Молчание сталинских ягнят...
В мае 1939-го полпред СССР в Китае Иван Трофимович Бовкун-Луганец был вызван в Москву. Трудно сказать, ждал ли он неприятностей. Если да, то предчувствие его не обмануло. Хотя поначалу все складывалось неплохо. Его отправили на отдых в дом отдыха в Цхалтубо. Жена должна была присоединиться к нему позднее. Нине Валентиновне пришлось задержаться в Москве, чтобы отправить двухлетнюю дочь и родителей на дачу. А его торопили с отъездом: потом уже не будет возможности отдохнуть. Иван Тимофеевич обещал каждый день писать или хотя бы посылать телеграмму. Она получила три телеграммы и одно письмо из Баку - там он был проездом. И вдруг связь прервалась. Отправили телеграмму начальнику санатория с просьбой сообщить, что случилось. Никакого ответа.
Иван Трофимович Бовкун (Луганец-Орельский)
Нина Валентиновна отправила мужу четыре письма. Они сохранились в ее личном деле. Муж эти письма не получил. К тому времени он уже был арестован и этапирован в Москву. Его поместили в Сухановскую особую тюрьму НКВД. Там держали ограниченное число высокопоставленных в прошлом политических заключенных.
Одновременно с Бовкуном в Сухановке уже почти два месяца находились сам бывший нарком внутренних дел Ежов и его бывший первый заместитель Фриновский.
Бовкуна-Луганца отдали на растерзание лубянским следователям. Те, не ленясь, взялись за дело. Уже 9 июня 1939 года Берия направил Сталину и Молотову (за № 1991/б) протокол допроса Бовкуна-Луганца от 5 июня с признательными показаниями. Но, как оказалось, добиться их было непросто. Берия писал, что только после очной ставки с арестованными бывшим наркомом внутренних дел Ежовым и его заместителем Фриновским от Бовкуна-Луганца было получено признание в том, что он был в 1934 году «вовлечен в антисоветскую заговорщическую организацию» в НКВД своим тогдашним начальником Фриновским. 14 июня (за № 2069/б) Берия направил Сталину протокол допроса Бовкуна-Луганца от 11 июня, в котором он назвал в числе «заговорщиков» бывшего советника полпредства СССР в Китае, одновременно являвшегося резидентом НКВД в Чунцине полковника Михаила Ивановича Ганина и секретаря полпредства, одновременно резидента НКВД в Ханькоу, - полковника Николая Александровича Тарабарина (Тобарэ). Оба они еще не были арестованы, причем Тарабарин находился в Китае.
А тем временем к жене Бовкуна явился работник НКВД, передал привет от мужа и сказал, что Иван Тимофеевич просит немедленно выехать к нему в Цхалтубо. Она, напуганная молчанием мужа, сказала, что должна дождаться весточки от него. Тут же пришла телеграмма, им подписанная. Но слова были какие-то чужие. Не так он обращался к жене, не так писал телеграммы. И, кроме того, он посылал только «молнии», чтобы сразу доставили. А в НКВД сэкономили - послали простую.
У Нины Валентиновны случился нервный припадок. Приехал врач из ведомственной поликлиники и вместо помощи стал на нее кричать: «Вы должны немедленно ехать к мужу!»
Ей сразу же доставили билет. 20 июня она покинула Москву. Больше никто из родных ее не видел. Она обещала дать с дорог и телеграмму. Телеграммы не было. А через три дня после ее отъезда чекисты приехали с обыском - сначала на дачу, потом на городскую квартиру. Забрали именное оружие Ивана Тимофеевича, его документы, переписку, фотографии. Московскую квартиру опечатали.
Но в личном деле Нины Валентиновны нет ничего! Ни постановления об аресте, ни обвинения, ни протокола допроса. Только четыре перехваченных письма мужу. Ее тайно арестовали для того, чтобы устроить спектакль с мнимой автокатастрофой.
