Родина питекантропов
ЕЛЕНА КОСТЫЛЕВА об обыкновенном фашизме русских больниц
15 процентов беременностей заканчиваются неудачно. Когда врачи обнаруживают, что что-то не так (обычно позже, чем могли бы), то делают медицинский аборт. В каждом четвертом случае аборт ведет за собой осложнения. Как говорят сами врачи, это «кармически плохая» операция.
Она делается вслепую, на ощупь, кюреткой. Это очень страшно. А еще страшнее, когда тебя сразу после него отправляют домой и через три дня у тебя поднимается температура. Это значит, надо ехать в больницу опять.
- Мужчина - в холл! - закричала старая нянька, увидев моего мужа.
Она была всклокоченна и недовольна:
- Чё так поздно поступила? Чё стоим? Чё так медленно?
Три часа ночи. Позади три дня боли и кровотечений дома, а затем два часа в приемном отделении Мариинской больницы. Мой измученный муж пытался спросить ее про платную палату.
- Мужчина - в холл! Мужчина - в холл! Мужчина - в холл! - Она скандировала, как фанат «Зенита», и ничего не оставалось, как сказать: «Ну, иди, до завтра».
Через полчаса после того, как он ушел, явилась заспанная врач. Грубо и больно осмотрев, она высказала все, что думала обо мне как женщине и несостоявшейся будущей матери, после чего, буркнув: «Историю не буду сейчас писать», завалилась в ординаторскую спать. Нянька влепила мне два укола и тоже ушла.
В палате было темно - выколи глаз. Где что лежит, нельзя было понять. Взяла сумку, пошла в туалет умыться. Посреди него стоял пластмассовый жбан с кровавыми ошметками, а дверей в кабинках не было. Так вот почему сюда нельзя мужчинам. Неясно только, почему женщинам можно сюда.
Книга Марины Влади о Высоцком «Владимир, или Прерванный полет» стала перестроечной сенсацией из-за описания туалета: войдя туда, француженка чуть в обморок не упала. Тогда мы впервые увидели себя чужими глазами и, казалось, поняли, что это скотство. Самый известный в мире русский художник Илья Кабаков на инсталляции «Туалет» заработал кучу денег - экзотика. Один унитаз не работает, в нем лежит ведро. У двух оставшихся - грязь и мокро. Туалетной бумаги нет, мыла нет, конечно. Одна из двух раковин засорена. Любой входящий сразу видит девушек в самых унизительных позах, меняющих прокладки, писающих, какающих, стараясь не касаться грязных унитазов. Даже мне, перформансистке с опытом, с трудом давалась эта часть.
Так вот кто во всем виноват. Мы виноваты. Мы непричесанные. Мы поздно поступаем. Мешаем спать. Поэтому температуру нам никто не меряет с утра, а доктор, молодая и жизнерадостная, приходит в полдвенадцатого. Это дежурный врач. Обход сводится к вопросу «Как самочувствие?». Она не назначает лечения и разговаривать не настроена - ей по телевизору в ординаторской интересное показывают. Надо ждать понедельника, когда придет лечащий - по выходным в России лучше не болеть, это всем известно.
Назначается капельница. Медсестра говорит, что, судя по записи в истории болезни, вчера у меня тоже должна была быть капельница. Ее никто не ставил. «До 90 процентов наших дел связаны с медицинскими нарушениями (уголовными преступлениями), которые произошли в пятницу, субботу и воскресенье, когда врачи фактически не работали: УЗИ не сделать, анализ не взять», - сообщает «Новой газете» адвокат Дмитрий Айвазян. И капельницу не поставить - очень спать хочется.
Сестра советует купить гентамицин - в больнице его нет. Редкое, блин, лекарство, нет его в одной из центральных больниц Петербурга.
Ложусь в платную палату, там четыре койки, а не девять, но без туалета. На тридцать восемь комнаток по-прежнему всего одна уборная, как писал поэт. Приходит муж, я реву - со мной неизвестно что и меня не лечат. Но мы решаем подождать до понедельника.
В понедельник - УЗИ. В Мариинской больнице УЗИ делается так: как только одна девушка вскакивает с кушетки и начинает одеваться, вторая должна забежать в кабинет и успеть раздеться. Если не успеваешь - врач будет орать. Ложишься на голый дерматин и ждешь, пока озвучится твоя судьба.
