Борьбы с курением псто?
***
Я сидел на высоком онежском угоре, откуда тут все фотографируют (если добираются, конечно), и смотрел на широкий изгиб реки. Влево по заросшему ольхой распадку уходил знаменитый Емецкий волок, вниз и вправо начинали пениться злобные некогда Бирючевские погоги, взорванные затем для удобства плотогонов (вскоре и тех не осталось) и подзатопленные паводком. Внизу под водой домывались Онегой последние метры закарстованных известняков, осушивших своим коварством дивные когда-то ляги под Каргополем. Еще ниже досматривала сны не потревоженная пока рекой толща краснозема, оставшаяся от засушливого девонского континента, пища для близлежащего бокситового рудника. А прямо передо мной на речном мысу, среди разбросанных кое-как бараков, высилась крытая навсюголову бочкой церковь, единственная оставшаяся в живых из нескольких подобных.
-- Дай, что-ли, сигаретку? -- Сзади неслышно подошел Е в ярком оранжевом спасжилете и присел рядом. Е - один из лучших чёчфайндеров Русского Севера и большой ценитель, в таких местах нам слова не нужны.
-- ...
-- ...
-- ...
-- ...
-- Не хочется уходить... Так бы и сидел весь год, и раз в месяц делал по кадру. "12 сезонов Пустыньки".
-- Мечтал сюда попасть...
-- Определенно одно из топ-30 российских мест...
-- Топ-30?! Я бы сказал, топ-10!
-- Да ладно. А как же Ольхон? Маньпупунёр там, Кроноцкая сопка, Ергаки, Петергоф всякий?
-- Да что Ольхон?? Ну что Ольхон?!
-- ...
-- ...
-- Ладно, сойдемся на топ-15)
-- ...
Однако, надо было идти. Впереди нас ждал порожистый участок и посреди него Кирилловка, где мы надеялись решить еще одну из онежских загадок, которыми Трансонега-13, надо сказать, изобиловала. Забегая вперед, в Кирилловке нам улыбнулась-таки удача.
Тщательно затушив окурки, мы не спеша двинулись к лодке. Бычки - взяли с собой, да...
Я сидел на высоком онежском угоре, откуда тут все фотографируют (если добираются, конечно), и смотрел на широкий изгиб реки. Влево по заросшему ольхой распадку уходил знаменитый Емецкий волок, вниз и вправо начинали пениться злобные некогда Бирючевские погоги, взорванные затем для удобства плотогонов (вскоре и тех не осталось) и подзатопленные паводком. Внизу под водой домывались Онегой последние метры закарстованных известняков, осушивших своим коварством дивные когда-то ляги под Каргополем. Еще ниже досматривала сны не потревоженная пока рекой толща краснозема, оставшаяся от засушливого девонского континента, пища для близлежащего бокситового рудника. А прямо передо мной на речном мысу, среди разбросанных кое-как бараков, высилась крытая навсюголову бочкой церковь, единственная оставшаяся в живых из нескольких подобных.
-- Дай, что-ли, сигаретку? -- Сзади неслышно подошел Е в ярком оранжевом спасжилете и присел рядом. Е - один из лучших чёчфайндеров Русского Севера и большой ценитель, в таких местах нам слова не нужны.
-- ...
-- ...
-- ...
-- ...
-- Не хочется уходить... Так бы и сидел весь год, и раз в месяц делал по кадру. "12 сезонов Пустыньки".
-- Мечтал сюда попасть...
-- Определенно одно из топ-30 российских мест...
-- Топ-30?! Я бы сказал, топ-10!
-- Да ладно. А как же Ольхон? Маньпупунёр там, Кроноцкая сопка, Ергаки, Петергоф всякий?
-- Да что Ольхон?? Ну что Ольхон?!
-- ...
-- ...
-- Ладно, сойдемся на топ-15)
-- ...
Однако, надо было идти. Впереди нас ждал порожистый участок и посреди него Кирилловка, где мы надеялись решить еще одну из онежских загадок, которыми Трансонега-13, надо сказать, изобиловала. Забегая вперед, в Кирилловке нам улыбнулась-таки удача.
Тщательно затушив окурки, мы не спеша двинулись к лодке. Бычки - взяли с собой, да...