начальник 3-го спецотдела Шалва Отарович Церетели
Бовкуна продержали в тюрьме месяц. Потом перед ним вроде как извинились за ошибку и обещали в салон-вагоне отправить назад в Цхалтубо - продолжать отдых. Да еще вместе с женой. С ними в вагоне поехали трое крупных чекистов: помощник начальника следственной части наркомата внутренних дел капитан госбезопасности Лев Емельянович Влодзимирский, начальник внутренней тюрьмы на Лубянке капитан госбезопасности Александр Николаевич Миронов и начальник 3-го спецотдела Шалва Отарович Церетели (обыски, аресты, наружное наблюдение). В страшном сне Ивану Тимофеевичу не могло привидеться, что эти люди в высоких званиях станут его убийцами.
Церетели на допросе в 1953 году показал: «В 1939 году меня вызвал в кабинет Кобулов, где уже был Влодзимирский. Затем мы пошли в кабинет Берии, который сказал, что нужно без шума ликвидировать двух человек, что наркому внутренних дел Грузии даны все необходимые указания. Мне Берия приказал ликвидировать их без шума, без огнестрельного оружия. Лучше всего имитировать автомобильную катастрофу…»
Рапава позвонил Берии: «Можно ли применить огнестрельное оружие?» Тот обещал посоветоваться и просил перезвонить через день. Потом ответил: «Никакого оружия!»
Советоваться Берия мог только с одним человеком - со Сталиным. Значит, судьбу резидента и его жены решил сам Иосиф Виссарионович. Вот почему их уничтожили даже без формального приговора.
Ивану Бовкуну не предъявили обвинения. Не было ни судебного приговора, ни решения тройки НКВД, которую использовали для уничтожения людей «во внесудебном порядке». Но почему же резидента в Китае уничтожили таким изощренным способом? Да еще вместе с женой? Ведь сотни тысяч других жертв просто расстреливали или отправляли в лагеря.
Авксентий Нарикиевич Рапава.Нарком государственной безопасности Грузинской ССР
«Я могу предположить только одно, - сказал мне прокурор Архипов, - некоторые разведчики в те времена занимались добыванием валюты путем торговли опиумом». Это главная версия, которая кажется убедительной прокурорам, изучавшим дело Бовкуна-Луганца-Орельского уже в наши дни. «В деле Берии, - подтвердил Андрей Викторович Сухомлинов, полковник юстиции в отставке, изучивший многотомное дело Лаврентия Павловича, - сказано: "Бовкун контролировал оборот наркотиков"».
Торговля опиумом всегда процветала в Китае. Опиумный мак продавали и коммунисты, чтобы поправить свои финансовые дела. Но в сороковые годы Мао прекратил продажу мака. Во-первых, наступило перепроизводство. Во-вторых, Мао не хотел видеть своих людей в состоянии наркотического опьянения.
Контролировать потоки наркотиков в Китае пытались и японцы, и наши. Но кто кому продавал этот дорогостоящий товар?
«Сказано: контроль за оборотом и все, - говорит Сухомлинов. - Берия объяснил убийцам, почему придумана такая сложная комбинация. Важно, чтобы "подельники" Бовкуна в Китае не узнали, что он расстрелян, и не сбежали».
Капитан Миронов как начальник внутренней тюрьмы НКВД сам доставил к поезду резидента и его жену. Перед Кутаиси арестованных вывели в коридор по одному и прикончили.
Влодзимирский в 1953 году показал: «Муж и жена, уже как арестованные, были привезены из внутренней тюрьмы и помещены нами в вагоне, в разных купе. Когда поезд шел от Цхалтубо в Тбилиси, я вывел из купе сначала мужа, и Миронов с Церетели убили его ударом молотка по затылку. А затем я вывел женщину, которую тоже Церетели и Миронов убили молотками».
Церетели описал убийство иначе: «Влодзимирский молотком убил женщину, а я молотком ударил по голове мужчину, которого потом третий наш сотрудник додушил. Затем сложили тела в мешки, и на одной из станций, где нас поджидал Рапава с автомашинами, мы погрузили трупы в одну из машин».
В 1953 году подельники Берии перекладывали друг на друга ответственность за убийство. Кому охота признаваться, что убивал людей молотком? В деле осталось множество противоречий, так и не проясненных следствием.
