами первого сорта и предпри-
мет соответствующие шаги к осуществлению этого намерения, по-
лучит огромную поддержку мусульман России».
Джемаль предлагал не только задействовать «пассионарную
энергию» диаспор этнических мусульман. Ему приписывают так-
же авторство идеи, которая легла в основу проекта «Русский ис-
лам» (речь о нем пойдет ниже). На авторство Джемаля, в частности,
указывает В.Мальцев в статье «Тупики "русского национального ис-
лама"»: «Идею "русского ислама" сформулировал еще в 1990-е годы Гей-
дар Джемаль». (с) Радикальный Ислам
вопрос о том, кто становится новым хозяином постсоветского
пространства. Первым заявил о своих претензиях на это простран-
ство именно ислам. «Заявки» были озвучены лидерами исламских
революций - шиитским (Хомейни) и суннитским (ат-Тураби).
1 января 1989 года - почти за два года до того, как СССР пре-
кратил свое существование, - аятолла Хомейни направил советс-
кому лидеру Михаилу Горбачеву следующее Послание (приводится
с сокращениями):
«Господин Горбачев! Вам следует обратиться к истине. Основ-
ная проблема Вашей страны лежит не в вопросах собственности,
экономики и свободы. Ваши трудности заключаются в отсутствии
истинной веры в Бога… Всем ясно, что отныне коммунизм следует
искать в музеях политической истории. Первым нанес удар по ком-
мунизму вождь Китая, второй, видимо, и последний удар нанесли
Вы… Отныне союзные Вам государства уже никогда не пойдут на
то, чтобы растрачивать свои природные ресурсы на доказательство
успехов коммунизма, хруст костей которого уже услышан потом-
ками.
Когда с минаретов мечетей в некоторых Ваших республиках семь-
десят лет спустя раздалось «Аллах Акбар!», все исповедующие под-
линный Ислам Мухаммада заплакали от восторга… Исламская Рес-
публика Иран как самый могущественный оплот исламского мира
может с легкостью заполнить вакуум, образовавшийся в идеологи-
ческой системе Вашего общества».
В 1991 году о претензиях ислама на постсоветское простран-
ство заявил Хасан ат-Тураби - духовный лидер исламских фунда-
менталистов Судана, вдохновитель суданской исламской револю-
ции, о котором распространено мнение как о «суннитском вари-
анте аятоллы Хомейни». По словам ат-Тураби, с распадом СССР
открылась великая надежда и перспектива - ислам должен стать
преемником коммунизма на территории бывшей советской импе-
рии, превратить ее в исламское шариатское государство от Чер-
ного моря до Памира.
В России на роль нового держателя постсоветского простран-
ства («пространства Северной Евразии», как его стали называть)
с начала 1990-х годов претендуют так называемые «евразийские»
движения, в которых существенное место отводится исламу.
Есть два основных, конкурирующих между собой евразийских
проекта: назовем их условно «исламо-фашистский» и «исламо-
халифатистский».
Во главе первого стоит Александр Дугин. Сегодня он делает
вполне респектабельные заявления и выглядит достаточно «уме-
ренным» политическим интеллектуалом. Однако в 1990-е годы
Дугин фактически занимался пропагандой идеологии «чистого
террора», легитимирующей право субъекта на насилие (акт агрес-
сии рассматривается как «экзистенциальная экспансия», как вы-
ход субъекта за собственные границы «в сферу трансцендентнос-
ти»). Эта идеология впервые была применена в Италии 1970-х гг.,
дала мощный толчок развитию мирового неофашистского движе-
ния, стала интеллектуальной подпиткой для «новых правых» в
Европе, нашла горячий отклик в радикальных исламских органи-
зациях.
В 1991-1992 гг. Дугин налаживает контакты с лидерами «но-
вых правых». В этот период в Москве побывали Ален де Бенуа,
Робер Стойкерс, Жан Тириар, Клаудио Мутти. Одним из резуль-
татов этого взаимодействия стало появление в 1992 году русской
версии журнала «Элементы». Дугин возглавил журнал, де Бенуа,
Стойкерс и Мутти вошли в редколлегию. Целые номера журнала
были посвящены философии террора и «героям Великой терро-
ристической войны», теории Консервативной революции, совре-
менному неофашизму с его культом «Waffen SS».
