Михаил Бару. Записки понаехавшего. Лайвбук. 2010.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и критика: литература)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
Михаил Бару родился в 1958 году, закончил МИХМ, кандидат технических наук. Работал старшим научным сотрудником Филиала Института биоорганической химии в Пущино-на-Оке. В настоящее время - поэт, прозаик, переводчик.
Дебютировал публикациями юмористических стихов и прозаических миниатюр в журнале «Химия и жизнь» (1992).
Писал так называемые русские хайку. Выпустил антологию русских хайку, несколько авторских сборников. Вот пример его хайку:
Раннее утро.
Сосед прибивает полку
Прямо к моей голове…
ВЕСЕННЕЕ ПОЛОВОДЬЕ НА ОКЕ
Как река разлилась! -
Из воды едва торчит
Экскаватор брошенный.
Первый снежок!
На скамейке - бомж
Белый, пушистый...
Ведет блог в ЖЖ synthesizer с 2001 года.
Сборник «Записки понаехавшего» включают три произведения.
Первое называется «Похвальное слово Москве». Состоит из зарисовок, описывающих погоду, забавные сценки, подслушанные (или придуманные) диалоги, ассоциаций, возникших у автора по поводу различных событий. В записках отражены все 4 сезона, и получается как бы замкнутый круг. Все это объединено одной мыслью: Москва неприветливый, чужой и неприятный город.
Лирический герой в основном сидит на работе в офисе, располагающемся на шоссе Энтузиастов. Все, что он видит - это метро, переходы и местность около его офиса. Это пространство населяют «пушистые» бомжи, нищие всех сортов, продавцы в киосках. Прохожие много матерятся.
«Москва, как оказалось, пустынный город - ни тебе леса настоящего, ни реки, ни птиц, кроме ворон с воробьями. Только людей много. Из них-то все в Москве и состоит. И вместо деревьев люди, много людей. Ходят точно Бирнамский лес. А люди-капли сливаются в ручьи и реки. Еще и люди-птицы сбиваются в стаи. Летают и чирикают мелодиями из мобильных телефонов. Или текут, журча ими же. А вот неба здесь нет. И воздуха нет. Потому, что из людей можно что хочешь сделать, а неба нельзя…А еще здесь нет ни закатов, ни восходов. Это понятно - раз нет неба и воздуха, то и восходам с закатами неоткуда взяться. Но москвичи и тут нашли выход. В нужные часы жители занавешивают все окна, даже полуподвальные, картинками с солнечными бликами розовеющими облаками. И наступает закат. Или восход.»
А в других городах есть лес? Это обязательный атрибут города? В Москве, кстати, есть Лосиный остров, Измайловский парк и Битцевский парк - вполне себе леса. С закатами в Москве так плохо, что автор пишет об этом еще раз.
«В городском закате нет ни чувства, ни толка, ни расстановки. Солнце бочком, бочком, закатится в щель между домами, точно гривенник в карманную дыру и все»
А что же я столько раз наблюдала, да вот хоть вчера, всю дорогу, пока ехала на электричке от Чертаново до Павелецкого вокзала? Это небо, эти переливы красного всех тонов - это мне все, наверное, показалось. Я же не поэт, где мне знать, что я вижу.
В Москве живут жалкие маленькие люди, чья жизнь скрашивается только водкой.
«Человек пробежал с коробкой. Юркнул куда-то в черную подворотню. Точно мышь. Придет домой, поднимется по грязной лестнице к своей мышеловке, отдаст ей коробку, выпьет водки, супу поест. Покурит перед сном в форточку, свернется калачиком под ватным одеялом, почешет себе бок или пятку, да и заснет».
Мышеловка, которой человек отдает коробку - это кто? Жена? Ну, ладно. Это образ такой. Но есть художественная неправда: разве бок или пятку такой человек себе чаще всего перед сном чешет? Образ получился неполный.
Не обошлось и без идеологии. Герою не нравится голос диктора в метро, но он не сразу понимает почему. Потом до него дошло: голос напоминает о призывах на советских демонстрациях.
