РУССКАЯ ЖИЗНЬ. Олег Кашин написал статью про Веню Помазкина
Фоноскопическая экспертиза
Мой девятый класс - это 1995 год; за разговорами о лихих девяностых все как-то забыли, что в те времена мейнстримом в общественной мысли было то, что сегодня принято называть демшизой, но это стоит учитывать.
Так, например, в моем учебнике обществознания глава о борьбе идей в Советском Союзе начиналась с того, что свой вклад в борьбу с тоталитаризмом в равной мере вносили и академик Сахаров со своими голодовками и открытыми письмами, и безымянный колхозник, посылающий по матушке уполномоченного из района.
Мне эта фраза казалась безумно смешной, я и к Сахарову-то относился не очень, а возводить хамство безымянного колхозника в гражданский подвиг казалось мне вообще каким-то диким признаком торжествующего маразма.
А сейчас я вспоминаю этот параграф из учебника, когда вижу в твиттере своего екатеринбургского знакомого Вениамина Помазкина фотографию его письменного отказа от фоноскопической экспертизы его, Вениамина, голоса. Вениамину Помазкину то ли 17, то ли 18 лет, он первокурсник и крутится при этом вокруг фонда «Город без наркотиков» - то ли блог им ведет, то ли еще что-то, сугубая мелочь, в общем, какая-то. И в рамках общего конфликта местных силовиков с фондом и его друзьями Помазкина таскают на допросы.
Экспертизу голоса хотели делать, скорее всего, чтобы доказать подлинность телефонных прослушек. Распространенная практика. И вот приходит этот подросток в Следственный комитет и пишет отказ от экспертизы: «Следователю по особо важным делам от свидетеля Помазкина»: «Следственный комитет не должен заниматься ерундой за деньги налогоплательщиков». Дата, подпись.
У него будут проблемы в университете, его будут еще много раз таскать, и он это понимает, но все равно пишет такую бумажку. И я смотрю на эту бумажку и почему-то вспоминаю ту главу из учебника за мой девятый класс, над которой я когда-то смеялся.
В чем-то правы были авторы того учебника.