>У Уэллса был роман про маленький остров, на котором жило туземное племя. Недостойным членам там высказывали общественное порицание, что называлось «вынести укоризну». Реализовывалось это общественное порицание так: провинившегося глушили по башке дубиной, усеянной акульими зубами. Если исправляющийся выживал, то становился совсем другим человеком.
Это сатира, причем очень злая (хотя с элементами фантастики и "уходами далеко в сторону"), на современную автору Англию. Начсчет выживания после "укоризны" там сказано вот что: === Так, например, хотя я этих дикарей назвал людоедами, никто не смел даже заикнуться о том, что самым лакомым блюдом на острове было человеческое мясо, - оно считалось куда вкуснее рыбы, крыс и мышей. Мясо ленивца было табу и считалось чрезвычайно ядовитым, в особенности же мясо исполинского ленивца. Зато на острове было изобилие рыбы. Рыба приедалась до тошноты. Только там я понял, как можно мечтать о куске хорошо зажаренного мяса. Да, я мечтал о нем, несмотря на запреты, окружавшие меня со всех сторон. Но человеческое мясо никогда не называли человеческим мясом; о нем говорили как о "даре Друга"; спросить же, кто этот "Друг" и что это за "дары", значило совершить величайшую бестактность! В противоположность обычаям других дикарей, на этом острове господствовало странное воззрение, что только на войне можно безнаказанно убить человека. Существовал, однако, весьма строгий кодекс поведения, и малейшее нарушение табу, которых было великое множество, малейшая погрешность против ритуала, малейшее новшество, неожиданная выходка, проявление лени и неумелое выполнение обязанностей наказывались ударом по голове, который именовался "укоризной". Так как эту "укоризну" воздавал здоровенный дикарь, орудуя дубиной из твердого дерева весом чуть ли не в центнер и утыканной зубами акулы, то в большинстве случаев она заканчивалась смертью. После этого мертвое тело подвергали обряду "примирения". Скальп, костяк и малоаппетитные внутренности убитого клали на высокий алтарь "Великой богини" в ее омерзительной берлоге, где они высыхали и разлагались, а разрубленное на куски мясо, уже ничем не напоминавшее о подвергшемся "укоризне" лице, относили на низкий алтарь, чтобы разделить между народом, как "дар Друга". И так как все оставшиеся в живых получали свою долю "даров Друга", то каждый зорко следил за соседями, стараясь уличить их в нарушении правил; поэтому уровень этой показной нравственности был очень высок. ===
Если что этот фрагмент собой и представляет (вместе с соседними) - так только аллегорическое представление эксплуатации человека человеком при капитализме (сравниваемой с людоедством). Уэллс, как и многие его современники, был социалистом.
А вот делать из этого романа выводы о любом реальном поведении людей в каком-либо обществе не получается.
http://www.lib.ru/INOFANT/UELS/blettswo.txt_with-big-pictures.html
Герберт Уэллс. Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь
Это сатира, причем очень злая (хотя с элементами фантастики и "уходами далеко в сторону"), на современную автору Англию.
Начсчет выживания после "укоризны" там сказано вот что:
===
Так, например, хотя я этих дикарей назвал людоедами, никто не смел даже заикнуться о том, что самым лакомым блюдом на острове было человеческое мясо, - оно считалось куда вкуснее рыбы, крыс и мышей. Мясо ленивца было табу и считалось чрезвычайно ядовитым, в особенности же мясо исполинского ленивца. Зато на острове было изобилие рыбы. Рыба приедалась до тошноты. Только там я понял, как можно мечтать о куске хорошо зажаренного мяса. Да, я мечтал о нем, несмотря на запреты, окружавшие меня со всех сторон. Но человеческое мясо никогда не называли человеческим мясом; о нем говорили как о "даре Друга"; спросить же, кто этот "Друг" и что это за "дары", значило совершить величайшую бестактность!
В противоположность обычаям других дикарей, на этом острове господствовало странное воззрение, что только на войне можно безнаказанно убить человека. Существовал, однако, весьма строгий кодекс поведения, и малейшее нарушение табу, которых было великое множество, малейшая погрешность против ритуала, малейшее новшество, неожиданная выходка, проявление лени и неумелое выполнение обязанностей наказывались ударом по голове, который именовался "укоризной". Так как эту "укоризну" воздавал здоровенный дикарь, орудуя дубиной из твердого дерева весом чуть ли не в центнер и утыканной зубами акулы, то в большинстве случаев она заканчивалась смертью. После этого мертвое тело подвергали обряду "примирения". Скальп, костяк и малоаппетитные внутренности убитого клали на высокий алтарь "Великой богини" в ее омерзительной берлоге, где они высыхали и разлагались, а разрубленное на куски мясо, уже ничем не напоминавшее о подвергшемся "укоризне" лице, относили на низкий алтарь, чтобы разделить между народом, как "дар Друга". И так как все оставшиеся в живых получали свою долю "даров Друга", то каждый зорко следил за соседями, стараясь уличить их в нарушении правил; поэтому уровень этой показной нравственности был очень высок.
===
Если что этот фрагмент собой и представляет (вместе с соседними) - так только аллегорическое представление эксплуатации человека человеком при капитализме (сравниваемой с людоедством).
Уэллс, как и многие его современники, был социалистом.
А вот делать из этого романа выводы о любом реальном поведении людей в каком-либо обществе не получается.
Reply
Leave a comment