О связи тяжести преступления и суровости наказания
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Идеологические размышлизмы)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
В последнее время одна из любимых тем для возмущения общественности - то, что по-настоящему крупным ворюгам в России, даже в случае их осуждения, фактически удается уйти от наказания. История с Козленком, которому за кражу трех ведер бриллиантов дали два года условно, повторяется вновь и вновь. Однако ни о какой общей снисходительности отечественного законодательства не может быть и речи - ко всяким там недостойным членам общества суровость наказания проявляется в полной мере. За кражу батона колбасы вполне могут припаять лет восемь-десять.
Раздаются даже призывы перейти на американский стандарт исчисления сроков преступления пропорционально величине украденного.
Поэтому для того, чтобы подойти к вопросу о критерии исчисления сроков наказания, давайте вначале зададимся вопросом - а зачем вообще наказывают преступников? Обычный ответ - чтобы больше преступлений они не совершали, но ведь сделать неслучившимся уже совершенное преступление приговор не может. Следовательно, основной мотив наказания преступников - воспитательно-запугивательный. Во-первых, всем показывают, что совершать преступления нехорошо, во-вторых - что за преступления можно и огрести.
Обычно в основном обращают внимание на вторую часть: запугивательную, и полагают, что более суровое наказание будет лучшим тормозом. Дескать, если за самовыражение в виде битья окон давать два года, то куча народу будет этим заниматься, а если три - то уже нет. Однако если присмотреться к такой тупой связи преступления и наказания, то прекрасно видна вся шаткость аргументации. Преступник что, думает: «пойду ограблю киоск, меня поймают и дадут два года, но это - вполне разумная плата за удовольствие»? Нет, конечно. Преступник или вообще не думает, или надеется на авось. В обоих случаях суровость наказания на его логические построения не влияют, так как он садиться в тюрьму просто не собирается.
Поэтому нужно обращать внимание и на первую, воспитательную функцию законодательства. Включение наказания ясно говорит сознательному гражданину, что данное действие является нежелательным. Вот, например, едет сознательный гражданин в трамвае, видит интеллигента в бороде, очках и шляпе, да еще при книжке. Естественно, появляется у сознательного гражданина желание этому типу плюнуть на шляпу и дать в глаз. Желание понятное и в чем-то похвальное, но вспоминает сознательный гражданин родной уголовный кодекс, и появляется перед ним в качестве нравственной максимы понимание общественной нежелательности данного поведения, перерастающее в осознанную необходимость смириться с когнитивным диссонансом.
Поэтому основой предотвращения противоправного поведения лежат не бухгалтерские расчеты, а моральный императив. А этот моральный императив - штука абсолютная. Вот «Не воруй» - и все, без детализации размеров и стоимости похищенного.
Такого рода моральные императивы закрепляются в стереотипах поведения. Вот, например, в вагонах вначале дают выйти, а уже потом входят. Если спрашивают дорогу, то обычно показывают правильное направление, хотя показать в обратную сторону, конечно, намного веселее. Или в России пешеходы переходят улицу на красный свет, хотя кажется, что переходить на зеленый проще и безопаснее. Но закрепился общественный стереотип, и человек поступает инстинктивно, не задумываясь.
Поэтому преступник наказывается не за совершенное преступление - он наказывается, чтобы другие знали, что делать так не хорошо. И основа любого преступления - не просто пошлое нарушение законодательной нормы, а расшатывание общественной морали. Однако еще раз вернусь к началу - к соотношению между тяжестью содеянного и мерой наказания. С одной стороны, факт любой кражи, вне зависимости от размера, расшатывает общественную мораль, а с другой - от искушения спереть что-нибудь ненужное или не слишком ценное воздержаться легче. Вот, скажем, сперла бабка батон - и все получают сигнал, что воровать можно. С другой: спер олигарх полбюджета, а нам по фигу - все равно нас лично к бюджету не подпустят.
Поэтому с неизбежностью следует вывод - за воровство в крупных масштабах нужно наказывать меньше, чем в мелких. За проезд без билета - расстрел на месте, чтобы неповадно было. А за то, что авианосец японцам на металлолом продал - пожурить. Может быть даже к юбилею вместо ордена медаль дать. Хотя нет, это слишком жестоко…
просьба при обсуждении обращать внимание на метки