Русофоб Боткин
Как говорил царь Соломон в книге «Эклизиаст» («Оратор»):
«Что было, то и будет, и что творилось, то творится,
И нет ничего нового под солнцем.
Бывает, скажут о чем-то: смотри, это новость!
А уже было оно в веках, что прошли до нас.
Не помнят о прежнем - так и о том, что будет, -
О нем не вспомнят те, кто будут позднее».
На украинских ресурсах можно встретить такую цитату: "И знать не хочу звероподобную пародию на людей, и считаю для себя большим несчастьем, что родился в таком государстве. Ведь вся Европа, любезнейший, смотрит на русского чуть ли не как на людоеда." Она принадлежит В.П. Боткину, причем его инициалы часто путают.
Ненависть к России и друг к другу русские начали высказывать буквально сразу, как появилось понятие «Россия» по отношению к русскому государству. Скорее всего, это был конец 18 - начало 19 века. Все эти высказывания, на самом деле немногочисленные и вырванные из контекста, любят цитировать всевозможные русофобы. Одна из них - Боткина.
Хочется рассказать подробнее о самой цитате и об ее авторе.
Василий Петрович Боткин (1811-1869) вырос в знаменитой семье Боткиных. Они были посадские люди и жили в городе Торопец (сейчас в составе Тверской области). Вначале в Москву переселился Дмитрий Кононович Боткин, а потом его брат Петр Кононович (1781-1853). В то время они имели собственную текстильную фабрику. Но в молодой Петр Кононович Боткин угадал «чайную перспективу» и, записавшись в московское купечество, в 1801 году основал фирму, которая занималась оптовой чайной торговлей. Для уменьшения цены на товар он завел собственную закупочную контору в Кяхте и покупал у китайцев чай в обмен на свой текстиль, поскольку Китай признавал только меновую торговлю. Скоро его фирма стала крупнейшим и самым известным поставщиком китайского чая в Москве, а он - купцом первой гильдии, почетным гражданином Москвы. Потом создал контору в Лондоне и принялся торговать еще и индийским и цейлонским чаем. Чай фирмы Боткина считался лучшим, хотя и дороже, чем многие сорта, допускавшие подделки.
Не получив образования, привлекал к себе видных деятелей культуры: А. С. Пушкина, А. В. Кольцова, И. И. Панаева, профессора Т. Н. Грановского.
У Петра Кононовича было 9 сыновей и 5 дочерей от 2-х браков. Дочь Мария (1828-1894) вышла замуж за поэта А. А. Фета. Другая дочь, Екатерина - жена Ивана Васильевича Щукина (1817-1890), мать коллекционеров Сергея, Дмитрия и Петра Щукиных.
Другие дети - коллекционер Д. П. Боткин (это он открыл пейзажиста Васильева), врач С. П. Боткина, художник М. П. Боткина. Внуки П.К. Боткина - тоже известные люди. Так, сын С.П. Боткина, Евгений Сергеевич Боткин, как и отец, был врачом царской семьи и погиб вместе с семьей Романовых в Екатеринбурге.
Но речь идет о старшем сыне Петра Кононовича - Василии Петровиче Боткине. Он учился в московском пансионе Кряжева, но не доучился - был взят отцом и посажен приказчиком в амбар. Но из пансиона Василий вынес знание нескольких иностранных языков. Василий помогал отцу и занимался самообразованием. По примеру отца он тоже звал в дом писателей и актеров. У него гостили люди диаметрально противоположных взглядов и убеждений: Н.В. Гоголь, А.И. Герцен, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, актеры М.С. Щепкин, П.С.Мочалов. Тут имел свою последнюю московскую квартиру В.Г. Белинский.
Василий был членом кружка Белинского. Выражал солидарность с теориями, подрывающими основы современного общества - государство, религию, церковный брак, проявлял симпатии к писателям и поэтам, восставшим против авторитетов (Ж. Ж. Руссо, Байрон, М. Ю. Лермонтов), одобрял Французской революции и иронично относился к славянофильству, заявлял о своём атеизме.
