Том Стоппард. «Аркадия» Ч2
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)
Окончание. Начало: http://uborshizzza.livejournal.com/1687070.html
Главными героями пьесы являются Томасина и ее учитель. У них очень трогательные, чистые отношения. Она в него влюблена. Он ее оберегает от знаний о грубости жизни, но развивает ее ум.
Томасина - математический гений. Она шутя открывает законы, которые придумают через 100 лет. Но только об этом узнают слишком поздно. Это же было в пьесе «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Там Гильденстерн между делом чуть было не открыл всю современную науку, но Розенкранц его каждый раз отвлекал и не давал закончить свою мысль. Стоппрад считает, что такие вещи происходят постоянно.
«Мы подбираем и, одновременно, роняем. Мы - путники, которые должны удерживать весь свой скарб в руках. Выроним - подберут те, кто идет следом. Наш путь долог, а жизнь коротка. Мы умираем в дороге. И на этой дороге скапливается весь скарб человечества. Ничто не пропадает бесследно. Все потерянные пьесы Софокла обнаружатся - до последнего слова. Или будут написаны заново, на другом языке. Люди снова откроют древние способы исцеления недугов. Настанет час и для математических открытий, тех, которые лишь померещились гениям - сверкнули и скрылись во тьме веков. Надеюсь, миледи, вы не считаете, что, сгори все наследие Архимеда в Александрийской библиотеке, мы бы сейчас не имели... да хоть штопора для бутылок? У меня, кстати, нет ни малейших сомнений, что усовершенствованная паровая машина, которая приводит в такой экстаз господина Ноукса, была впервые начерчена на папирусе. И пар, и медные сплавы были изобретены не в Глазго».
Но все равно отношения с истинным гением захватывающи. Томасина хочет числами выразить природу. Она открыла итерационный алгоритм, назвав его «кроличьим уравнением», потому что как кролик питается своим потомством, так результат предыдущего уравнения служит неизвестным у следующего уравнения. Она за одну секунду подсчитывает эффективность парового насоса, с которым так носится и пытается усовершенствовать Ноукс.
Когда Томасина строит свой итерационный алгоритм, она пытается доказать, что можно точно определить будущее каждого объекта. Если принять теорию о детерминированной Вселенной, то, опираясь на законы Ньютона, можно предсказывать будущее. Естественно, для этого нужен компьютер - огромный, как сама Вселенная. Будущее запрограммировано, как компьютер. Мир обречен на смерть, но если он зарождался именно так, то, возможно, и следующий мир возникнет по этому образцу. И это следовало из доброй английской алгебры. Но в день, когда до 17-летия Томасины остался один день, учитель дал почитать ей новейшую статью:
«Септимус. Эта статья получила приз Парижской научной академии. Автор заслуживает вашего благосклонного внимания, поскольку вы - апологет его идей…Он составил уравнение, которое описывает распространение теплоты в твердых телах. А пока составлял, впал в ересь, поскольку обнаружил природное противоречие законам сэра Исаака Ньютона.
Томасина. Ого! Он оспаривает детерминизм?
Септимус. Нет!.. А впрочем... Пожалуй. Он показывает, что атомы двигаются не по Ньютону.
Томасина. Я же говорила! Ньютон рассчитывал, что наши атомы покатятся от рождения к смерти прямиком, согласно законам движения. Ан нет! Я знала, что детерминизм несовершенен, он же прет напролом!... Я презираю геометрию… Господь, наверно, любит только архитектуру да артиллерийскую пальбу - иначе дал бы нам еще какую-нибудь геометрию, не евклидову. Она ведь существует - другая геометрия. И я ее открою, уже открываю - методом проб и ошибок. Верно, Септимус? Ньютоновским уравнениям все равно, куда движется тело - хоть вспять. А теплота так не умеет».
К вечеру этого же дня Томасина рисует для учителя теплообменный график. Она просит научить ее танцевать вальс. Он смотрит на график:
«Септимус. Значит, все мы обречены!... Значит, Вселенную ждет гибель. Ледяная смерть. Господи.
Томасина. Так мы будем танцевать? Надо спешить!
Септимус. По-моему, время еще есть... Когда будут раскрыты все тайны и утрачен последний смысл, мы останемся одни. На пустынном берегу.
Томасина. И будем танцевать. Ну а это вальс?».
Да, а Байрон понял то же самое без всяких графиков.
Я видел Сон, не все в нем было сном.
Погасло солнце яркое, и звезды
Без света, без путей в пространстве вечном
Блуждали, и замерзшая земля
Кружилась слепо в темноте безлунной.
После урока вальса Томасина предлагает Сентимусу прийти к ней в комнату, но он отказывается. Он считает, что у них впереди еще много времени. А времени не было вовсе. В тот же день в ее комнате был пожар, она погибла. А он стал отшельником.
Ханне удалось найти конец того письма, что привело ее в поместье.
"Свидетельство безумца должно послужить предупреждением против слепого следования французской моде... поскольку именно французский, точнее, офранцузившийся математик привел его к печальной уверенности в том, что впереди нас ждет мир без жизни и света... подобный деревянному очагу, который неизбежно поглотит себя и обратится в единую неразличимую золу. Мир утратит весь жар Земли...Он умер в возрасте сорока и семи лет, дряхлый, как Иов, сморщенный, как кочерыжка, сам - лучшее доказательство своих пророчеств. Но до последнего часа он трудился, пытаясь вернуть миру надежду посредством доброй старой английской алгебры".
Т.е. он пытался доказать, что мир все же детерминирован, и у него есть шанс еще раз стать учителем Томасины. Он так сильно ее любил, что сошел с ума.
Таким образом, представление Ханны об отшельнике поменялось: «Я думала, мой отшельник - идеальный символ. Идиот в пейзаже. Но так еще лучше! Эпоха Просвещения изгнана в пустыню Романтизма! Гений Сидли-парка уходит жить в хижину отшельника».
Быть человеком Просвещения, т.е. верить в торжество разума и знания, можно только на определенном этапе развития человечества. Когда все же выясняется, что мир принципиально непостижим и трагичен, приходит эпоха романтизма. И регулярные сады сменяются пейзажными парками. Происходит это вначале 19 века.
Но что же делать? Ответ автор дает устами Ханны:
«На самом деле тривиально и незначительно все: твоя дичь, мой отшельник, Байрон, который так занимает Бернарда. Цель, в сущности, ничто. И возвышает нас не цель, а сама жажда познания. Иначе мы покинем сей мир так же тихо, как пришли».
Весьма противоречиво, но интересно. Конец неизбежен, но надо пытаться что-то открыть. Неважно, если этого не поймут - то же самое потом откроют другие. Конец неизбежен, но надо продолжать танцевать. И надо спешить, потому что невозможно предсказать, что будет завтра. Что мы все и делаем по мере возможности.
P.S. Еще "Аркадия" идет раз в месяц в ботаническом саду МГУ в постановке театра С.А.Д. Наверное, это интересно.