Он стоял против нее. Они долго молчали; ее большие глаза, исполненные неизъяснимой грусти, казалось, искали в его глазах что-нибудь похожее на надежду; ее бледные губы напрасно старались улыбнуться; ее нежные руки, сложенные на коленах, были так худы и прозрачны, что ему стало жаль ее. Вы знаете, что я над вами смеялся?..- сказал он. Вы должны презирать меня. На ее щеках показался болезненный румянец. Он продолжал: - Следственно, вы меня любить не можете... Она отвернулась, облокотилась на стол, закрыла глаза рукою, и ему показалось, что в них блеснули слезы. - Боже мой! - произнесла она едва внятно. Это становилось невыносимо: еще минута, и он бы упал к ногам ее. - Итак, вы сами видите, - сказал он сколько мог твердым голосом и с принужденной усмешкой, - вы сами видите, что я не могу на вас жениться, если б вы даже этого теперь хотели, то скоро бы раскаялись. Мой разговор с вашей матушкой принудил меня объясниться с вами так откровенно и так грубо; я надеюсь, что она в заблуждении: вам легко ее разуверить. Вы видите, я играю в ваших глазах самую жалкую и гадкую роль, и даже в этом признаюсь; вот все, что я могу для вас сделать. Какое бы вы дурное мнение обо мне ни имели, я ему покоряюсь... Видите ли, я перед вами низок. Не правда ли, если даже вы меня и любили, то с этой минуты презираете?
Она обернулась к нему бледная, как мрамор, только глаза ее чудесно сверкали. - Я вас ненавижу... - сказала она. Он поблагодарил, поклонился почтительно и вышел.
Он стоял против нее. Они долго молчали; ее большие глаза, исполненные
неизъяснимой грусти, казалось, искали в его глазах что-нибудь похожее на надежду;
ее бледные губы напрасно старались улыбнуться; ее нежные руки, сложенные на
коленах, были так худы и прозрачны, что ему стало жаль ее.
Вы знаете, что я над вами смеялся?..- сказал он. Вы должны
презирать меня.
На ее щеках показался болезненный румянец.
Он продолжал: - Следственно, вы меня любить не можете...
Она отвернулась, облокотилась на стол, закрыла глаза рукою, и ему
показалось, что в них блеснули слезы.
- Боже мой! - произнесла она едва внятно.
Это становилось невыносимо: еще минута, и он бы упал к ногам ее.
- Итак, вы сами видите, - сказал он сколько мог твердым голосом и с
принужденной усмешкой, - вы сами видите, что я не могу на вас жениться, если
б вы даже этого теперь хотели, то скоро бы раскаялись. Мой разговор с вашей
матушкой принудил меня объясниться с вами так откровенно и так грубо; я
надеюсь, что она в заблуждении: вам легко ее разуверить. Вы видите, я играю
в ваших глазах самую жалкую и гадкую роль, и даже в этом признаюсь; вот все,
что я могу для вас сделать. Какое бы вы дурное мнение обо мне ни имели, я
ему покоряюсь... Видите ли, я перед вами низок. Не правда ли, если даже вы
меня и любили, то с этой минуты презираете?
Она обернулась к нему бледная, как мрамор, только глаза ее чудесно
сверкали.
- Я вас ненавижу... - сказала она.
Он поблагодарил, поклонился почтительно и вышел.
Reply
Leave a comment