Одновременно Дугин объявил, что историческая миссия Рос-
сии состоит в реализации «Евразийского проекта». Данный про-
ект призван объединить континентальные государства Евразии в
единый блок для борьбы с атлантическими державами (США и
Великобританией). Особое место в этом проекте отводилось ис-
ламу, который рассматривался как сила, способная противосто-
ять процессам глобализации.
Дугин восхвалял Чингисхана, утверждая, что тот «принес рус-
ским свободу от ярма Запада и передал им основы государственного
аппарата для управления Евразией…». По словам Дугина, Тимур
далее «воспроизвел изначальный чингисхановский импульс в мусуль-
манском контексте… Москва… усвоила понимание евразийского
материка как единого пространства, подлежащего универсальной
унификации на особых сакральных принципах, сопряженных с эти-
кой Великого Турана. И вся история России, начиная с Московского
Царства, демонстрирует нам разнообразные версии Руси Монгольс-
кой, чингисхановской. Мы, русские, дети Чингисхана, наравне с та-
тарами, тюрками, монголами… Россия = Орда. Изумительная фор-
мула».
В рамках «Евразийского проекта» Дугин пытался оформить
русско-тюркско-европейский союз. Речь не шла о развитии Рос-
сии. По большому счету, речь не шла даже о сохранении террито-
риальной целостности России. В начале 1990-х годов сторонники
данной версии «евразийства» считали высоко вероятным, что у
постсоветского пространства скоро появится новый - исламский
- хозяин. А в ожидании этого хозяина Россия должна обеспечи-
вать исламо-европейский синтез.
Фактически в тот период Дугин занимался продвижением кон-
цепции пантуранизма (Великого Турана).
Поначалу - в первой половине 1990-х годов - пантуранисты
имели успех. Турецкие эмиссары и капиталы хлынули в Сред-
нюю Азию, на Северный Кавказ и в Поволжье. Одновременно
эмиссары арабского (в основном саудовского) происхождения,
буквально «наступая туркам на пятки», занимались исламизаци-
ей тех же самых территорий. Этот период можно условно назвать
первым этапом исламизации России. Основные усилия всех исла-
мизаторов тогда были направлены на обработку мусульманского
населения.
Итогом жесткой конкуренции стало то, что саудовцы взяли верх
над турками на значительной части постсоветского пространства.
Саудовский ислам радикального толка, потеснив ислам турецкий
(более мягкий), начал стремительно занимать политическое поле
России и постсоветских республик.
В идеологическом плане деятельность саудовцев подкреплялась
второй, конкурентной по отношению к дугинской версией «евра-
зийства». Ключевая фигура в этом проекте (условно «исламо-ха-
лифатистском») - Гейдар Джемаль - стоит на жестких проислам-
ских позициях.
Примечательно, что Джемаль попытался выстроить отношения
с обоими исламскими субъектами, заявившими о претензиях ис-
лама на постсоветское пространство, - и шиитским (Хомейни), и
суннитским (ат-Тураби).
В 1992 году Джемаль установил контакт с сыном аятоллы Хо-
мейни - Ахмадом Хомейни - и активно поддерживал эти отно-
шения вплоть до смерти Хомейни-младшего в 1994 году. Несколь-
ко раз посещал Иран, вел переговоры по вопросам национально-
го примирения в раздираемом гражданской войной Таджикистане,
организовал съемки фильма о современном Иране (фильм был
показан по центральным каналам российского телевидения). А
после смерти Ахмада Хомейни Джемаль продолжал сотрудничать
с министром иностранных дел Ирана Али Акбаром Велаяти, спи-
кером иранского парламента Али Акбаром Натег-Нури, лидерами
«Корпуса стражей исламской революции».
В том же 1992 году, когда были установлены контакты в Ира-
не, Джемаль сошелся на 1-й Хартумской исламской конференции
в Судане с Хасаном ат-Тураби (напомню, что ат-Тураби заявил в
1991 году: ислам должен стать преемником коммунизма на терри-
тории бывшей советской империи). Среди участников конферен-
ции были представители радикальных исламских организаций.
В 1993 году Джемаль внес на Хартумской конференции пред-
ложение о создании международного Исламского комитета. А в
1995 году создал Исламский комитет в России. Его задачу Дже-
маль определяет так: «Сформулировать идеологию политического
ислама в XXI веке, которая могла бы стать в первую очередь идеоло-
гией мусульманских диаспор в культурно чуждом пространстве».
