Универное ностальгическое, грустное
Вчера, прогуливаясь на обеде, встретила своего бывшего препода.
Лирическое отступление: мои отношения с этим преподом отличает от отношений, скажем, с одногруппниками только то, что я по-прежнему обращаюсь к нему по имени-отчеству. Мы работали с ним на одной кафедре дольше, чем я у него училась. Я прикрывала его опоздания и прогулы, передавала завкафедрой его послания, которые он бы не в состоянии донести сам по причине трехметрового перегара, и присылала ему по смс его расписание. Он ставил мне зачеты и зачеркивал отработки за лекции, притаскивал редкие книжки для быстрой сдачи экзаменов и фотографии своей игуаны (игуана у него была взаправдашняя, это не прозвище тёщи). Ему 34 года, за это время он так и не защитил диссертацию, зато успел жениться, развестись, еще раз жениться на моей однокурснице, родить сделать ей ребенка и развестись снова. И, несмотря на все это, с ним связаны, пожалуй, самые светлые воспоминания о моем студенчестве - полевые практики на Кабельном и Садовой, коллективное выкуривание его сигарет, перемешивание грязи на Воронеже и пересчитывание зубов от холода в Дендрарии в попытках увидеть свет души его - Седоголовую Овсянку, "ну как же, ну вот же она, слушайте - "вить-вить-вить-фьюииить", ну вооон пролетела!". На подставке чучела ёжика в кабинете зоологии написано "Игорь", и хорошо бы, чтобы побольше поколений студентов не понаслышке знало, в честь кого назвали животину.
За двадцать минут нашего разговора он, кажется, сказал слов больше, чем за все предыдущие годы знакомства. Наболело. В универе распад. Профессора разменяли восьмой десяток лет. Урезают все - полевухи, часы аудиторных занятий, финансирование уже уходит в минус. А сейчас сокращают химию как специальность. Химиков уже учащихся переводят на биологию. Минус 11 (прописью - одиннадцать) ставок. Читай - разогнать пол-факультета.
И даже тех обрывков романтики, что были у нас, у мальков уже не будет.
Лирическое отступление: мои отношения с этим преподом отличает от отношений, скажем, с одногруппниками только то, что я по-прежнему обращаюсь к нему по имени-отчеству. Мы работали с ним на одной кафедре дольше, чем я у него училась. Я прикрывала его опоздания и прогулы, передавала завкафедрой его послания, которые он бы не в состоянии донести сам по причине трехметрового перегара, и присылала ему по смс его расписание. Он ставил мне зачеты и зачеркивал отработки за лекции, притаскивал редкие книжки для быстрой сдачи экзаменов и фотографии своей игуаны (игуана у него была взаправдашняя, это не прозвище тёщи). Ему 34 года, за это время он так и не защитил диссертацию, зато успел жениться, развестись, еще раз жениться на моей однокурснице, родить сделать ей ребенка и развестись снова. И, несмотря на все это, с ним связаны, пожалуй, самые светлые воспоминания о моем студенчестве - полевые практики на Кабельном и Садовой, коллективное выкуривание его сигарет, перемешивание грязи на Воронеже и пересчитывание зубов от холода в Дендрарии в попытках увидеть свет души его - Седоголовую Овсянку, "ну как же, ну вот же она, слушайте - "вить-вить-вить-фьюииить", ну вооон пролетела!". На подставке чучела ёжика в кабинете зоологии написано "Игорь", и хорошо бы, чтобы побольше поколений студентов не понаслышке знало, в честь кого назвали животину.
За двадцать минут нашего разговора он, кажется, сказал слов больше, чем за все предыдущие годы знакомства. Наболело. В универе распад. Профессора разменяли восьмой десяток лет. Урезают все - полевухи, часы аудиторных занятий, финансирование уже уходит в минус. А сейчас сокращают химию как специальность. Химиков уже учащихся переводят на биологию. Минус 11 (прописью - одиннадцать) ставок. Читай - разогнать пол-факультета.
И даже тех обрывков романтики, что были у нас, у мальков уже не будет.