Лайонел Шрайвер. Цена нелюбви.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
Вряд ли многие слышали о Лайонел Шрайвер. Я тоже ничего о ней не знала. В аннотации написано, что в США ее книги популярны, получали премии. Но это всегда так пишут. Тем не менее, я роман купила. Меня привлекла тема - про отношения детей и родителей, потому что я только что опять наткнулась на посты Екатерины Штиллер. Последняя постоянно упрекает свою мать, покойную писательницу Галину Щербакову («Вам и не снилось», «Сладкая женщина», что та ее не любила, и из-за этого Екатерина осталась навек больной и несчастной. И, пожалуйста, вот книга, где героиня прямо признается, что не любила своего сына. Почитаем?
Героиню зовут Ева. Ей за 50. Она из семьи армянских эмигрантов, отец умер, есть мать и брат. Все живут отдельно, в разных городах. По-видимому, Ева гордится своим происхождением, потому что оставила при замужестве себе армянскую фамилию. Ту же фамилию она дала и своему сыну.
До появления ребенка Ева была совершено счастлива. Она любила своего мужа, Франклина, и занималась любимым делом. Муж занимался рекламой. Его работа заключалась в том, чтобы найти место для плаката одной молочной фирмы. У Евы был свой бизнес, который приносил ей хороший доход, такой, что она считалась богатой. Она была владелицей фирмы, выпускавшей путеводители для бюджетных путешествий. Эти путеводители пользовались большим успехом. Ева сама ездила по разным странам, а потом писала, как это сделать наиболее оптимальным способом. Мужу же не нравилось, что она часто его покидает. Он сам не любил заграницу, а предпочитал США. Более того, он был настоящим патриотом, и как ни странно, жену это привлекало. Ей вообще все в нем нравилось, но Ева любила и путешествия, поэтому ее мучила совесть. Они поженились в 32 года. Муж не считал, что им нужны дети, но Ева думала, что он притворяется, а сам страдает - она заметила, что он с удовольствием играет с чужими детьми. В конце-концов, она решилась. Тогда ей было 37 лет. Хотя Ева все рассчитало, но известие о беременности ее не обрадовало, более того, все 9 месяцев она проходила, мучаясь дурными предчувствиями. Роды длились 26 часов, воды отошли раньше, чем начались схватки, от обезболивания она отказалась, что расценивалось окружающими как подвиг (Надо же! А нам никогда и не предлагали). Когда Ева увидела новорожденного, она ничего не почувствовала к нему, а когда его приложили к груди, а он не стал сосать и отвернулся, она обиделась. Так началась их война. Это был 1983 год. Мальчика назвали Кевин.
Кевин так и не стал брать грудь. Еве приходилось сцеживаться и кормить его из бутылочки. Ее это очень угнетало. Кевин очень много плакал, причем замолкал, когда муж приходил с работы. Еве казалось, что ребенок понимает больше, чем ему положено по возрасту, и нарочно мучает ее. Муж считал такие мысли проявлением постродовой депрессии. Наняли няню. Но няни не хотели сидеть с Кевиным - он слишком много плакал. Только одна выдержала несколько месяцев. Ева считала ее за это практически святой. Няня жаловалось, что Кевин мало того, что орет весь день, как резанный, так еще больно таскает ее за волосы, нарочно выбрасывает игрушки из манежа. Еве было стыдно за сына, а муж считал, что к младенцу придираются - с ним Кевин не капризничал. В общем, пришлось Еве сидеть с сыном самой. Кричать он к году перестал. Но он дольше, чем положено, не ходил и не говорил. Теперь Ева считала, что он нарочно молчит. Но потом Кевин заговорил, причем сразу связными предложениями, и вначале он говорил только, когда Ева была дома одна. А говорил он одно: «Не люблю пюре, не люблю книжки, не люблю игрушки». И говорил он это с ненавистью. Ева думала, что Кевин родился, полным ярости, и эта ярость его не покидает, будто он злится, что его без согласия выпихнули на свет. Франклин же очень обрадовался тому, что мальчик заговорил, он читал, что только самые умные дети говорят сразу фразами, не размениваясь вначале на произношение слогов и отдельных слов.
Когда Кевину было 4 года, Ева уехала в Африку, хотя муж был против. В Африке ей не понравилось, и она решила, что больше не станет никуда ездить, а посвятит себя сыну и станет лучшей мамой на свете. Но когда она приехала домой, Кевин ее еле узнал. Зато муж продал их квартиру в Нью-Йорке и купил дом в пригороде. Действительно, Ева дала согласие на эту сделку, потому что муж извел ее разговорами о том, что Кевину вредно жить в городе, но она не ожидала, что муж купит дом без нее. Дом Еве не понравился: он был большой, новый, современный с отличным видом на залив, но совсем не в ее вкусе. Она бы предпочла старый дом, с историей, с колоннами и привидениями на чердаке. Но Ева слишком любила мужа, чтобы его огорчать, поэтому она следующие 12 лет молча ненавидела этот американский дом. Дело было в том, что Ева не просто так часто ездила в Европу - ей не хотелось быть американкой. Она считала американцев слишком примитивными, слишком самодовольными, слишком властными и кичащимися своим богатством, людьми без истории. Исключение она делала только для мужа - женщины полны противоречий.