Влодзимирский: «На одном из полустанков нас встретил с двумя машинами Рапава. Мы вывезли трупы и, поместив их в одной из машин, отвезли на дорогу к обрыву у крутого поворота дороги. Затем шофер разогнал машину, на ходу выскочил, а машину с трупами повернул к обрыву, и она с ними свалилась под откос и разбилась. После этого мы уехали с места происшествия, а туда была вызвана автоинспекция и оформила все как автомобильную катастрофу. Это уже организовал без нас Рапава».
Лев Емельянович Влодзимирский
Бывший нарком госбезопасности Рапава, арестованный, тоже дал показания: «На шестом километре машину с трупами пустили под откос. И создали видимость, что пострадавших увезли в Тбилиси (чтобы по трупам не обнаружили, как они были убиты до этой катастрофы). К месту происшествия была вызвана автоинспекция, был оформлен соответствующий акт на автомобильную катастрофу. Ночью мы тайно похоронили Бовкун-Луганца и его жену на кладбище. Но на следующий день позвонил Берия и сказал, что надо организовать похороны с почестями. Видимо, он опасался, чтобы вокруг этой катастрофы не пошли нежелательные разговоры».
Надо понимать, Сталин остался недоволен. Если уж устроили такой спектакль, надо было довести его до конца. На следующую ночь чекисты вырыли трупы и устроили своим жертвам торжественные похороны с оркестром и цветами.
Торжественное прощание с Бовкуном-Луганцом и его женой прошло 15 июля 1939-го при большом стечении народа в Доме Красной армии в Тбилиси, а похороны состоялись на Ново-Верийском кладбище. В числе высших руководителей Грузии, отряженных проводить «безвременно погибших» в последний путь, наряду с первым секретарем ЦК КП (б) Грузии К.Н. Чарквиани был соучастник убийства Рапава. Правда, на траурном митинге он не выступал.
16 июля 1939 года «Правда» и «Известия» поместили информацию о похоронах убитого резидента.
Расчет Сталина вполне оправдался. Смерть полпреда как будто в результате случайной катастрофы и отмеченная в центральных газетах прочувственным некрологом, не вспугнула «заговорщиков», и они не разбежались. Названные в качестве таковых на допросе Бовкуном-Луганцом были арестованы - Ганин (11 июля) и Тарабарин (17 августа 1939-го) и осуждены Военной коллегией Верховного суда 28 января 1940 года к высшей мере и на следующий день расстреляны. Оба были реабилитированы также в один день - 25 июня 1957 года.
https://holera-ham.livejournal.com/5299056.html
https://novayagazeta.ru/
Иван Трофимович Бовкун (Луганец-Орельский)
Нина Валентиновна отправила мужу четыре письма. Они сохранились в ее личном деле. Муж эти письма не получил. К тому времени он уже был арестован и этапирован в Москву. Его поместили в Сухановскую особую тюрьму НКВД. Там держали ограниченное число высокопоставленных в прошлом политических заключенных.
Одновременно с Бовкуном в Сухановке уже почти два месяца находились сам бывший нарком внутренних дел Ежов и его бывший первый заместитель Фриновский.
Бовкуна-Луганца отдали на растерзание лубянским следователям. Те, не ленясь, взялись за дело. Уже 9 июня 1939 года Берия направил Сталину и Молотову (за № 1991/б) протокол допроса Бовкуна-Луганца от 5 июня с признательными показаниями. Но, как оказалось, добиться их было непросто. Берия писал, что только после очной ставки с арестованными бывшим наркомом внутренних дел Ежовым и его заместителем Фриновским от Бовкуна-Луганца было получено признание в том, что он был в 1934 году «вовлечен в антисоветскую заговорщическую организацию» в НКВД своим тогдашним начальником Фриновским. 14 июня (за № 2069/б) Берия направил Сталину протокол допроса Бовкуна-Луганца от 11 июня, в котором он назвал в числе «заговорщиков» бывшего советника полпредства СССР в Китае, одновременно являвшегося резидентом НКВД в Чунцине полковника Михаила Ивановича Ганина и секретаря полпредства, одновременно резидента НКВД в Ханькоу, - полковника Николая Александровича Тарабарина (Тобарэ). Оба они еще не были арестованы, причем Тарабарин находился в Китае.