В духе жорж-сандизма влюбился во французскую модистку Арманс Рульяр и под влиянием Белинского и Герцена женился на ней (1843). Брак распался три месяца спустя.
В 1835 и 1843-1846 годах путешествовал по Европе. В Париже в 1844 году благодаря Бакунину познакомился с К. Марксом, а также французскими социалистами П. Леру, Л. Бланом и другими.
В августе - октябре 1845 года был в Испании (Мадрид, Севилья, Кадис, Гибралтар, Гранада) и Марокко (Танжер). По возвращении опубликовал в журнале «Современник» цикл очерков «Письма об Испании». Это его самое известное произведение.
После смерти отца в 1853 все дела фирмы стал вести Петр Петрович Боткин, а Василий смог сосредоточиться на искусстве.
В 1855 году сблизился с Н. А. Некрасовым и стал активным сотрудником журнала «Современник» (1855-1857). В 1856 году сблизился с Аполлоном Григорьевым, испытал сильное воздействие его статьи «О правде и искренности в искусстве».
После 1857 года Боткин много путешествовал по Европе. События польского восстания 1863 года изменили его общественную позицию, которая становилась близкой к позициям консерваторов и монархистов.
Биографы обычно отмечают «чувственные удовольствия», которым чрезмерно предавался гурман и эстет Боткин. Это сказалось на его здоровье; два последних десятилетия жизни он постоянно лечился в России и за рубежом. Умер Боткин в 1869 г., завещав 70 тысяч руб. на научные и художественные учреждения. Он успел выпустить трехтомник своих произведений. Туда вошли "Письма об Испании" и очерки о Шекспире.
То есть, типичный путь: в молодости - либерал, в старости - консерватор. Русский западник. Не знал с детства денежных затруднений, путешествовал по Европе, занимался литературной критикой, много и хорошо пил и ел. Отчего же с высоты своей прекрасной жизни ему было не презирать соотечественников? Отчего было не быть либералом? Но когда любезные его сердцу европейцы стали поддерживать восстание поляков, он пересмотрел свои либеральные взгляды.
А вот в каком контексте было сказано то, что любят цитировать русофобы:
Авдотья Панаева. Воспоминания.
Глава шестнадцатая
Тургенев и В.П.Боткин почему-то не церемонились с Некрасовым и высказывали ему в глаза очень горькие истины о его стихах. Живо помню, как будто это было вчера, обстановку комнаты, позы и выражения лиц во время одного разговора, происходившего в начале 50-х годов, когда с каждым новым стихотворением Некрасова его известность увеличивалась, и все его стихотворения, запрещенные цензурой, заучивались наизусть молодежью.
За утренним чаем Тургенев сидел в серой охотничьей куртке с зеленым воротником и, сложив руки, облокотился на стол, а В.П.Боткин в беличьем халате сидел, углубясь в мягкое кресло. Перед Тургеневым стоял стакан кофе, а перед Боткиным - чай. Это происходило также в один из их приездов в Петербург, и они проживали у нас. Некрасов расхаживал по столовой. Панаев еще спал. Разговор зашел сперва о редакции объявления об издании "Современника" на следующий год. Я зачем-то вышла из столовой по хозяйству и, вернувшись через несколько минут за чайный стол, услышала, что разговор перешел уже к стихам Некрасова.
- Надеюсь, Некрасов, ты поймешь, - говорил Тургенев, - что мы для твоей же пользы высказываем наше искреннее мнение.
- Да с чего вы взяли, что я сержусь, - отвечал Некрасов на ходу.
- Не за что ему сердиться! не за что! он должен быть благодарен нам! - произнес В.П.Боткин. - Да, любезный друг, твой стих тяжеловесен, нет в нем изящной формы; это огромный недостаток в поэте.
- Ты слишком напираешь в своих стихотворениях на реальность, - заметил Тургенев.
- Да, да! а этого нельзя! - подхватил Боткин, - сильно напираешь, и это коробит людей с художественным развитием, режет им ухо, которое не выносит диссонансов как в музыке, так и в стихах. Поэзия, любезный друг, заключается не в твоей реальности, а в изяществе как формы стиха, так и в предмете стихотворения.