Читать далее в Open Space ru:
http://www.openspace.ru/society/russia/details/17909
15 процентов беременностей заканчиваются неудачно. Когда врачи обнаруживают, что что-то не так (обычно позже, чем могли бы), то делают медицинский аборт. В каждом четвертом случае аборт ведет за собой осложнения. Как говорят сами врачи, это «кармически плохая» операция.
Она делается вслепую, на ощупь, кюреткой. Это очень страшно. А еще страшнее, когда тебя сразу после него отправляют домой и через три дня у тебя поднимается температура. Это значит, надо ехать в больницу опять.
- Мужчина - в холл! - закричала старая нянька, увидев моего мужа.
Она была всклокоченна и недовольна:
- Чё так поздно поступила? Чё стоим? Чё так медленно?
Три часа ночи. Позади три дня боли и кровотечений дома, а затем два часа в приемном отделении Мариинской больницы. Мой измученный муж пытался спросить ее про платную палату.
- Мужчина - в холл! Мужчина - в холл! Мужчина - в холл! - Она скандировала, как фанат «Зенита», и ничего не оставалось, как сказать: «Ну, иди, до завтра».
Через полчаса после того, как он ушел, явилась заспанная врач. Грубо и больно осмотрев, она высказала все, что думала обо мне как женщине и несостоявшейся будущей матери, после чего, буркнув: «Историю не буду сейчас писать», завалилась в ординаторскую спать. Нянька влепила мне два укола и тоже ушла.
В палате было темно - выколи глаз. Где что лежит, нельзя было понять. Взяла сумку, пошла в туалет умыться. Посреди него стоял пластмассовый жбан с кровавыми ошметками, а дверей в кабинках не было. Так вот почему сюда нельзя мужчинам. Неясно только, почему женщинам можно сюда.
Книга Марины Влади о Высоцком «Владимир, или Прерванный полет» стала перестроечной сенсацией из-за описания туалета: войдя туда, француженка чуть в обморок не упала. Тогда мы впервые увидели себя чужими глазами и, казалось, поняли, что это скотство. Самый известный в мире русский художник Илья Кабаков на инсталляции «Туалет» заработал кучу денег - экзотика. Один унитаз не работает, в нем лежит ведро. У двух оставшихся - грязь и мокро. Туалетной бумаги нет, мыла нет, конечно. Одна из двух раковин засорена. Любой входящий сразу видит девушек в самых унизительных позах, меняющих прокладки, писающих, какающих, стараясь не касаться грязных унитазов. Даже мне, перформансистке с опытом, с трудом давалась эта часть.
Так вот кто во всем виноват. Мы виноваты. Мы непричесанные. Мы поздно поступаем. Мешаем спать. Поэтому температуру нам никто не меряет с утра, а доктор, молодая и жизнерадостная, приходит в полдвенадцатого. Это дежурный врач. Обход сводится к вопросу «Как самочувствие?». Она не назначает лечения и разговаривать не настроена - ей по телевизору в ординаторской интересное показывают. Надо ждать понедельника, когда придет лечащий - по выходным в России лучше не болеть, это всем известно.
Назначается капельница. Медсестра говорит, что, судя по записи в истории болезни, вчера у меня тоже должна была быть капельница. Ее никто не ставил. «До 90 процентов наших дел связаны с медицинскими нарушениями (уголовными преступлениями), которые произошли в пятницу, субботу и воскресенье, когда врачи фактически не работали: УЗИ не сделать, анализ не взять», - сообщает «Новой газете» адвокат Дмитрий Айвазян. И капельницу не поставить - очень спать хочется.
Сестра советует купить гентамицин - в больнице его нет. Редкое, блин, лекарство, нет его в одной из центральных больниц Петербурга.
Ложусь в платную палату, там четыре койки, а не девять, но без туалета. На тридцать восемь комнаток по-прежнему всего одна уборная, как писал поэт. Приходит муж, я реву - со мной неизвестно что и меня не лечат. Но мы решаем подождать до понедельника.
В понедельник - УЗИ. В Мариинской больнице УЗИ делается так: как только одна девушка вскакивает с кушетки и начинает одеваться, вторая должна забежать в кабинет и успеть раздеться. Если не успеваешь - врач будет орать. Ложишься на голый дерматин и ждешь, пока озвучится твоя судьба.
Читать далее в Open Space ru:
http://www.openspace.ru/society/russia/details/17909