А тем временем к жене Бовкуна явился работник НКВД, передал привет от мужа и сказал, что Иван Тимофеевич просит немедленно выехать к нему в Цхалтубо. Она, напуганная молчанием мужа, сказала, что должна дождаться весточки от него. Тут же пришла телеграмма, им подписанная. Но слова были какие-то чужие. Не так он обращался к жене, не так писал телеграммы. И, кроме того, он посылал только «молнии», чтобы сразу доставили. А в НКВД сэкономили - послали простую.
У Нины Валентиновны случился нервный припадок. Приехал врач из ведомственной поликлиники и вместо помощи стал на нее кричать: «Вы должны немедленно ехать к мужу!»
Ей сразу же доставили билет. 20 июня она покинула Москву. Больше никто из родных ее не видел. Она обещала дать с дорог и телеграмму. Телеграммы не было. А через три дня после ее отъезда чекисты приехали с обыском - сначала на дачу, потом на городскую квартиру. Забрали именное оружие Ивана Тимофеевича, его документы, переписку, фотографии. Московскую квартиру опечатали.
Но в личном деле Нины Валентиновны нет ничего! Ни постановления об аресте, ни обвинения, ни протокола допроса. Только четыре перехваченных письма мужу. Ее тайно арестовали для того, чтобы устроить спектакль с мнимой автокатастрофой.
начальник 3-го спецотдела Шалва Отарович Церетели
Бовкуна продержали в тюрьме месяц. Потом перед ним вроде как извинились за ошибку и обещали в салон-вагоне отправить назад в Цхалтубо - продолжать отдых. Да еще вместе с женой. С ними в вагоне поехали трое крупных чекистов: помощник начальника следственной части наркомата внутренних дел капитан госбезопасности Лев Емельянович Влодзимирский, начальник внутренней тюрьмы на Лубянке капитан госбезопасности Александр Николаевич Миронов и начальник 3-го спецотдела Шалва Отарович Церетели (обыски, аресты, наружное наблюдение). В страшном сне Ивану Тимофеевичу не могло привидеться, что эти люди в высоких званиях станут его убийцами.
Церетели на допросе в 1953 году показал: «В 1939 году меня вызвал в кабинет Кобулов, где уже был Влодзимирский. Затем мы пошли в кабинет Берии, который сказал, что нужно без шума ликвидировать двух человек, что наркому внутренних дел Грузии даны все необходимые указания. Мне Берия приказал ликвидировать их без шума, без огнестрельного оружия. Лучше всего имитировать автомобильную катастрофу…»
Рапава позвонил Берии: «Можно ли применить огнестрельное оружие?» Тот обещал посоветоваться и просил перезвонить через день. Потом ответил: «Никакого оружия!»
Советоваться Берия мог только с одним человеком - со Сталиным. Значит, судьбу резидента и его жены решил сам Иосиф Виссарионович. Вот почему их уничтожили даже без формального приговора.
Ивану Бовкуну не предъявили обвинения. Не было ни судебного приговора, ни решения тройки НКВД, которую использовали для уничтожения людей «во внесудебном порядке». Но почему же резидента в Китае уничтожили таким изощренным способом? Да еще вместе с женой? Ведь сотни тысяч других жертв просто расстреливали или отправляли в лагеря.
Авксентий Нарикиевич Рапава.Нарком государственной безопасности Грузинской ССР
«Я могу предположить только одно, - сказал мне прокурор Архипов, - некоторые разведчики в те времена занимались добыванием валюты путем торговли опиумом». Это главная версия, которая кажется убедительной прокурорам, изучавшим дело Бовкуна-Луганца-Орельского уже в наши дни. «В деле Берии, - подтвердил Андрей Викторович Сухомлинов, полковник юстиции в отставке, изучивший многотомное дело Лаврентия Павловича, - сказано: "Бовкун контролировал оборот наркотиков"».
Торговля опиумом всегда процветала в Китае. Опиумный мак продавали и коммунисты, чтобы поправить свои финансовые дела. Но в сороковые годы Мао прекратил продажу мака. Во-первых, наступило перепроизводство. Во-вторых, Мао не хотел видеть своих людей в состоянии наркотического опьянения.