- Вчера мы с Боткиным провели вечер у одной изящной женщины с поэтическим чутьем, - сказал Тургенев, - она перечитала в оригинале все стихи Гёте, Шиллера и Байрона. Я хотел познакомить ее с твоими стихами и прочел ей "Еду ли ночью по улице темной". Она слушала с большим вниманием, и когда я кончил, знаешь ли, что она воскликнула? "Это не поэзия! Это не поэт!"
- Да, да, - подтвердил Боткин.
- Я знаю, что мои стихотворения не могут нравиться светским женщинам! - проговорил Некрасов.
- Нельзя, любезный друг, так свысока относиться к мнению светских женщин, - запальчиво возразил Боткин. - Пушкин, Лермонтов, и те дорожили их одобрением, читали им свои стихи прежде, чем их печатали.
- До Пушкина и Лермонтова мне далеко! - отвечал Некрасов. - Если я стану подражать им, то никуда не буду годен. У всякого писателя есть своя своеобразность; у меня - реальность.
Тургенев приводил сравнение между бриллиантом в первобытном виде и тем блеском, который он получает в искусных руках ювелира от грани. Он сопоставил параллель между деревенской красавицей и менее красивою женщиною, но с изящными светскими манерами.
- Изящная форма во всем имеет преимущество, - заключил Тургенев свою речь.
Василий Петрович, слушая Тургенева, изъявлял свое одобрение односложными восклицаниями "верно, прекрасно!", и, когда Тургенев замолчал, он наставительно обратился к Некрасову:
- Да, любезный, мы хлопочем, чтобы в твоих стихах не было грубой реальности. Вчера, возвращаясь домой от изящной женщины, мы всю дорогу говорили о твоих стихах и пришли к заключению, что ты на ложной дороге. Брось воспевать любовь ямщиков, огородников и всю деревенщину. Это фальшь, которая режет ухо. Ты не обижайся нашей дружеской откровенностью, поверь нам, что такая реальность, как, например, в твоем стихотворении "Еду ль по улице", претит всякому, у кого развито эстетическое понимание поэзии. Это профанация - описывать гнойные раны общественной жизни. Не увлекайся, пожалуйста, что мальчишки и невежды в поэзии восхищаются твоими подобными стихами, а слушайся людей, знающих толк в изящной поэзии. Не ты первый и не ты последний из молодых писателей, сгубивших себя мнимым успехом между неучами, ничего не смыслящих в истинной поэзии.
Некрасов ходил, понуря голову, но вдруг подошел к столу и произнес:
- Вы, господа, может быть и правы с строгой точки эстетического взгляда на мои стихи, но вы забыли одно, что каждый писатель передает то, что он глубоко прочувствовал. Так как мне выпало на долю с детства видеть страдания русского мужика от холода, голода и всяких жестокостей, то мотивы для моих стихов я беру из их среды, и меня удивляет, что вы отвергаете человеческие чувства в русском народе! Он так же сильно чувствует любовь, ревность к женщине, так же беззаветна его любовь к детям, как и у нас!
Некрасов проговорил все это сильно взволнованным голосом и опять стал ходить по комнате, продолжая:
- Пусть не читает моих стихов светское общество, я не для него пишу.
- Значит, ты, любезный друг, пишешь для русского мужика, но ведь он безграмотен! - язвительно заметил Василий Петрович.
- Мне лучше тебя известно, что есть много грамотных мужиков, да и скоро русский народ поголовно будет грамотен, несмотря на то, что у него нет учителей.
- И будет выписывать "Современник"! - улыбаясь, произнес Тургенев.
Некрасов заметно смутился и прекратил ходьбу.
- Браво, браво, Тургенев! - воскликнул Боткин и с сожалением в голосе продолжал: - Ай, ай, любезный Некрасов, поразил ты нас; такой практический человек и вдруг такая маниловщина в тебе.
