Василий Аксенов «Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках»
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
Последний роман В.Аксенова «Таинственная страсть» вышел отдельной книгой в издательстве «Семь дней» тиражом 25000 экземпляров. Ранее роман печатался в журнальном варианте в «Коллекции «Каравана историй». Снабжен фотографиями, хотя они и получились хуже, чем в журнале. Прежде чем покончить с этим вопросом, хотела бы сказать, что довольно странно, что роман вышел в таком малопочтенном, хотя и гламурном издательстве, тем более, что это совсем уж простецкий гламур, хотя и самый массовый, - для самых скромных домохозяек, работающих женщин и пенсионерок (Это вам не «Сноб» с «Русским пионером» и пр.). Нет, все же несерьезным человеком был покойный почти классик, но зато очень предприимчивым - так его прочтут больше людей, да и заплатили, наверное, неплохо.
Я ранее читала роман в журнальном варианте и не до конца, и должна сказать, что вышедший текст отличается от него в лучшую сторону.
В предисловии автор пишет, что при написании романа он вспоминал повесть Валентина Катаева «Алмазный мой венец». На мой взгляд, «вспоминал» - слабо сказано: он взял оттуда все идеи. Например, это и игра в зашифрованные имена героев: сделано так, что некоторых узнаешь сразу, а некоторых - никак. «В алмазном венце» я всех опознала, хотя и не без труда, например, пришлось поломать голову над В.Нарбутом (Колченогим), который был мало известен, в «Таинственной страсти» я не всех узнала. Эта дополнительная скромная интрига привлекает читательский интерес тех, кто любит разгадывать шарады. Кроме того, отход от реальных имен позволяет, вероятно, избежать обвинений в клевете, а также дает возможность многое придумывать. Другой прием - обильное цитирование стихов своих героев. Также воспроизведена и основная канва: несмотря на большое количество персонажей, есть все же главный. У Катаева это был Юрий Олеша - Ключик (потому что написание его инициалов напоминало Катаеву ключ), У Аксенова - Роберт Рождественский - Роберт ЭР (потому что он подписывался «РР»). Для меня было удивительно, что именно Рождественский вызывал у Аксенова наиболее теплые чувства - остальных он, похоже, недолюбливал. Они такие разные люди с разной судьбой… Но, может быть, именно поэтому?
У обеих книг похожий алгоритм заглавия: оно не очевидно, и автору приходится его разъяснять, потому что именно в нем заключена главная мысль произведения. У Катаева это строчка из «Бориса Годунова». В сцене, где Мрина Мнишек одевается для встречи с Самозванцем, она примеряет наряды и гневно спрашивает: «А где алмазный мой венец?». По мысли Катаева, этим Мнишек проявляет свой талант отбрасывать ненужное и находить главное, лучшее. В данном случае лучшим украшением был бы алмазный венец - его она и требует. Точно так же и Катаев, вспоминая свои молодые годы и людей, выбирает лучшее.
А слова «Таинственная страсть» - из стихотворения Беллы Ахмадулиной:
«Ну, вот и все, да не разбудит власть
Вас, беззащитных, среди мрачной ночи;
К предательству таинственная страсть,
Друзья мои, туманит ваши очи»
Таким образом, уже из заглавия все ясно - роман о шестидесятниках - это история предательства, шестидесятники - это предатели. Эту мысль Аксенов потом подчеркивает еще в одном месте. Сложнее ответить на вопрос, кого или что они предали. Если по мелочам, то друг друга - типа увели жен, перестали дружить. Но увод чужой жены, как и оставление своей Аксенов, безусловно, не считает грехом. Наверное, он имел ввиду что-то еще. Идеалы юности? А какие у них были идеалы? В общем- то об этом автор особо не распространяется. Закрадывается даже крамольная мысль, что он пишет о предательстве родины. Но его так трудно заподозрить в подобных мыслях…
В романе несколько узловых точек: 1963 год, когда молодых писателей отчитывал в Кремле сам Хрущев в рамках борьбы с модернизмом; 1964 год, когда в Коктебеле нескольких писательских спутниц забрали в милицию за ношение шорт, а Сергей Михалков их выручил; 1968 год, когда они в Коктебеле узнали о вторжении наших войск в Чехословакию, 1979 год - история с альманахом «МетрОполем»; 1970 - совместное плаванье на теплоходе и известие о договоренности между СССР и США о начале еврейской эмиграции; 1974 - еврейская эмиграция; 1980 год - похороны Высоцкого и отъезд Аксенова за границу; 1994 год - похороны Рождественского; еще немного по мелочам из 1962, 1966, 1975, 1977, 1978 годов. В романе 2 части. Первая заканчивается 1968 годом, что означает, видимо конец оттепели.
