М. Горький. Русская сказка (о подписантах)
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Чужое)
Сегодня на «Эхе Москвы» Дмитрия Быкова спросили, почему он не подписал некое письмо в защиту честных выборов. Он в ответ вспомнил о сказке Горького. Я ее прежде не читала. Вот нашла. Почитайте!
А.Горький. Русские сказки.
VII
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были евреи - обыкновенные евреи для погромов, для оклеветания и прочих государственных надобностей.
Порядок был такой: как только коренное население станет обнаруживать недовольство бытием своим - из наблюдательных за порядком пунктов, со стороны их благородий, раздаётся чарующий надеждами зов:
- Народ, приблизься к седалищу власти!
Народ привлечётся, а они его - совращать:
- Отчего волнение?
- Ваши благородия - жевать нечего!
- А зубы есть ещё?
- Маленько есть...
- Вот видите - всегда вы ухитряетесь что-нибудь да скрыть от руки начальства!
И ежели их благородия находили, что волнение усмиримо посредством окончательного выбитая зубов, то немедля прибегали к этому средству; если же видели, что это не может создать гармонии отношений, то обольстительно добивались толку:
- Чего ж вы хотите?
- Землицы бы...
Некоторые, в свирепости своего непонимания интересов государства, шли дальше и клянчили:
- Леформов бы каких-нибудь, чтобы, значит, зубья, рёбры и внутренности наши считать вроде как бы нашей собственностью и зря не трогать!
Тут их благородия и начинали усовещивать:
- Эх, братцы! К чему эти мечты? "Не о хлебе едином:" - сказано, и ещё сказано: "За битого двух небитых дают!"
- А они согласны?
- Кто?
- Небитые-то?
- Господи! Конечно! К нам в третьем году, после Успенья, англичане просились - вот как! Сошлите, просят, весь ваш народ куда-нибудь в Сибирь, а нас на его место посадите, мы, говорят, вам и подати аккуратно платить будем, и водку станем пить по двенадцать вёдер в год на брата, и вообще. Нет, говорим, зачем же? У нас свой народ хорош, смирный, послушный, мы и с ним обойдёмся. Вот что, ребята, вам бы лучше, чем волноваться зря, пойти бы да жидов потрепать, а? К чему они?
Коренное население подумает-подумает, видит - нельзя ждать никакого толка, кроме предначертанного начальством, и решается:
- Ну ин, айдати, ребя, благословясь!
Разворотят домов полсотни, перебьют несколько еврейского народу и, устав в трудах, успокоятся в желаниях, а порядок - торжествует!..
Кроме их благородий, коренного населения и евреев для отвода волнений и угашения страстей, существовали в оном государстве добрые люди, и после каждого погрома, собравшись всем своим числом - шестнадцать человек, - заявляли миру письменный протест:
"Хотя евреи суть тоже русские подданные, но мы убеждены, что совершенно истреблять их не следует, и сим - со всех точек зрения - выражаем наше порицание неумеренному уничтожению живых людей. Гуманистов. Фитоедов. Иванов. Кусайгубин. Торопыгин. Крикуновский. Осип Троеухов. Грохало. Фигофобов. Кирилл Мефодиев. Словотёков. Капитолина Колымская. Подполковник в отставке Непейпиво. Пр.пов. Нарым. Хлопотунский. Притулихин. Гриша Будущев, семи лет, мальчик".
И так после каждого погрома, с той лишь разницей, что Гришин возраст изменялся, да за Нарыма - по случаю неожиданного выезда его в одноимённый город - Колымская подписывалась.
Иногда на эти протесты отзывалась провинция:
"Сочувствую и присоединяюсь" - телеграфировал из Дрёмова Раздергаев; Заторканный из Мямлина тоже присоединялся, а из Окурова - "Самогрызов и др.", причём для всех было ясно, что "др." - он выдумал для пущей угрожаемости, ибо в Окурове никаких "др." не было.
Евреи, читая протесты, ещё пуще плачут, и вот однажды один из них - человек очень хитрый - предложил:
- Вы знаете что? Нет? Ну, так давайте перед будущим погромом спрячем всю бумагу, и все перья, и все чернила и посмотрим - что они будут делать тогда, эти шестнадцать и с Гришем?
Народ дружный - сказано-сделано: скупили всю бумагу, все перья, спрятали, а чернила - в Чёрное море вылили и - сидят, дожидаются.
Ну, долго ждать не пришлось: разрешение получено, погром произведён, лежат евреи в больницах, а гуманисты бегают по Петербургу, ищут бумаги, перьев - нет бумаги, нет перьев, нигде, кроме как в канцеляриях их благородий, а оттуда - не дают!
- Ишь вы! - говорят. - Знаем мы, для каких целей вам это надобно! Нет, вы обойдётесь без этого!
Хлопотунский умоляет:
- Да - как же?
- Ну уж, - говорят, - достаточно мы вас протестам обучали, сами догадайтесь...
Гриша, - ему уже сорок три года минуло, - плачет.
- Хосю плотестовать!
А - не на чем!
Фигофобов мрачно догадался:
- На заборе бы, что ли?
А в Питере и заборов нет, одни решётки.
Однако побежали на окраину, куда-то за бойни, нашли старенький заборчик, и, только что Гуманистов первую букву мелом вывел, вдруг - якобы с небес спустясь - подходит городовой и стал увещевать:
- Это что же будет? За эдакое надписание мальчишек шугают, а вы солидные будто господа - ай-яй-яй!
Конечно, он их не понял, думая, что они - литераторы из тех, которые под 1001-ю статью пишут, а они сконфузились и разошлись - в прямом смысле - по домам.
Так один погром и остался не опротестован, а гуманисты - без удовольствия.
Справедливо говорят люди, понимающие психологию рас, - хитрый народ евреи!