Отношения с Кевиным омрачались тем, что он до 6 лет не хотел приучаться к горшку. Еве приходилось его все время переодевать. Мальчик писал и какал в памперсы, люди его сторонились. Его отдали в самый гуманный на свете детский сад Монтессори, но и там с ним ничего не смогли сделать. Отец же не расстраивался, и говорил, что рано или поздно это пройдет.
Ева находила в поведении ребенка все больше странностей. Однажды одна девочка в саду, страдающая редкой формой тяжелой экземы (дети-бабочки), сняла с себя бинты, расцарапала себе все корки. Девочка сочилась кровью, а Ева была уверена, что на дикий поступок ее подбил Кевин - их вместе нашли в ванной. Муж опять не поверил. Еще мальчик нарочно испортил обои в маминой комнате после того, как она сказала, что они ей очень нравятся. Эти обои она сама сделала из любимых географических карт.
В один прекрасный день, после того, как мальчик в течение 20 минут несколько раз подряд покакал в памперсы, а Ева его несколько раз переодевала, она не выдержала и швырнула ребенка в другой конец комнаты. Кевин сломал руку - открытый перелом. Но что интересно, он никому ничего не рассказал, и впервые в жизни сам пошел в туалет. Все он, оказывается, умел. Ева через много лет спросила у него, почему он ее не выдал. Кевин сказал, что тогда она впервые проявила честное отношение к нему, а не притворялась. Но в тот год Ева боялась, что скажет муж и соседи, если узнают правду. Она поймала себя на том, что заискивает перед ребенком. Тогда она решила родить другого ребенка. Муж был против, но она его обманула. Когда он догадался, было уже поздно. Родилась девочка, Селия. Прелестный ребенок, никаких хлопот, одно удовольствие. Получилось так, что Кевин был как бы папин сын, а Селия - мамина дочка. Франклин старался поменьше заниматься с Селией, будто боялся, что предает этим обожаемого сына.
Кевин пошел в школу. Особых проблем с учебой у него не было, с дисциплиной тоже. Большинство детей его сторонились, но было и несколько друзей. Эти ребята стояли гораздо ниже его по развитию, подражали ему.
Селия брата обожала, она всех любила, ни на кого не сердилась, росла очень доверчивой и наивной. Когда она пошла в школу, то решили, что Кевин будет приводить ее из школы домой и сидеть с ней пару часов до прихода родителей. Он не возражал. Через несколько месяцев произошел несчастный случай: непонятно зачем Селия промыла себе глаз ядовитой жидкостью для прочистки труб. Глаз вытек. Впоследствии девочке сделали протез. Ева ничего не могла доказать, но сильно подозревала, что бутылку с жидкостью Селии подсунул Кевин. Селия однажды, вроде бы, проговорилась на эту тему, но она слишком любила брата. Франклин был уверен, что Кевин тут ни при чем, а бутылку забыла спрятать Ева, или Селия ее сама достала с верхней полки.
Став подростком, Кевин начал одеваться в одежду на несколько размеров меньше, чем ему было надо. Он ходил в джинсах, из которых торчали волосатые ноги, из-под майки вылезал живот. Но в школе считали, что это круто, и многие ему подражали. Кевин нарочно, как думала Ева, мастурбировал на глазах у матери, не запирая дверь ванную и нагло глядя ей в глаза. Она жаловалась мужу, но Франклин говорил, что не надо лезть в личную жизнь подростка.
Она пыталась найти к нему подход, разговаривала с ним. Кевин обычно ее высмеивал. Он пресек, что она презирает простых американцев, и попрекал ее этим. Тем не менее, Ева поднимала при нем эти вопросы. Особенно ее возмужали постоянные случаи, когда дети расстреливали в школе своих одноклассников. Она считала, что это все из-за того, что в стране разрешено оружие. В некоторых штатах, оказывается, нет ограничения по возрасту: можно купить винтовку даже двухлетнему. Кевин же говорил, что дело не в доступности оружия, а в плохих родителях.
Кевин никем не хотел работать, а еще с 5-ти лет говорил, что будет жить на пособие. Он говорил матери, что нет ничего тупее такой работы, как у отца и как у нее. Вообще, слово «тупо» было его любимым.
Единственное, чем Кевин любил заниматься - это стрельбой из лука. Он 6 лет занимался этим спортом, достиг в нем успехов. Отец подарил ему хороший арбалет.
