Хармс. Конец легенды
Из дома вышел человек
С веревкой и мешком,
И в дальний путь, и в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел и все глядел вперед,
И все вперед глядел,
Не спал, не пил, не спал, не пил,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды поутру
Вошел от в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
Даниил Хармс
Успевшие пожить в советские времена в сознательном возрасте наверняка слышали магнитофонные записи песни-монолога Галича о Хармсе, где он пел приведенные строки стихотворения Хармса, потом патетически спрашивал: «А для чего он взял мешок, ответьте, Даниил!», и сам себе отвечает: «А он ушел за табаком, он вскорости придет». По ходу Галич сообщал о трагической судьбе этого таланта, что в один день он утром вышел из дома за сигаретами и пропал, и никто о нем ничего не знает. Вот было много других литераторов, которых забирали, но потом их видели в тюрьмах, пересылках и т.д., а Хармс просто пропал, как растворился.
Сам Хармс (Ювачёв) был абсурдистом, членом сообщества обериутов, с которыми у советской власти отношения не сложились. В 1931 году его судили за «участие в антисоветской группе писателей» и приговорили к суровому наказанию - трехлетней высылке в Курск.
Хармс писал парадоксальные стишки и рассказы, например, такие:
«Математик и Андрей Семенович
МАТЕМАТИК (вынимая из головы шар):
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
Я вынул из головы шар.
АНДРЕЙ СЕМЕНОВИЧ:
Положь его обратно.
Положь его обратно.
Положь его обратно.
Положь его обратно.
МАТЕМАТИК:
Нет, не положу!
Нет, не положу!
Нет, не положу!
Нет, не положу!
АНДРЕЙ СЕМЕН.:
Ну и не клади.
Ну и не клади.
Ну и не клади.
МАТЕМАТИК:
Вот и не положу!
Вот и не положу!
Вот и не положу!
АНДР. СЕМЕН.:
Ну и ладно.
Ну и ладно.
Ну и ладно.
МАТЕМАТИК:
Вот я и победил!
Вот я и победил!
Вот я и победил!
АНДР. СЕМЕН.:
Ну победил и успокойся!
МАТЕМАТИК:
Нет, не успокоюсь!
Нет, не успокоюсь!
Нет, не успокоюсь!
АНДР. СЕМЕН.: Хоть ты математик, а
честное слово, ты не умен.
МАТЕМАТИК:
Нет, умен и знаю очень много!
Нет, умен и знаю очень много!
Нет, умен и знаю очень много!
АНДР. СЕМЕН.: Много, да только все
ерунду.
МАТЕМАТИК:
Нет, не ерунду!
Нет, не ерунду!
Нет, не ерунду!
АНДР. СЕМЕН.: Надоело мне с тобой
препираться.
МАТЕМАТИК:
Нет, не надоело!
Нет, не надоело!
Нет, не надоело!
(Андрей Семенович досадливо машет рукой
и уходит. Математик, постояв минуту, уходит
вслед за Андреем Семеновичем).
Занавес»
«Одна старуха от чрезмерного любопытства вывалилась из окна, упала и разбилась. Из окна высунулась другая старуха и стала смотреть вниз на разбившуюся, но от чрезмерного любопытства тоже вывалилась из окна, упала и разбилась. Потом из окна вывалилась третья старуха, потом четвертая, потом пятая.
Когда вывалилась шестая старуха, мне надоело смотреть на них, и я пошел на Мальцевский рынок, где, говорят, одному слепому подарили вязаную шаль.»
Этот рассказик породил мем «а старушки все падали и падали», но больше всего в Интернете знают его «Литературные анекдоты»
«Однажды Гоголь пеpеоделся Пушкиным, пpишел к Пушкину и позвонил. Пушкин откpыл ему и кpичит: "Смотpи-ка, Аpина Родионовна, Я пpишел!"».
В советские времена у Хармса в основном печатали произведения для детей (доверяли осужденному за антисоветсую деятельность воспитание подрастающего поколения, однако). В советские времена детская литературы была стандартной халтурой, тиражи там большие, платили хорошо и не приматывали с идеологией, но детские рассказы и стихи Хармса были написаны добротно.
«Несчастная кошка порезала лапу -
Сидит, и ни шагу не может ступить.
Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу
Воздушные шарики надо купить!
И сразу столпился народ на дороге -
Шумит, и кричит, и на кошку глядит.
А кошка отчасти идет по дороге,
Отчасти по воздуху плавно летит!»
Так что во времена рассвета ЖЖ, когда разоблачали зверства советской власти, любили помянуть и Хармса.
Однако некоторые подлые блоггеры раскопали воспоминания людей с недостаточно хорошими лицами, которые писали в то время, что Хармс был не в тюрьма, а в дурдоме и в 1942 году в феврале он там и умер и что его родные и знакомые прекрасно обо всем знали, а шума не было потому что происходило это все в блокадном Ленинграде и всем было немножко не до того.
Соответственно разоблачители кровавого режима немного скорректировали тексты, появилось обличение карательной психиатрии, однако накал спал, так как Хармс был, по единодушному воспоминанию всех очевидцев, человеком крайне странным.
В Википедию вошла промежуточная версия, что Хармса судили в августе 41 за распространение клеветнических и пораженческих настроений, но он симулировал сумасшествие.
Однако подлые людишки не успокоились и сейчас в Интернете стали распространяться новые свидетельства. Оказывается, в конце 30-х Хармс решил, что скоро будет война в немцами и что ему на войну совсем не надо, в связи с чем лег на месяц в психбольницу, где и получил вожделенный диагноз. После этого он обратился в ленинградский союз писателей с просьбой оказать ему, как психиатрическому больному, материальную помощь, что и было выполнено.
В связи с чем летом 41 он угодил в военный суд - за разговоры или за игнорирование повестки, не скажу, однако на суде он предъявил справку, а вызванные врачи диагноз подтвердили и забрали его лечиться.
Так что поведение его было весьма рациональным, единственное, что он не просчитал - это трагическую судьбу Ленинграда. А переехал бы он в 40-м году в Ташкент - остался бы у нас интересный литератор.
От себя добавлю, что присутствие его в рядах воюющей Красной армии ее боеспособность бы не повысило, так что и он, и психиатры были правы.
Такая вот неодназначная история. А во всем виноваты суки-блоггеры - такую легенду разрушили!
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (За жизнь)