Отвечая на вопрос о том, на какой именно ислам он ориенти-
руется, Джемаль заявляет: «Я исповедую идеологию реального, под-
линного ислама… Это не клерикальное направление, это ислам бое-
вой, чисто политический. Это вера, которая спасает душу в той
мере, в какой человек жертвует собой. Я за ислам тех, кто готов
пролить свою кровь за Аллаха. Мусульманам нужна идеология, ко-
торая объединит суннитов, шиитов, ваххабитов и др. Мы - носи-
тели миссии Аллаха в истории, которая перешла к нам от евреев и
первохристиан».
В 1995 году, в разгар боевых действий в Чечне, Джемаль под-
черкнул в интервью: «Я лично знаком с центральными фигурами в
среде чеченских полевых командиров, которым налепили ярлыки тер-
рористов. Это глубоко верующие, идейные люди, которые защища-
ют право Кавказа на существование».
После теракта в Буденновске в 1995 году Джемаль заявил, что
руководивший терактом Басаев действовал совершенно адекват-
но, поскольку он мстил за Чечню, а «месть - это законное дей-
ствие, единственное, что гарантирует нам сохранение достоинства,
жизни и имущества».
О своих контактах в исламском мире Джемаль публично гово-
рил следующее: «Я знаком с руководителями "Хезбаллах", ХАМАС,
афганского Талибана… Мы занимаемся вопросами координации, и в
первую очередь речь идет об идеологическом влиянии. Исламский мир
находится на перепутье, он разделен на многие политические тече-
ния, интерпретации шариата, секты. Существует конфликт меж-
ду салафитами и суфиями, есть масса разногласий между духовны-
ми лидерами. Наша цель - объединить все эти силы».
В 1996 году Джемаль стал советником генерала Александра Ле-
бедя. Лебедь был одним из основных претендентов на пост прези-
дента России. Кроме того, многие прочили его на роль военного
диктатора (политическая обстановка в России в тот момент была
очень сложной, и возможность военного переворота казалась
вполне реальной). Джемаль готовил для Лебедя записки по воп-
росам политики на Северном Кавказе, который, как он считал,
«нужно отдать». В итоге Лебедь подписал в Чечне капитулянтские
Хасавюртовские соглашения.
Эксперты отмечают влияние Джемаля на Лебедя в еще одном,
крайне существенном вопросе. В окружении Лебедя обсуждалась
«спасительность» ислама для России.
Своеобразным отголоском этих обсуждений стал роман Юрия
Никитина «Ярость». В нем - пусть и в фантастическом прелом-
лении - нашел отражение непрозрачный, но вполне реальный
политический сюжет того времени. Роман вышел из печати в 1997
году - «по горячим следам» президентских выборов 1996 года. По
сюжету, победа на выборах достается генералу Кречету (в этом
персонаже легко угадывался генерал Лебедь). В поисках идеи, ко-
торая сделала бы ослабленную и деморализованную после распа-
да СССР страну способной сопротивляться американской экспан-
сии (к границам России неумолимо приближается блок НАТО),
президент Кречет обращается к «социальному философу и футу-
рологу» Никольскому. В своих работах тот обосновывал «полез-
ность» перехода русских в ислам, противопоставляя «хороший»
ислам «плохой» Русской Православной Церкви: православие взра-
стило в нации рабскую покорность, а ислам сделает народ гордым
и свободным.
Согласно идее Никольского, «Россия придумает свою веточку
ислама» - «русский ислам» («исламский мир отнесется с понима-
нием, если в России ислам будет не совсем таким, как в Саудовской
Аравии… Мы будем одновременно и в исламском мире, и останемся
самобытной Россией с ее особенностями»19). По замыслу новояв-
ленных «исламизаторов», приняв ислам, Россия останется Росси-
ей, но это будет «могучая и богатая Россия. Сильная, яростная, оду-
хотворенная единой идеей. И, что жизненно важно, к нам хлынут
золотые реки из Саудовской Аравии, Кувейта, Йемена, других араб-
ских стран…».