«Вот с такой интонацией нам велели крепить ряды ударным трудом… К, счастью, у наших детей уже нет этих ассоциаций. Нет ни рядов, ни отрядов»
Так вот оно, в чем счастье! А я и не догадывалась. Конечно, ради такого счастья можно потерпеть бомжей, нищих и все прочее, о чем автор нам рассказывает.
Но идеологии мало. Больше рассуждений. Например, что сегодня большинство людей живет в прошлом, и чем образованнее человек, тем в более отдаленных эпохах он поселился душой.
Или еще есть фантазии. Например, что одна из гипсовых скульптур свиней, украшающих на ВВЦ павильон животноводства, потому такая потрескавшаяся, что каждую ночь приходит мясник и пытается разрубить ее топором.
Бытовые сценки:
«Вон мужичок спешит к метро. Брючки до щиколоток, дипломат из кожи игрушечного крокодила. По телефону говорит:
- Я вам уже второй раз звоню. Мне время дорого. Что значит перезвоните по возможности? Обяза... А вы как думали? Так директору и передайте. Да...
Мужичок отрывает руку с телефоном от уха, подносит к носу, ковыряется там на скорую руку и продолжает:
- ...он думает, что мы тут х..ней занимаемся, а у нас серьезный бизнес, между прочим...
И тут мы все подходим к метро. Двери осторожно закрываются.»
Что в Москве хорошо? Девушки красивые. Рада за автора, что в этом вопросе он не так мрачно настроен.
Видно, что эти зарисовки вышли из ЖЖ-ных постов. Чтобы подчеркнуть это, используется прием с перечеркнутым словом, для большего юмора:
«Из теремка на детской площадке показалась лягушка-квакушка выкарабкался бомж с зеленым лицом и большим пластиковым мешком»
И так по три раза на каждой странице.
Что мне не понравилось - так это пренебрежение точными деталями.
«Акации и яблони быстро отцветают, одуванчики безжалостно скашиваются газонокосилками, листва на тополях и липах покрывается черной пылью и копотью…»
Уж если на то пошло, то листву на тополях сразу после того, как отлетел пух, съедает тополевая моль. И она получается пожухлая и дырявая. Что до остального, то, наверное, в других городах яблони цветут по 2 месяца.
В конце выясняется, для чего автор издал эти записки.
Он приводит цитату из дневника Александра Гладкова.
«...Вот я наблюдаю маленького, честного и добросовестного литератора, который всю жизнь сочиняет какие-то повести и рассказы, катит, как Сизиф в гору, камень, мучается с ним, недоволен собой, переживает отношение к себе других, заживляет раны самолюбия и снова ранится. А между тем, записывай он просто то, что он видит и слышит каждый день, без всяких «фабул» и «композиций», и он исподволь создал бы великую книгу века. Но для этого нужно дать обет скромности, а на это мало кто способен»
Вот и верь после этого классикам! Наврал А.Гладков: великой книги не получилось.
Во второй части «Записок понаехавшего» помещен рассказ о настоящих и выдуманных музеях Москвы. Описаны как действительные, так и придуманные экспонаты. Например, в музее водки рядом с настоящей чугунной 7-килограммовой медалью «За пьянство», которой царь Петр награждал за пьянство, у Бару соседствует рукав халата, которым Менделеев занюхивал, когда изобретал свой рецепт водки, и картина «Иван Грозный спаивает своего сына».
Юмор, на мой взгляд, несколько тяжеловесный.
Третья вещь в сборнике - эссе «Опыт занимательного краеведения или история Бабушкина переулка». По-видимому, оно помещено для того, чтобы отделить автора от лирического героя первой части книги, и показать, что он знает историю Москвы, видел не только метро и переходы и любит некоторые старые уютные улицы.
Что ж, есть такой переулок (ул. А.Лукьянова), соединяющий Старую и Новую Басманные улицы. Там числятся 4 дома, одним углом выходит МИХМ, где Бару учился. Уж эти-то места он должен знать.
Эссе небольшое и ничем не примечательное.
Читать или не читать вам эту книгу, решайте сами. Шрифт крупный, удобный. Иллюстрирована черно-белыми рисунками М. Югановой. Можно использовать как путеводитель по музеям, если сверяться со справочником и отделять настоящие от выдуманных.