Илья Касавин. Разграбление Новой Атлантиды, или Что сулит нам приватизация науки
Оригинал взят у salatau в Илья Касавин. Разграбление Новой Атлантиды, или Что сулит нам приватизация науки
27 октября 2004 года депутат Государственной Думы, член-корреспондент РАН А.А. Кокошин выступил перед членами Секции философии, психологии, социологии и права Российской Академии наук. Он рассказал о том, как Генеральный Совет «Единой России» подверг критике концепцию реформирования науки, подготовленную в Минобрнауки. С интересом выслушав его выступление и по достоинству оценив работу некоторых наших депутатов по защите российской науки, я поискал отзвуки этой темы в Интернете. Здесь мне попалась на глаза статья Э. Днепрова из 79 номера «Новой газеты» от 25.10. и ее обсуждение на соответствующем форуме. Как-то само собой возникло желание поделиться своими соображениями.
Вот одно из мнений, высказанное на форуме газеты неким «Завсегдатаем»:
«Конечно, можно и нужно критиковать реформу, но критика должна что-то строить, а такая критика только раздражает. Бывший министр не согласен с Концепцией? Пусть изложит свою и расскажет, что делать с 90% институтов, которые оказались никому не нужны. Мир стал единым и технологии легче купить, чем придумать. Ясно, что Россия должна развивать только уникальные направления, а не цепляться за все сразу, изобретая то, что давно и хорошо работает за границей».
Сразу видно, что уважаемый автор не знакомился с предметом обсуждения, и за это его трудно судить: министерская «Концепция» до сих пор доступна в основном лишь депутатам Думы и членам Президиума РАН. В ней идет речь не столько о реформировании науки, сколько о порядке приватизации сокращаемых институтов, причем не только технологических и прикладных, а самых что ни на есть фундаментальных. К примеру, сокращению подлежат все институты социально-гуманитарного профиля, результаты которых за границей не купить, потому что они обладают российской методологической и предметной спецификой, относятся к области не только российской науки, но и культуры. Кроме того, наше государство не собирается покупать технологии за нефтедоллары, оно тратит деньги по-другому. Впрочем, лучше купить удочку, чем рыбу, и так поступают сегодня Америка, Япония и Германия, вкладывающие огромные бюджетные деньги в развитие государственных исследовательских центров в области фундаментальных естественных наук. И если они в меньшей степени делают это по отношению к социально-гуманитарным дисциплинам, то в результате даже в развитых странах сегодня имеет место настоящий кризис в данной области науки.
Судьба российской науки заботит сегодня немногих. Среди них - сами ученые, которые все еще остаются в России по причине нежелания или невозможности уехать в те страны, где их деятельность оплачивается достойно. Однако здесь же - и правительственные чиновники, ретивые руки которых, наконец, добрались и до последних крох общественного пирога. Под видом патриотов, пекущихся о наполнении хранилищ Центробанка деньгами, они в своем воображении уже делят и распределяют средства, которые могут быть получены в результате приватизации собственности Российской Академии наук. Эти чиновники с легкой руки некоторых тенденциозных экономистов считают, что Академия убыточна, бесполезна с практической точки зрения, ученые неправомерно эксплуатируют доставшуюся им госсобственность, а наука вполне может существовать в качестве приживалки при университетах. В общем, мечты, замыслы и деяния Лейбница, Петра Великого, Вольтера и Екатерины Второй, посвященные организации фундаментальной науки, должны кануть в забвение, как, впрочем, и более современные достижения академической истории в ХХ веке. Для обоснования этого и была создана в тайне министерских кабинетов злополучная «Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки», название которой явно придумал человек, для которого русский язык не является родным.
Оставим на минуту в покое чиновников Миннауки и образования и вспомним давнюю историю вопроса о взаимоотношении науки и общества. В 1627 году английский философ Френсис Бэкон, как и полагается бывшему лорду-верховному канцлеру и пэру Англии, развлекался написанием утопического романа, который, как настоящий аристократ, оставил неоконченным. В романе он описывал утопическое государство острова Бенсалем и ученый орден «Дом Соломона» - его главный институт. Этот научно-технический центр одновременно выполнял и функции правительства страны, распоряжаясь всей хозяйственной деятельностью. Повествуя о работе «Дома Соломона», Бэкон делает замечательные предвидения о будущей роли науки в социальном развитии, выдвигает идею дифференциации и специализации научного труда, описывает будущие достижения науки и техники. Среди последних - разнообразные летательные аппараты и подводные лодки, передача света на дальние расстояния, получение высоких температур, создание искусственного климата и тому подобное.
