Ограбление по Воровски
Навеяно постом Якова про обтрясанцев яблонь.
"Ограбление по Воровски"
В год и месяц, когда Лёня-Бровеносец склеил ласты, соседка по даче позвонила нам поздно вечером 9 ноября.
Ноябрьские только што отшумели, похмелье понемногу отпускало народ, сыпалась пороша и было гадко и темно, как всегда в ноябре в Подмосковье.
К нам в дом залезли, сказала она...
Надо заметить, что дача у нас не в садоводческом товарИществе "Бжезинец" каком-нибудь, а в этаком себе муниципальном посёлке им. В.В.Воровского была и есть.
Оттого дома стоят на 12 сотках, есть почтовые адреса, ящики и прочие ништяки постоянного жилья. В частности, все всех знают. Так повелось, что постоянно живущие местные поровну перемешаны с дачниками.
Ну так вот, с начала осени повадились там воровать и, суки такие, поджигать после себя дома. А такого душа народная вынести никак не может, так что местные мужички не раз говаривали, собираючись, что супостата поизведут анально, не считаясь с социалистическою законностью и до ейного приезда.
Короче, смотрит соседка в ночь в окно и видит в нашем доме блуждающий свет, как от Кентервильского призрака. Но она точно знает, что мы уехали уже часов 8 как тому назад и даже если бы и вернулись, то уж свет бы зажгли ярко.
Она - мужа, муж за мужиками, мужики похмельные за топоры и вилы, окружили дом, стоят кругом и кричат:
- Выходь, сучье племя, убьём нахер!
Племя состояло из двух особей.
Одна особь сиганула в окно второго этажа, поверх голов охуевших мужиков и рванула к забору. Полугнилой забор хрустнул и тело унеслось в ночь непойманным.
Вторая особь, воспользовавшись тем, что все отвлеклись на бегство первого тела, ломанула через окно террасы, выбив его собою, и тоже сбежала.
Наутро, заскочив по пути в Электроугли, ибо шериф посёлка Воровского имел офис именно там, поехали мы на дачу.
Вещи все повывалены, барахлишко связано в узлы, под лестницей навалено горючего хламу - дом поджигать, а на кухне на столе стоит допитая татями, неосиленная в праздники вшивыми интеллигентами бутылка водки.
С неё их и поразвезло, они перестали хорониться и свет их потайных фонарей стал заметен в окнах.
Замок двери в дом был вырублен этаким кавказским топориком, смастерённым супостатами из сапожной стальной ноги.
Шериф в милицейском заношенном прокуреном мундире попросил составить по горячим следам список свежеспизженного.
И тут маменька моя внезапно говорит:
- Ой, а это не наше.... - и показывает на этакую меховую поддёвку с пуговками по периметру, которую в те времена было модно нашивать под чем-то навроде макинтоша из диагоналевой материи.
- Да и вот это не наше! - изволили продолжать маменька, указуя на зелёный ВАТНИК (тм), висящий на спинке стула.
В импровизированном кармане поддёвки лежала сложенная повестка в суд за неуплату алиментов на имя одного участника ограбления.
В кармане ватника, разрисованного авторучкой в виде надписи Bee Gees, ничего не было, зато всякий знал, кто его хозяин.
Обоих повязяли без особого сопротивления ибо были пьяны.
Мужикам их бить не дали, но посадили одного на пару лет по первости, а второго, по непервости, на шесть.
Думаю, что в технике проведения ограблений жилищ мало что изменилось за все эти годы.
"Ограбление по Воровски"
В год и месяц, когда Лёня-Бровеносец склеил ласты, соседка по даче позвонила нам поздно вечером 9 ноября.
Ноябрьские только што отшумели, похмелье понемногу отпускало народ, сыпалась пороша и было гадко и темно, как всегда в ноябре в Подмосковье.
К нам в дом залезли, сказала она...
Надо заметить, что дача у нас не в садоводческом товарИществе "Бжезинец" каком-нибудь, а в этаком себе муниципальном посёлке им. В.В.Воровского была и есть.
Оттого дома стоят на 12 сотках, есть почтовые адреса, ящики и прочие ништяки постоянного жилья. В частности, все всех знают. Так повелось, что постоянно живущие местные поровну перемешаны с дачниками.
Ну так вот, с начала осени повадились там воровать и, суки такие, поджигать после себя дома. А такого душа народная вынести никак не может, так что местные мужички не раз говаривали, собираючись, что супостата поизведут анально, не считаясь с социалистическою законностью и до ейного приезда.
Короче, смотрит соседка в ночь в окно и видит в нашем доме блуждающий свет, как от Кентервильского призрака. Но она точно знает, что мы уехали уже часов 8 как тому назад и даже если бы и вернулись, то уж свет бы зажгли ярко.
Она - мужа, муж за мужиками, мужики похмельные за топоры и вилы, окружили дом, стоят кругом и кричат:
- Выходь, сучье племя, убьём нахер!
Племя состояло из двух особей.
Одна особь сиганула в окно второго этажа, поверх голов охуевших мужиков и рванула к забору. Полугнилой забор хрустнул и тело унеслось в ночь непойманным.
Вторая особь, воспользовавшись тем, что все отвлеклись на бегство первого тела, ломанула через окно террасы, выбив его собою, и тоже сбежала.
Наутро, заскочив по пути в Электроугли, ибо шериф посёлка Воровского имел офис именно там, поехали мы на дачу.
Вещи все повывалены, барахлишко связано в узлы, под лестницей навалено горючего хламу - дом поджигать, а на кухне на столе стоит допитая татями, неосиленная в праздники вшивыми интеллигентами бутылка водки.
С неё их и поразвезло, они перестали хорониться и свет их потайных фонарей стал заметен в окнах.
Замок двери в дом был вырублен этаким кавказским топориком, смастерённым супостатами из сапожной стальной ноги.
Шериф в милицейском заношенном прокуреном мундире попросил составить по горячим следам список свежеспизженного.
И тут маменька моя внезапно говорит:
- Ой, а это не наше.... - и показывает на этакую меховую поддёвку с пуговками по периметру, которую в те времена было модно нашивать под чем-то навроде макинтоша из диагоналевой материи.
- Да и вот это не наше! - изволили продолжать маменька, указуя на зелёный ВАТНИК (тм), висящий на спинке стула.
В импровизированном кармане поддёвки лежала сложенная повестка в суд за неуплату алиментов на имя одного участника ограбления.
В кармане ватника, разрисованного авторучкой в виде надписи Bee Gees, ничего не было, зато всякий знал, кто его хозяин.
Обоих повязяли без особого сопротивления ибо были пьяны.
Мужикам их бить не дали, но посадили одного на пару лет по первости, а второго, по непервости, на шесть.
Думаю, что в технике проведения ограблений жилищ мало что изменилось за все эти годы.