"Сучьи войны"
Советский мир криминалитета, возглавляемый "ворами в законе", в период Второй Мировой войны претерпел огромные изменения. Преступные сообщества начинали разваливаться: значительная часть воровского братства решила откликнуться на призыв защищать Родину, в то время как другие решили остаться с "братвой" в тюрьме. Когда через несколько лет рецидивисты - уже ветераны войны - вернулись «на зону», у них начались проблемы с теми, кто не покидал её в течение Великой Отечественной войны. Заключенные стали делиться на "чесняг", "законников" - тех, кто придерживался «воровского закона», который не одобрял сотрудничества с властями, и "сук" - тех, кто защищал Родину от фашистских нелюдей. В лагерях начались "сучьи войны". Администрация лагерей знала об этом противостоянии и решила использовать "сук" в своих целях. Уже в конце 1947 году на пересылках конвой спрашивал у заключенных, какой они «масти». "Сук" использовали в качестве тех, кто "ломал" многочисленных заключённых-бандеровцев.
Вот как описывает зеков-бандеровцев А. И. Солженицын в своей повести "Архипелаг ГУЛАГ": "Не знаю, где и как, а у нас это началось с приезда Дубовского этапа - в основном, бандеровцев, ОУНовцев. Для всего этого движения они повсеместно сделали очень много, да они и стронули воз. Дубовский этап привёз к нам бациллу мятежа. Молодые, сильные ребята, взятые прямо с партизанской тропы, они в Дубовке огляделись, ужаснулись этой спячке и рабству - и потянулись к ножу". Мы видим, что Александр Исаевич весьма благосклонно относился к бандеро-нацистам.
"Суки" по складу характера были, в основном, романтиками. Писатель Варлам Шаламов в своём рассказе "Аполлон среди блатных" подробно описывает "ссученного" Ивана Реброва: "Из десятков тысяч блатарских лиц вспоминаются лишь двое, для которых книга не была чем-то враждебным, чужим и чуждым. Первым был карманник Ребров, потомственный вор, - его отец и старший брат делали ту же карьеру. Ребров был парень философского склада, человек, который мог выдать себя за кого угодно, мог поддержать любой разговор на общие темы с «понятием». В юности Реброву удалось получить и кое-какое образование - он учился в кинематографическом техникуме. В семье любимая им мать вела бешеную борьбу за младшего сына, стремясь ценой чего угодно спасти его от страшной участи отца и брата. Однако «жульническая кровь» оказалась сильнее любви к матери, и Ребров, оставив техникум, никогда ничем, кроме краж, не занимался. Мать не прекращала борьбы за сына. Она женила его на подруге своей дочери, на сельской учительнице. Ее Ребров когда-то изнасиловал, но потом, по настоянию матери, женился на ней и жил, в общем, счастливо, всегда возвращаясь к ней после многочисленных своих «отсидок». Жена родила Реброву двух дочурок, фотографии которых он постоянно носил с собой. Жена ему часто писала, утешала его, как могла, и он никогда не «хлестался», то есть не хвастался ее любовью и писем ее никому не показывал, хотя женские письма всегда делались достоянием всех «корешков» блатаря. Было ему за тридцать лет. Впоследствии он перешел в «сучий» воровской закон и был зарезан в одном из бесчисленных кровавых боев. Воры относились к нему с уважением, но с нелюбовью и подозрительностью. Любовь к чтению, вообще грамотность претила им. Натура Реброва для товарищей была сложной, а потому непонятной и тревожной".
В. Т. Шаламов пишет о "сучьей войне": «Первый год казалось, что перевес будет за «суками». Энергичные действия их главарей, воровские трупы на всех пересылках, разрешение направлять «сук» на те прииски, куда раньше направлять их не рисковали, - все это были признаки «сучьего» преимущества в «войне». Вербовка «сук» путем обряда целования ножа приобрела широкую известность. Магаданская пересылка была прочно занята «суками». Кончалась зима, и блатные «в законе» жадно ждали начала навигации. Первый пароход должен был решить их судьбу. Что он привезет - жизнь или смерть? С пароходом прибыли первые сотни правоверных блатарей с материка. Среди них не было "сук"!»
"Сучьи войны" были крайне кровопролитными. Вот воспоминания охранника одной из зон: «На Колыме, на прииске "Экспедиционный", трупы выносили из бараков чуть ли не каждое утро. Да не просто трупы. С переломленными ребрами, раздавленными черепами, отпиленными головами… И все - матерые рецидивисты. Или воры, или активисты. В Хатынгах больница была в те времена переполнена пострадавшими в "сучьей войне". Их привозили каждый день. На увечья страшно было смотреть. Казалось, люди были доставлены из какого-то подвала святой инквизиции. Их не просто били, их пытали. И ведь привозили только тех, кто выжил».
Тех, кто отказывался быть "сукой", свои же собратья наказывали. Таких отказников убивали, но не просто, а перед смертью ещё "трюмили" - давили металлическими дверями либо железо-бетонными плитами.
В "сучьих войнах", которые продлились до середины 50-х гг. прошлого века, сложно определить победителей, однако "законников" к 60-м гг. осталось очень мало - единицы.
Click to view