Ева знала, что Кевин считает мужа простаком, смеется над ним, называя его «мистер Пластик», но муж не понимал этого. При нем Кевин демонстрировал лояльность, делал вид, что у них с отцом такой мужской союз, что он любит бейсбол и пр. Ева видела, что он издевается, а муж все принимал за чистую монету. Он всегда защищал сына.
Поворотным пунктом в отношениях супругов стал случай, когда Кевин обвинил учительницу театрального искусства в сексуальных домогательствах. Было разбирательство. Ева, конечно, сыну не поверила, муж поверил. В итоге учительницу отстранили от занятий, но не уволили. Муж возмущался школой, где поддержали извращенцу, Ева пыталась объяснить, что Кевин сам все придумал. Тут-то Франклин и сказал, что разведется с ней. Он оставит себе сына, она возьмет дочь. Кевин слышал их ссору.
Через несколько дней Кевину должно было исполниться 16 лет. И вот он взял и устроил в школе массовый расстрел. Ева считала, что долго над этим работал. Во-первых, возраст. С 16 лет его судили бы строже. Во-вторых, арбалет. С одной стороны, он не хотел, чтобы этот случай послужил еще одним аргументов в защиту тезиса матери о том, что в таких историях виновато оружие, с другой стороны, ему разрешали носить арбалет в школу - его воспринимали не как оружие, а как спортивный инвентарь. В-третьих, он заранее попросил, чтобы ему выписали психотропное средство «Прозак» - хотел свалить свое поведение на последствия от его применения.
Кевин прислал 10 записок от имени администрации 9 ученикам и учительнице литературы - той, которая думала, что нашла к нему подход. Он выбрал тех ребят, которые к чему-то стремились, чем-то гордились. В записках он собирал их в актовом зале, якобы, для вручения премии за их заслуги, и просил сохранять тайну, чтобы был сюрприз, и никто не обиделся. Он захватил с собой особые цепи, чтобы обмотать ими ручки дверей, а сам забрался наверх - там было такое устройство помещения, что можно было все это сделать незаметно. В зале собрались 11 человек, один пришел случайно. Кевин расстрелял их из арбалета. Некоторых он убил сразу, некоторым дал истечь кровью, потому что полицейские вынуждены были посылать за специальными инструментами, чтобы распилить цепи.
Ева была на работе, когда обо всем узнала. Она побежала сначала в школу - увидела, как Кевина увозят. Кинулась домой - там она нашла тела мужа и дочери. Вначале Кевин расстрелял их.
Кевину за убийство 13 человек дали 8 лет. 2 года в детской тюрьме, потом 6 лет во взрослой. Адвокат напирал на побочное действие «Прозака» - Кевин сам подобрал прецеденты.
Прошло 2 года. Ева очень скучает без мужа. Роман состоит из писем, которые она пишет покойному. В них она описывает свою повседневную жизнь, свидания с Кевиным в тюрьме, анализирует прошлое. Она продала тот дом, что ненавидела, продала свою фирму. Все ушло на адвокатов. Теперь живет в маленькой двухкомнатной квартире, работает по найму.
Кевин вначале говорил, что радуется, что сидит в тюрьме, что тут его уважают за крутость. Потом он притих. Боится перевода во взрослую тюрьму. Впервые начал вежливо говорить с матерью и даже обнял ее. Похоже, что он повзрослел. Она его спросила, зачем он убил ее мужа и дочь. Он сказал, что тогда понимал почему, но теперь не знает.
Ева пришла к выводу, что в поведении сына все же виновата она. Не надо было отвергать его еще в младенчестве. Она готова принять его в своей квартире, когда он выйдет из тюрьмы, каким бы он ни стал. Название романа говорит о том, что это - точка зрения автора.
А я вот не знаю. Может быть, она потому его отвергла, что сразу поняла его ненормальность. Ведь животные тоже умеют сразу после рождения браковать нежизнеспособного детеныша. Не зря роды были травматические - его мозг мог пострадать. Ведь вначале отошли воды, а она не сразу попала в больницу, они ждали, как им сказали, пока раскроется шейка матки. Но ведь в этом случае могло быть инфицирование! Что-то могло произойти с лобными долями, пострадали те структуры, которые отвечают за социализацию. И потом, он много кричал - скорее всего, это было высокое внутричерепное давление. У него была моторная и речевая задержка. И рисовать он долго не умел: когда все рисовали домики, он мог сделать только линию.
Конечно, она все равно могла бы любить своего ребенка. Неважно, что от него отказывались няньки - они ему не родные. Но она не смогла.
На психическую задержку наслоился конфликт. Но все равно, даже при полном принятии растить таких детей сложно. Так что я бы не была так однозначна, как автор.
автоном http://uborshizzza.1mgmu.com/?p=1237