Контролировать потоки наркотиков в Китае пытались и японцы, и наши. Но кто кому продавал этот дорогостоящий товар?
«Сказано: контроль за оборотом и все, - говорит Сухомлинов. - Берия объяснил убийцам, почему придумана такая сложная комбинация. Важно, чтобы "подельники" Бовкуна в Китае не узнали, что он расстрелян, и не сбежали».
Капитан Миронов как начальник внутренней тюрьмы НКВД сам доставил к поезду резидента и его жену. Перед Кутаиси арестованных вывели в коридор по одному и прикончили.
Влодзимирский в 1953 году показал: «Муж и жена, уже как арестованные, были привезены из внутренней тюрьмы и помещены нами в вагоне, в разных купе. Когда поезд шел от Цхалтубо в Тбилиси, я вывел из купе сначала мужа, и Миронов с Церетели убили его ударом молотка по затылку. А затем я вывел женщину, которую тоже Церетели и Миронов убили молотками».
Церетели описал убийство иначе: «Влодзимирский молотком убил женщину, а я молотком ударил по голове мужчину, которого потом третий наш сотрудник додушил. Затем сложили тела в мешки, и на одной из станций, где нас поджидал Рапава с автомашинами, мы погрузили трупы в одну из машин».
В 1953 году подельники Берии перекладывали друг на друга ответственность за убийство. Кому охота признаваться, что убивал людей молотком? В деле осталось множество противоречий, так и не проясненных следствием.
Влодзимирский: «На одном из полустанков нас встретил с двумя машинами Рапава. Мы вывезли трупы и, поместив их в одной из машин, отвезли на дорогу к обрыву у крутого поворота дороги. Затем шофер разогнал машину, на ходу выскочил, а машину с трупами повернул к обрыву, и она с ними свалилась под откос и разбилась. После этого мы уехали с места происшествия, а туда была вызвана автоинспекция и оформила все как автомобильную катастрофу. Это уже организовал без нас Рапава».
Лев Емельянович Влодзимирский
Бывший нарком госбезопасности Рапава, арестованный, тоже дал показания: «На шестом километре машину с трупами пустили под откос. И создали видимость, что пострадавших увезли в Тбилиси (чтобы по трупам не обнаружили, как они были убиты до этой катастрофы). К месту происшествия была вызвана автоинспекция, был оформлен соответствующий акт на автомобильную катастрофу. Ночью мы тайно похоронили Бовкун-Луганца и его жену на кладбище. Но на следующий день позвонил Берия и сказал, что надо организовать похороны с почестями. Видимо, он опасался, чтобы вокруг этой катастрофы не пошли нежелательные разговоры».
Надо понимать, Сталин остался недоволен. Если уж устроили такой спектакль, надо было довести его до конца. На следующую ночь чекисты вырыли трупы и устроили своим жертвам торжественные похороны с оркестром и цветами.
Торжественное прощание с Бовкуном-Луганцом и его женой прошло 15 июля 1939-го при большом стечении народа в Доме Красной армии в Тбилиси, а похороны состоялись на Ново-Верийском кладбище. В числе высших руководителей Грузии, отряженных проводить «безвременно погибших» в последний путь, наряду с первым секретарем ЦК КП (б) Грузии К.Н. Чарквиани был соучастник убийства Рапава. Правда, на траурном митинге он не выступал.
16 июля 1939 года «Правда» и «Известия» поместили информацию о похоронах убитого резидента.
Расчет Сталина вполне оправдался. Смерть полпреда как будто в результате случайной катастрофы и отмеченная в центральных газетах прочувственным некрологом, не вспугнула «заговорщиков», и они не разбежались. Названные в качестве таковых на допросе Бовкуном-Луганцом были арестованы - Ганин (11 июля) и Тарабарин (17 августа 1939-го) и осуждены Военной коллегией Верховного суда 28 января 1940 года к высшей мере и на следующий день расстреляны. Оба были реабилитированы также в один день - 25 июня 1957 года.
https://holera-ham.livejournal.com/5299056.html
https://novayagazeta.ru/