Старый парк
Старый парк. 30 годы. Время было мрачное, эпоха - мерзопакостная, но люди в парках гуляли, веселились и не знали, какие они несчастные.
Если бы не война...
Сейчас парк Горького декорируют как раз под те 30 годы.
Тогда парк должен был быть не только местом отдыха, но и местом, где люди получали знания, занимались спортом. В парках были обсерватории, читали лекции.
А вечером танцевали, устраивали карнавалы.
Помните, в "Судьбе барабанщика"? Там главный герой едет в метро и вдруг...
"Вдруг пустынные платформы ожили, зашумели. Внезапно возникли люди. Они шли, торопились. Их было много, но становилось все больше - целые толпы, сотни… Отражаясь на блестящих мраморных стенах, замелькали их быстрые тени, а под высокими светлыми куполами зашумело, загремело разноголосое эхо.
И тут я понял, что этот народ едет веселиться в Парк культуры, где сегодня открывается блестящий карнавал. Тогда я обернулся, перебежал на другую платформу и вскочил в поезд, который шел в противоположную от Сокольников сторону.
Я подошел к кассе. Оказывается, без масок в парк никого не впускали. Сзади напирала очередь, и раздумывать было некогда. Я заплатил два рубля за маску, два за вход и, пройдя через контроль, смешался с веселой толпой.
Бродил я долго, но счастья мне не было. Музыка играла все громче и громче. Было еще светло, и с берега пускали разноцветные дымовые ракеты. Пахло водой, смолой, порохом и цветами. Какие-то монахи, рыцари, орлы, стрекозы, бабочки со смехом проносились мимо, не задевая меня и со мной не заговаривая.
В своей дешевенькой полумаске из пахнувшего клеем картона я стоял под деревом, одинокий, угрюмый, и уже сожалел о том, что затесался в это веселое, шумливое сборище.
Вдруг - вся в черном и в золотых звездах - вылетела из-за сиреневого куста девчонка. Не заметив меня, она быстро наклонилась, поправляя резинку высокого чулка; полумаска соскользнула ей на губы. И сердце мое сжалось, потому что это была Нина Половцева.
Она обрадовалась, схватила меня за руки и заговорила:
- Ах, какое, Сереженька, горе! Ты знаешь, я потерялась. Где-то тут сестра Зинаида, подруги, мальчишки… Я подошла к киоску выпить воды. Вдруг
- трах! бабах! - труба… пальба… Бегут какие-то солдаты - все в стороны, все смешалось; я туда, я сюда, а наших нет и нет… Ты почему один? Ты тоже потерялся?
- Нет, я не потерялся, - мне никого не надо. Но ты не бойся, мы обыщем весь парк, и мы их найдем. Постой, - помолчав немного, попросил я, - не надевай маску. Дай-ка я на тебя посмотрю, ведь мы с тобой давно уже не виделись.
Было, очевидно, в моем лице что-то такое, от чего Нина разом притихла и смутилась. Прекрасны были ее виноватые глаза, которые глядели на меня прямо и открыто.
Я крепко пожал ее руку, рассмеялся и потащил ее за собой.
…Мы обшарили почти весь сад. Мы взбирались на цветущие холмы, спускались в зеленые овраги, бродили меж густых деревьев и натыкались на старинные замки. Не раз встречались на нашем пути веселые пастухи, отважные охотники и мрачные разбойники. Не раз попадались нам навстречу добрые звери и злобные страшилы и чудовища.
Маленький черный дракон, широко оскалив зубастую пасть, со свистом запустил мне еловой шишкой в спину. Но, погрозив кулаком, я громко пообещал набить ему морду, и с противным шипением он скрылся в кустах, должно быть выжидать появления другой, более трусливой жертвы.
Но мы не нашли тех, кого искали, вероятно потому, что волшебный дух, который вселился в меня в этот вечер, нарочно водил нас как раз не туда, куда было надо. И я об этом догадывался и тихонько над этим смеялся.
Наконец мы устали, присели отдохнуть, и тут опечаленная Нина созналась, что она хочет есть, пить, а все деньги остались у старшей сестры Зинаиды. Я счастливо улыбнулся и, позабыв все на свете, выхватил из кармана бумажник.
- Деньги! А это что - не деньги?
Мы ужинали, я покупал кофе, конфеты, печенье, мороженое.
За маленьким столиком под кустом акации мы шутили, смеялись и даже осторожно вспоминали старину: когда мы были так крепко дружны, писали друг другу письма и бегали однажды тайком в кино.
- Сережа, - с тревогой заметила Нина, - ты, я вижу, что-то очень много тратишь.
- Пустое, Нина! Я рад. Постой-ка, я куплю вот это…
Отражая бесчисленные огни, сверкая и вздрагивая, подплыла к нашему столику огромная связка разноцветных шаров. Я выбрал Нине голубой, себе - красный, и мы вышли на площадку. Да и все повскакали, ожидая пуска фейерверка.
Крепко держась за руки, мы шли по аллее. Легкие упругие шары болтались и хлопали над головами.
Вдруг свет погас, померкли луна и звезды, потому что ударил залп и тысяча стремительных ракет умчалась и затанцевала в небе.
- Когда я буду большая, - задумчиво сказала Нина, - я тоже что-нибудь такое сделаю.
- Какое?
- Не знаю! Может быть, куда-нибудь полечу. Или, может быть, будет война. Смотри, Сережа, огонь! Ты будешь командиром батареи. Ого! Тогда берегитесь… Смотри, Сережа! Огонь… огонь… и еще огонь!
- Что ты бормочешь, глупая! - засмеялся я. - Ну хорошо, я буду командиром батареи, а потом я буду тяжело ранен…
- Но ты же выздоровеешь, - уверенно подсказала Нина.
- Ну хорошо, а потом?
- А потом? - Нина улыбнулась. - А потом… потом… Посмотри, Сережа, наши шары над головой запутались.
Я вынул нож, обрезал концы бечевок и взял оба шара в руки.
- Гляди, Нина: голубой шар - это ты, красный - это я. Раз, два… полетели!..
Шары вздрогнули и рванулись к огненному небу.
- Не жалей, - сказал я, - им там хорошо будет. Смотри, Нина, ты летишь, а я тебя догоняю. Вот догнал!
- Но ты сейчас зацепишься за антенну! Правей лети, глупый, правее! Сережа! Почему это я лечу прямо, а ты все крутишься да крутишься?
- Ничего не кручусь. Это ты сама вертишься и все куда-то от меня вбок да вбок. Вот погоди, нарвешься на ракету и сгоришь. Ага, испугалась?!
Небо еще раз ослепительно вспыхнуло, и нам хорошо было видно, как два наших шарика дружно мчались в заоблачную высь…
Ракеты погасли. Стало темно. Потом зажглись огни фонарей, и при их свете мы увидали совсем неподалеку от нас сестру Нины Зинаиду и всю их компанию.
Пора было расставаться."
Аркадий Гайдар - удивительный писатель. В этом небольшом отрывке чувствуется скрытая тревога. Она объяснима предчувствием будущих событий повести: обмана, путешествия с бандитом и шпионом, борьбы, тяжелого ранения...но не только. Мне кажется, что Гайдар предвидел будущие неисчислимые бедствия для страны и свою смерть. А ведь "Судьба барабанщика" начала печататься в "Пионерской правде" в 1938 году.
Но пока люди веселятся.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (За жизнь)