Канва жизни многих героев похожа. Они родились в 1934 -1937 годах, некоторое старше (например, Окуджава - Кукуш Октава). У многих родители были репрессированы. Помнят войну, сложное детство, но выросли, выучились. Потом написали удачные стихи или рассказ - и вошли в Союз Писателей (СП). А там их уже ожидала сказочная по меркам обычных жителей СССР жизнь. Так Рождественский, приехавший в Москву учиться, начал писать и женился на дочери кого-то из обслуги СП. Вначале жил в подвале писательского дома вместе с ее родителями, потом как талантливый поэт получил трехкомнатную квартиру, потом квартиру на Новом Арбате, потом шестикомнатную квартиру на ул. Горького. Аксенов, написавший скромную повесть о врачах «Коллеги», сумел на гонорар купить кооператив. В 26 лет он ездил в загранкомандировку в Японию, а сразу после разгона, устроенного ему Хрущевым, поехал в Аргентину. Евтушенко к 1963 году 12 раз был только в Париже, встречался с Джоном Кеннеди и Фиделем Кастро. И ведь, заметьте, все за государственный счет. В поездках они встречались самыми известными людьми этих стран, им показывали все достопримечательности. Имели бы они шанс встретиться с такими людьми, если бы поехали туда, как туристы? Да кто бы их знал? Кто сегодня знает наших поэтов? Из принимали именно как писателей и поэтов СССР, а они думали, что представляют ценность сами по себе. Все лето они куролесили в Коктебеле, некоторые любили Прибалтику. Жизнь - сплошная череда праздников, гулянок, розыгрышей. Казалось бы, за все это они должны были бы испытывать хоть какую-то благодарность к советской власти? А вот и нет. Они ее ненавидели и презирали. Самые большое несчастье в их жизни было то, что Хрущев их покритиковал в Кремле, хотя он после этого и пожал каждому руку. Нет, как он смел на них кричать? Они этого не могли пережить. А уж вторжение наших войск в Чехословакию и вовсе рассматривается как злодеяние вселенского масштаба. С началом еврейской эмиграции они почти все уехали, и вовсе не потому, что были евреями - многие уехали через жен или будучи евреями на 1/16. Мало кто из них ехал в Израиль - большинство в другие страны. Так Анатолий Гладилин (Гладиулоус Подгурский) поехал во Францию потому, что знал 300 французских слов, Эрнст Неизвестный - в Швейцарию, потому что ему когда-то кто-то обещал устроить там выставку. Все ожидали «Оскаров» и почестей, не дождались, но устроились неплохо. Конечно, как писателей, художников, актеров и пр., их за границей никто не знал, за небольшим исключением, но все равно они были счастливы, что вырвались из тоталитаризма и нищеты, которые их так доставали. Можно ли считать нищетой житье в хороших квартирах в центре Москвы, тоталитаризмом - общение с редакторами и др.? Оказывается, можно. Для этого только надо иметь одну установку: все, что есть в твоей стране - это рабство и нищета, а все, что есть в других - это богатство и свобода.
Вот такие своеобразные люди были шестидесятники. Правда, уехали не все. Не уехал Евтушенко и Рождественский, Вознесенский. Возможно, потому, что им досталось в абсолютном измерении благ все же больше, чем, скажем, Гладилину.
Довольно много Аксенов пишет о себе. Неприятно читать описания эротических сцен с его будущей женой (очень старается представить себя сексуальным монстром). Но о вкусах не спорят. Зато видно, что он к ней хорошо относится. Превозносит ее писательский талант (Она писала под псевдонимом Джон Аксельбант всякую чушь). Очень трогательно его замечание, когда он описывает ее встречу с подругой в 90-х, что девочки так радуются, что их еще можно узнать. Он оправдывает свой отъезд в 80-м тем, что его пытался убить КГБ: его машину хотели задавить КРАЗом, но он увернулся. Не смешно.
А единственным положительным героем романа является Рождественский. Он описан, как человек, живущий исключительно творчеством и пытающийся не ссорится с властью, потому что согласен с ней в основных моментах. Кроме того, он был порядочен и в личной жизни, чего не скажешь о других. Он верил в социализм. Получается так, что он был единственным, кто не предал.
Если вернуться опять к «Алмазному венцу», то надо сказать, что видна громадная разница между этими книгами и между этими героями. Катаев писал очень осторожно о том времени. В его повести нет идеологических споров, хотя думается, они были в жизни. Он не пишет о трагедиях в жизни своих героев, хотя судьбы многих из них (да почти всех) ужасны. Они даны в моменты, когда они были молоды и беззаботны. Я думаю, это не только из-за цензуры. Он считал, что главное в их жизни - творчество. Вот о нем они много говорят и спорят. Больше всего они боялись не стать жертвой репрессии, не голода, не бедности, а плохо написать. Именно этим они и отличались от поколения шестидесятников. И это очень видно по цитатам из их стихов. Увы, почти все стихи шестидесятников, приведенные у Аксенова, плохи и скучны. Они умерли раньше их создателей. Это, пожалуй, и есть главный итог их жизни.