Бэкон, впрочем, не ограничивался научно-фантастическими утопиями, но и всерьез разрабатывал правила метода нового эмпирического естествознания, порывающей со схоластической умозрительностью средневековой натурфилософии. Возникшее в середине XVII века британское Королевское общество прямо основывалось на его идеях и стало прототипом будущих научных академий. Однако в ту эпоху ранних буржуазных революций большинство не придавало значения развитию науки. Даже такой глубокий мыслитель как Джонатан Свифт не удержался от того, чтобы спародировать в своем «Путешествии в Лапуту» страну оторванных от жизни ученых, весьма напоминающую Бенсалем. Населявшие ее чудаки изобретали и исследовали вещи, входя в противоречие со здравым смыслом. Они, например, взвешивали воздух, когда всем нормальным людям известно, что он ничего не весит, или извлекали солнечные лучи из огурцов, выросших на Солнце.
Можно простить Свифту пренебрежение наукой: в те времена в центре внимания находились политические и религиозные проблемы, а наука еще только рождалась в лоне производственной практики и аристократических салонов. Не прошло и столетия, как плоды научной революции дали себя знать в промышленности, военном деле, мореплавании, общем образовании, пронизали собой всю европейскую культуру. Страны, в которых наука развивалась особенно бурно - Англия, а затем и Франция - стали мировыми лидерами. Петр Великий проницательно уловил эту связь, замышляя создание Российской Академии наук - организации, далеко опередившей свое время.
Мы живем сегодня в эпоху перемен, эпоху реформ, которые затрагивают все сферы общественной жизни, науку в том числе. Жаль, что последние пятнадцать лет реформы в области науки на деле оказываются ее разрушением. Жаль, что при этом на верхних этажах политической пирамиды никак не поймут, что великой страны нет без великой науки и культуры. Жаль, что спустя многие века после Свифта люди, на порядок мельче его калибром, уже не просто смешат почтенную публику, а желают погреть руки на разграблении Новой Атлантиды. Хотелось бы надеяться, что этим политическим лилипутам все же не удастся погубить Гулливера - великую российскую науку.
***
Эти заметки были написаны девять лет тому назад и остались неопубликованными. Вчера я случайно обнаружил их в своем архиве и поразился тому, что они не только не утратили, но даже обрели большую актуальность. А жаль! VIA
Если коротко:
© salatau, :( 2013
27 октября 2004 года депутат Государственной Думы, член-корреспондент РАН А.А. Кокошин выступил перед членами Секции философии, психологии, социологии и права Российской Академии наук. Он рассказал о том, как Генеральный Совет «Единой России» подверг критике концепцию реформирования науки, подготовленную в Минобрнауки. С интересом выслушав его выступление и по достоинству оценив работу некоторых наших депутатов по защите российской науки, я поискал отзвуки этой темы в Интернете. Здесь мне попалась на глаза статья Э. Днепрова из 79 номера «Новой газеты» от 25.10. и ее обсуждение на соответствующем форуме. Как-то само собой возникло желание поделиться своими соображениями.
Вот одно из мнений, высказанное на форуме газеты неким «Завсегдатаем»:
«Конечно, можно и нужно критиковать реформу, но критика должна что-то строить, а такая критика только раздражает. Бывший министр не согласен с Концепцией? Пусть изложит свою и расскажет, что делать с 90% институтов, которые оказались никому не нужны. Мир стал единым и технологии легче купить, чем придумать. Ясно, что Россия должна развивать только уникальные направления, а не цепляться за все сразу, изобретая то, что давно и хорошо работает за границей».
Сразу видно, что уважаемый автор не знакомился с предметом обсуждения, и за это его трудно судить: министерская «Концепция» до сих пор доступна в основном лишь депутатам Думы и членам Президиума РАН. В ней идет речь не столько о реформировании науки, сколько о порядке приватизации сокращаемых институтов, причем не только технологических и прикладных, а самых что ни на есть фундаментальных. К примеру, сокращению подлежат все институты социально-гуманитарного профиля, результаты которых за границей не купить, потому что они обладают российской методологической и предметной спецификой, относятся к области не только российской науки, но и культуры. Кроме того, наше государство не собирается покупать технологии за нефтедоллары, оно тратит деньги по-другому. Впрочем, лучше купить удочку, чем рыбу, и так поступают сегодня Америка, Япония и Германия, вкладывающие огромные бюджетные деньги в развитие государственных исследовательских центров в области фундаментальных естественных наук. И если они в меньшей степени делают это по отношению к социально-гуманитарным дисциплинам, то в результате даже в развитых странах сегодня имеет место настоящий кризис в данной области науки.