Кречет решительно приступает к исламизации страны. Право-
славным священникам предлагается принять ислам и стать мул-
лами («Я самый ярый патриот Руси, - заявляет Кречет. - И я хочу,
чтобы даже в мечетях служили русские священники»21), формиру-
ются военные части «русских мусульман»…
По ходу дела выясняется, что необходимость поднять за счет
исламизации боевой дух народа, дабы он смог противостоять
НАТО, - всего лишь отговорка. Что речь идет о преодолении «ци-
вилизационной дряхлости» России, фактически о смене ее «не-
правильного» цивилизационного ядра. Как говорит Кречет, «нам
повезло жить в такое время, когда страну можно повернуть в лю-
бую сторону… Спасибо западным странам, со своим НАТО у наших
границ сделали то, чего не смогла бы никакая наша пропаганда…»22
По сюжету, в Госдуме начинания Кречета поддерживает, в ча-
стности, лидер «национал-либералов». Прототипом этого персо-
нажа, как считает ряд экспертов, стал теоретик этнического рус-
ского национализма Александр Севастьянов (Лебедя и Севастья-
нова связывала совместная работа в партии «Конгресс русских
общин»).
То, что идея исламизации России обсуждалась - и не в рома-
не, а в реальной жизни! - в русских националистически ориенти-
рованных кругах, на первый взгляд, кажется парадоксальным. Но
при ближайшем рассмотрении выясняется, что русские национа-
листы имеют с исламизаторами точки соприкосновения, точки
схода.
Первая точка схода - резко негативное отношение к христиан-
ству и Русской Православной Церкви. Вышеупомянутый А.Севас-
тьянов в 1996 году выпустил книгу «Национал-демократия», в ко-
торой, в частности, писал: «Возрождение России многие связывают с
возрождением православия… Я смею думать, что дело обстоит прямо
противоположным образом…» «Христианство сегодня - это рели-
гия умиротворения, уступок. Это религия расслабленных, больных,
вырождающихся народов… Это прогнившая бомба, из которой выва-
лился боевой запал».
Севастьянов настаивал, что «для осознания себя как нации»
русским необходимо решить несколько задач, важнейшие из ко-
торых «дехристианизация, ибо христианство - это космополитизм;
декоммунизация - ибо коммунизм есть трупный яд христианства».
Вторая точка схода - ислам нравится националистам своей «бо-
евитостью» (по их оценке, ислам - прямая противоположность
«расслабленному» христианству).
Третья точка схода - как и исламизаторы, националисты счи-
тают допустимой (а при определенных условиях - даже желатель-
ной) утрату территориальной целостности России. По словам Се-
вастьянова, «если российская государственность противоречит
жизненным интересам русской нации - к черту такую государствен-
ность, если территориальная целостность России подрывает ее рус-
скую национальную целостность, ее мононациональный статус - к
черту территории!»
Четвертая точка схода националистов и исламизаторов - ан-
тисемитизм.
Забегая вперед, отметим, что в начале 2000-х годов ряд русских
националистов перешел в ислам. Я остановлюсь на этом чуть поз-
же. Здесь же отмечу, что, исходя из перечисленных пунктов, дан-
ное явление выглядит достаточно закономерным.
А сейчас вернемся к хронологии «исламистской экспансии».
В марте 1997 года на «круглом столе» в Госдуме РФ было впер-
вые озвучено, что Россия - это православно-исламское государ-
ство.
Существует многовековая традиция, не прервавшаяся даже в
советский «атеистический» период. В соответствии с этой тради-
цией, Россия, в которой большинство населения составляют рус-
ские, воспринималась как государство православное. А потому сам
факт публичного признания того, что Россия - это православно-
исламское государство, Гейдар Джемаль сравнил с «тектоничес-
кими подвижками»: «Более глубокое соприкосновение с исламским
миром в ходе вооруженной конфронтации с афганцами, таджика-
ми, чеченцами привело к подспудным переменам в основах российс-
кого самосознания, к своего рода тектоническим подвижкам целых
пластов "коллективной души"…»
Рассмотрения вопроса о признании России православно-исламс-
ким государством добивались не «российские мусульмане вообще», а
конкретное лицо - дагестанец Надир Хачилаев, лидер Союза мусуль-
ман России. Сразу же после «победоносного» «круглого стола» Хачи-
лаев отправился в Пакистан на сессию «Организации исламская кон-
ференция» в качестве представителя миллионов мусульман России.
Важно отметить, что в это время на Северном Кавказе разгорался
конфликт традиционалистов («тарикатистов») и фундаменталистов
(«ваххабитов»). С особой силой конфликт развивался именно в Да-
гестане.
