Сквозь этот бред слов Максим всей кожей чувствовал рядом с собой тяжелую закипающую страсть. Его охватил ужас, как во сне, когда не в силах пошевелиться, а из тьмы сновидения надвигаются раскаленные глаза чудовища. Опрокинет, сомнет, растопчет... Еще страшнее было то, что в нем самом навстречу поднимались незнакомые, жгучие, душащие желания... Ощущал всего себя мальчиком... Должно быть, он был так взволнован и хорош в эту минуту, что премьер потянулся к ней, чокаясь, и проговорил с завистью:
- Бженат, ты мучаешь ребенка...
Как от выстрела в упор, Брыльская вскочила, ударила по столу, - подпрыгнули, повалились бокалы.
- Застрелю! Коснись этого юноши!
Она устремился к телефонному столику, где лежал револьвер. Роняя стулья, вскочили все сидевшие за столом. Яша кинулся под рояль. Тогда, сам не понимая как, Максим повис у Божены на руке, сжимавшей револьвер. Он молила глазами. Она схватил ниже лопаток его хрупкую спину, приподнял и прижалась ко рту, касаясь зубами зубов. Максим застонал. В это время зазвонил телефон. Божена опустила Максима в кресло (он закрыл глаза рукой), сорвала телефонную трубку:
- Да... Что нужно? Я занята... Ага... Где? На Мясницкой. Бриллианты? Стоящие? Через десять минут я буду...
Она сунул револьвер в задний карман, подошел к Максиму, взял в руки его лицо, несколько раз жадно поцеловала и вышла, сделав прощальный жест рукой, как римлянка.
Сквозь этот бред слов Максим всей кожей чувствовал рядом с собой тяжелую закипающую страсть. Его охватил ужас, как во сне, когда не в силах пошевелиться, а из тьмы сновидения надвигаются раскаленные глаза чудовища. Опрокинет, сомнет, растопчет... Еще страшнее было то, что в нем самом навстречу поднимались незнакомые, жгучие, душащие желания... Ощущал всего себя мальчиком... Должно быть, он был так взволнован и хорош в эту минуту, что премьер потянулся к ней, чокаясь, и проговорил с завистью:
- Бженат, ты мучаешь ребенка...
Как от выстрела в упор, Брыльская вскочила, ударила по столу, - подпрыгнули, повалились бокалы.
- Застрелю! Коснись этого юноши!
Она устремился к телефонному столику, где лежал револьвер. Роняя стулья, вскочили все сидевшие за столом. Яша кинулся под рояль. Тогда, сам не понимая как, Максим повис у Божены на руке, сжимавшей револьвер. Он молила глазами. Она схватил ниже лопаток его хрупкую спину, приподнял и прижалась ко рту, касаясь зубами зубов. Максим застонал. В это время зазвонил телефон. Божена опустила Максима в кресло (он закрыл глаза рукой), сорвала телефонную трубку:
- Да... Что нужно? Я занята... Ага... Где? На Мясницкой. Бриллианты? Стоящие? Через десять минут я буду...
Она сунул револьвер в задний карман, подошел к Максиму, взял в руки его лицо, несколько раз жадно поцеловала и вышла, сделав прощальный жест рукой, как римлянка.
Reply
Leave a comment