Судьба российской науки заботит сегодня немногих. Среди них - сами ученые, которые все еще остаются в России по причине нежелания или невозможности уехать в те страны, где их деятельность оплачивается достойно. Однако здесь же - и правительственные чиновники, ретивые руки которых, наконец, добрались и до последних крох общественного пирога. Под видом патриотов, пекущихся о наполнении хранилищ Центробанка деньгами, они в своем воображении уже делят и распределяют средства, которые могут быть получены в результате приватизации собственности Российской Академии наук. Эти чиновники с легкой руки некоторых тенденциозных экономистов считают, что Академия убыточна, бесполезна с практической точки зрения, ученые неправомерно эксплуатируют доставшуюся им госсобственность, а наука вполне может существовать в качестве приживалки при университетах. В общем, мечты, замыслы и деяния Лейбница, Петра Великого, Вольтера и Екатерины Второй, посвященные организации фундаментальной науки, должны кануть в забвение, как, впрочем, и более современные достижения академической истории в ХХ веке. Для обоснования этого и была создана в тайне министерских кабинетов злополучная «Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки», название которой явно придумал человек, для которого русский язык не является родным.
Оставим на минуту в покое чиновников Миннауки и образования и вспомним давнюю историю вопроса о взаимоотношении науки и общества. В 1627 году английский философ Френсис Бэкон, как и полагается бывшему лорду-верховному канцлеру и пэру Англии, развлекался написанием утопического романа, который, как настоящий аристократ, оставил неоконченным. В романе он описывал утопическое государство острова Бенсалем и ученый орден «Дом Соломона» - его главный институт. Этот научно-технический центр одновременно выполнял и функции правительства страны, распоряжаясь всей хозяйственной деятельностью. Повествуя о работе «Дома Соломона», Бэкон делает замечательные предвидения о будущей роли науки в социальном развитии, выдвигает идею дифференциации и специализации научного труда, описывает будущие достижения науки и техники. Среди последних - разнообразные летательные аппараты и подводные лодки, передача света на дальние расстояния, получение высоких температур, создание искусственного климата и тому подобное.
Бэкон, впрочем, не ограничивался научно-фантастическими утопиями, но и всерьез разрабатывал правила метода нового эмпирического естествознания, порывающей со схоластической умозрительностью средневековой натурфилософии. Возникшее в середине XVII века британское Королевское общество прямо основывалось на его идеях и стало прототипом будущих научных академий. Однако в ту эпоху ранних буржуазных революций большинство не придавало значения развитию науки. Даже такой глубокий мыслитель как Джонатан Свифт не удержался от того, чтобы спародировать в своем «Путешествии в Лапуту» страну оторванных от жизни ученых, весьма напоминающую Бенсалем. Населявшие ее чудаки изобретали и исследовали вещи, входя в противоречие со здравым смыслом. Они, например, взвешивали воздух, когда всем нормальным людям известно, что он ничего не весит, или извлекали солнечные лучи из огурцов, выросших на Солнце.
Можно простить Свифту пренебрежение наукой: в те времена в центре внимания находились политические и религиозные проблемы, а наука еще только рождалась в лоне производственной практики и аристократических салонов. Не прошло и столетия, как плоды научной революции дали себя знать в промышленности, военном деле, мореплавании, общем образовании, пронизали собой всю европейскую культуру. Страны, в которых наука развивалась особенно бурно - Англия, а затем и Франция - стали мировыми лидерами. Петр Великий проницательно уловил эту связь, замышляя создание Российской Академии наук - организации, далеко опередившей свое время.
Мы живем сегодня в эпоху перемен, эпоху реформ, которые затрагивают все сферы общественной жизни, науку в том числе. Жаль, что последние пятнадцать лет реформы в области науки на деле оказываются ее разрушением. Жаль, что при этом на верхних этажах политической пирамиды никак не поймут, что великой страны нет без великой науки и культуры. Жаль, что спустя многие века после Свифта люди, на порядок мельче его калибром, уже не просто смешат почтенную публику, а желают погреть руки на разграблении Новой Атлантиды. Хотелось бы надеяться, что этим политическим лилипутам все же не удастся погубить Гулливера - великую российскую науку.
***
Эти заметки были написаны девять лет тому назад и остались неопубликованными. Вчера я случайно обнаружил их в своем архиве и поразился тому, что они не только не утратили, но даже обрели большую актуальность. А жаль! VIA
Если коротко:
-
Вам (мне, значит. - salatau), Владимиру Порусу, Владимиру Миронову (декану философского ф-та МГУ им. Ломоносова), ольге волкогоновой и 3 другим это нравится.
© salatau, :( 2013