Религиозное содержание конфликта между «мягким» исламом
тарикатистов и «жестким» исламом ваххабитов сводилось к следую-
щему. Ваххабиты, настаивая на «возвращении к изначальной чисто-
те веры», атаковали тарикатистский тип ислама - совмещение рели-
гиозной веры с почитанием духовного лидера рода как истинного
носителя веры, передающего духовное знание по наследству. Тари-
катисты усмотрели в ваххабитской атаке покушение на древние кав-
казские родовые традиции.
При этом было очевидно, что данный конфликт имеет отнюдь не
только религиозное содержание. «Незапятнанность духовных лиде-
ров зарубежной диаспоры» (то есть ваххабитов) слишком откровен-
но противопоставлялась «оппортунизму опорочивших себя общени-
ем с советской и вообще с российской властью северокавказских
шейхов» (тарикатистов).
В апреле 1997 года, когда между фундаменталистами и традицио-
налистами начались первые вооруженные столкновения, Хачилаев
активно участвовал в процессе примирения. Однако его позицию
никак нельзя было назвать «нейтральной». Призывая к прекраще-
нию «спора ваххабитов и тарикатистов, который губит все сторо-
ны», Хачилаев одновременно заявлял: «Секта жрецов (то есть «мест-
ный» ислам - тарикатисты) должна уйти, уступая дорогу подлинному
и просвещенному исламу!»
Схема, задействованная при развале СССР, - привнесенный из-
вне «жесткий» ислам, играющий в связке с «имитационно мягким»
исламом против подлинно «мягкого» местного ислама, - работает,
как мы видим, и в постсоветское время. Позиция Хачилаева была
именно «имитационно мягкой».
В июне 1997 года Хачилаев был приглашен в Судан. Здесь в
качестве главы российской мусульманской делегации он встретил-
ся с Хасаном ат-Тураби - лидером «Исламского интернациона-
ла». Во время встречи была подчеркнута необходимость единения
мировой исламской уммы. (Отметим, что в 1998 году Гейдар Дже-
маль, который, как мы помним, тоже имел контакты с ат-Тураби,
стал советником и помощником Надира Хачилаева).
Визит Хачилаева к ат-Тураби стал слишком недвусмысленным
указанием на религиозно-политические предпочтения Хачилае-
ва. И позволил выявить, что в марте 1997 года вопрос о признании
формулы «Россия - православно-исламское государство» подни-
мал вовсе не традиционный российский «старый» ислам, имею-
щий многолетний опыт мирного сосуществования с российско-
православным населением. На этой формуле (подразумевающей
гораздо более весомую социально-политическую и социокультур-
ную роль ислама в жизни России) настаивал «новый» ислам. За-
дача состояла в том, чтобы оттеснить «старый» ислам, отменить
его «мирный договор с Россией» и заключить «новый договор» -
на новых условиях.
Между тем Джемаль продолжал работу. Лидер Национал-боль-
шевистской партии (НБП) Эдуард Лимонов в своей программной
статье «Исламская карта» пишет: «Году в 1999-м знаток Ислама
Гейдар Джемаль высказал мне интересную мысль, точнее, дал поли-
тический совет. Он сказал: "Эдуард, подумайте, в каждом русском
городе есть мусульманская диаспора. Далеко не все эти люди пасси-
онарны, но многие из них - да. Они дисциплинированны и подчиня-
ются своим религиозным лидерам. Тот, кто расположит их в свою
пользу, выиграет все битвы. Тот, кто сыграет мусульманской кар-
той". Джемаль прозорливо прав. В современной Российской Федера-
ции мусульмане не только прочно являются гражданами второго сор-
та (первым являются православные христиане), но и на фоне войны
в Чечне все больше переходят в категорию чуть ли не преступного
сообщества. Тот российский политик, который прочно заявит о на-
мерении сделать мусульман гражданами первого сорта и предпри-
мет соответствующие шаги к осуществлению этого намерения, по-
лучит огромную поддержку мусульман России».
Джемаль предлагал не только задействовать «пассионарную
энергию» диаспор этнических мусульман. Ему приписывают так-
же авторство идеи, которая легла в основу проекта «Русский ис-
лам» (речь о нем пойдет ниже). На авторство Джемаля, в частности,
указывает В.Мальцев в статье «Тупики "русского национального ис-
лама"»: «Идею "русского ислама" сформулировал еще в 1990-е годы Гей-
дар Джемаль». (с) Радикальный Ислам