- Имеете право потешаться надо мной! - мрачно отвечал Некрасов. - Я вас еще более потешу и удивлю, если выскажу вам свою откровенную мысль, что мое авторское самолюбие вполне было бы удовлетворено, если бы, хоть после моей смерти, русский мужик читал бы мои стихи!
Василий Петрович в ужасе схватил себя за голову и воскликнул;
- Боже упаси нас видеть в тебе конкурента автора "Бовы королевича"... Нет, ты сегодня, мой любезный друг, говоришь чистейший абсурд. - И иронически добавил: - Хочешь быть русским Беранже; но ведь ты, мой любезный, не сообразил, что во Франции народ цивилизованный, а наш русский - это эскимосы, готентоты!
- Ты бы, Василий Петрович, лучше молчал о русском народе, о котором не имеешь понятия! - раздражительно воскликнул Некрасов.
- И знать не хочу звероподобную пародию на людей, и считаю для себя большим несчастьем, что родился в таком государстве. Ведь вся Европа, любезнейший, смотрит на русского чуть ли не как на людоеда. Ты ведь не путешествовал по Европе, а мы в ней жили и не раз испытали стыд, что принадлежим к дикой нации.
- Если ты нашел, что я говорю сегодня абсурд, то ты сейчас перещеголял меня, Василий Петрович, - ответил Некрасов.
- Да, я европеец, а не русский дикарь, - разгорячась, воскликнул Боткин. Тургенев остановил В.П. словами:
- Вы оба горячитесь и уклонились в сторону от предмета вашего разговора.
В.П. хотел что-то возразить, но Тургенев прервал его словами: "Дай мне объяснить Некрасову насчет Беранже". И он начал доказывать, что Беранже мог быть народным поэтом, потому что во Франции, в больших городах, есть оседлый народ, до которого коснулась цивилизация, а в России народ является в столицу на время, запродать свой физический труд, и снова уходит в деревню, и столичная цивилизация не соприкасается с ним; каким он пришел в столицу, таким и уходит по своим деревням, так что, появись хоть десять народных поэтов в Петербурге, русский народ не будет иметь о них понятия».
Богатые люди ведут между собой праздные разговоры, осуждая диких мужиков, за счет которых они все существуют. А прав оказался Некрасов. Мужики прочли его стихи, да и повести Тургенева тоже. И был журнал "Современник", который читали крестьяне и выхлоцы из крестьян.
Забавно, что купец Боткин при этом не думает, что сам он - не ровня дворянам Тургеневу и Некрасову. А ведь брату Василия Сергею не разрешили учиться в университете математике - это наука предназначалась только для дворян. Пришлось ему стать врачом.
Как мог Василий Петрович Боткин говорить так о народе, из которого только что вышла и его семья? Разве его предки не жили маленьком городишке в самых примитивных условиях? А посмотрите, кем стал его отец, и кем стали его братья, сестры, племянники? Гордостью России.
Но любовь к Европе быстро проходит, когда такие люди понимают, что Европа угрожает целостности России, т.е. основе их благополучия.
Несправедливые слова о русских были сказаны Василием Боткиным в пылу полемики, ради красного словца. Видимо, он злился на Некрасова. Может быть, предчувствовал, что того будут изучать в школе?
Кто бы сегодня вспоминал Боткина, если бы не врач Сергей Боткин? Болезнь Боткина, Боткинская больница (была построена на деньги купца Солдатенкова, а в 1920 года, отмечая 10-летие больницы, Московский Совет принял постановление о переименовании Солдатёнковской больницы в больницу имени Сергея Петровича Боткина). Но Сергею Боткину в начале его жизни сильно помог старший брат Василий. Это он уговорил отца нанять брату хорошего учителя, когда отец записал Сергея в дурачки, за то, что тот до 9 лет не мог научиться читать. И с Пироговым, который стал учителем Боткина в профессии, Сергей познакомился через брата - те вместе учились.
И Белинскому Боткин скрасил последние годы. Видимо, у него был талант помогать людям. Что, впрочем, не давало ему право так говорить о русском народе, плотью от плоти которого была его семья.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Идеологические размышлизмы)