САНБЮЛЛЕТЕНЬ.Ожирение - национальная болезнь Америки. Данте.Божественная комедия. 1 Я устремлял глаза в густые чащи Зеленых листьев, как иной ловец, Из-за пичужек жизнь свою губящий, 4 Но тот, кто был мне больше, чем отец, Промолвил: "Сын, пора идти; нам надо Полезней тратить время под конец". 7 Мой взгляд - и шаг ничуть не позже взгляда - Вслед мудрецам я обратил тотчас, И мне в пути их речь была отрада. 10 Вдруг плач и пенье донеслись до нас, - "Labia mea, Domine", - рождая И наслажденье, и печаль зараз. 13 "Отец, что это?" - молвил я, внимая. И он: "Быть может, тени там идут, Земного долга узел разрешая". 16 Как странники задумчиво бредут И, на пути настигнув проходящих, Оглянут незнакомцев и не ждут, 19 Так, обгоняя нас, не столь спешащих, Оглядывала нас со стороны Толпа теней, смиренных и молчащих. 22 Глаза их были впалы и темны, Бескровны лица, и так скудно тело, Что кости были с кожей сращены. 25 Не думаю, чтоб ссохся так всецело Сам Эрисихтон, даже досягнув, Голодный, до страшнейшего предела. 28 "Вот те, - подумал я, на них взглянув, - Которые в Ерусалиме жили В дни Мариам, вонзившей в сына клюв". 31 Как перстни без камней, глазницы были; Кто ищет "omo" на лице людском, Здесь букву М прочел бы без усилий. 34 Кто, если он с причиной незнаком, Поверил бы, что тени чахнут тоже, Прельщаемые влагой и плодом? 37 Я удивлялся, как, ни с чем не схоже, Их страждущая плоть изморена, Их худобе и шелудивой коже; 40 И вот из глуби черепа одна В меня впилась глазами и вскричала: "Откуда эта милость мне дана?" 43 Ее лица я не узнал сначала, Но в голосе я сразу угадал То, что в обличье навсегда пропало. 46 От этой искры ярко засиял Знакомый образ, встав из тьмы бесследной, И я черты Форезе увидал. 49 "О, не гнушайся этой кожей бледной, - Так он просил, - и струпною корой, И этой плотью, мясом слишком бедной! 52 Скажи мне правду о себе, открой, Кто эти души, два твоих собрата; Не откажись поговорить со мной!" 55 "Твой мертвый лик оплакал я когда-то, - Сказал я, - но сейчас он так изрыт, Что сердце вновь не меньшей болью сжато. 58 Молю, скажи мне, что вас так мертвит; Я так дивлюсь, что мне не до ответа; Кто полн другим, тот плохо говорит". 61 И он: "По воле вечного совета То древо, позади нас, в брызгах вод, Томительною силою одето. 64 Поющий здесь и плачущий народ, За то, что угождал чрезмерно чреву, В алчбе и в жажде к святости идет. 67 Охоту есть и пить внушают зеву Пахучие плоды и водопад, Который растекается по древу. 70 И так не раз, пока они кружат, Свое терзанье обновляют тени, Или верней - отраду из отрад: 73 Ведь та же воля шлет их к древней сени,Что слала и Христа воззвать "Или!", Когда спасла нас кровь его мучений".
1 Я устремлял глаза в густые чащи
Зеленых листьев, как иной ловец,
Из-за пичужек жизнь свою губящий,
4 Но тот, кто был мне больше, чем отец,
Промолвил: "Сын, пора идти; нам надо
Полезней тратить время под конец".
7 Мой взгляд - и шаг ничуть не позже взгляда -
Вслед мудрецам я обратил тотчас,
И мне в пути их речь была отрада.
10 Вдруг плач и пенье донеслись до нас, -
"Labia mea, Domine", - рождая
И наслажденье, и печаль зараз.
13 "Отец, что это?" - молвил я, внимая.
И он: "Быть может, тени там идут,
Земного долга узел разрешая".
16 Как странники задумчиво бредут
И, на пути настигнув проходящих,
Оглянут незнакомцев и не ждут,
19 Так, обгоняя нас, не столь спешащих,
Оглядывала нас со стороны
Толпа теней, смиренных и молчащих.
22 Глаза их были впалы и темны,
Бескровны лица, и так скудно тело,
Что кости были с кожей сращены.
25 Не думаю, чтоб ссохся так всецело
Сам Эрисихтон, даже досягнув,
Голодный, до страшнейшего предела.
28 "Вот те, - подумал я, на них взглянув, -
Которые в Ерусалиме жили
В дни Мариам, вонзившей в сына клюв".
31 Как перстни без камней, глазницы были;
Кто ищет "omo" на лице людском,
Здесь букву М прочел бы без усилий.
34 Кто, если он с причиной незнаком,
Поверил бы, что тени чахнут тоже,
Прельщаемые влагой и плодом?
37 Я удивлялся, как, ни с чем не схоже,
Их страждущая плоть изморена,
Их худобе и шелудивой коже;
40 И вот из глуби черепа одна
В меня впилась глазами и вскричала:
"Откуда эта милость мне дана?"
43 Ее лица я не узнал сначала,
Но в голосе я сразу угадал
То, что в обличье навсегда пропало.
46 От этой искры ярко засиял
Знакомый образ, встав из тьмы бесследной,
И я черты Форезе увидал.
49 "О, не гнушайся этой кожей бледной, -
Так он просил, - и струпною корой,
И этой плотью, мясом слишком бедной!
52 Скажи мне правду о себе, открой,
Кто эти души, два твоих собрата;
Не откажись поговорить со мной!"
55 "Твой мертвый лик оплакал я когда-то, -
Сказал я, - но сейчас он так изрыт,
Что сердце вновь не меньшей болью сжато.
58 Молю, скажи мне, что вас так мертвит;
Я так дивлюсь, что мне не до ответа;
Кто полн другим, тот плохо говорит".
61 И он: "По воле вечного совета
То древо, позади нас, в брызгах вод,
Томительною силою одето.
64 Поющий здесь и плачущий народ,
За то, что угождал чрезмерно чреву,
В алчбе и в жажде к святости идет.
67 Охоту есть и пить внушают зеву
Пахучие плоды и водопад,
Который растекается по древу.
70 И так не раз, пока они кружат,
Свое терзанье обновляют тени,
Или верней - отраду из отрад:
73 Ведь та же воля шлет их к древней сени,Что слала и Христа воззвать "Или!", Когда спасла нас кровь его мучений".
Reply
Leave a comment