Антоновка ниже пояса
После бутылки чилийского красного «Frontera» я перешел границу - frontera - и более благожелательно взирал на окружающий мир. Чего нельзя было сказать о моем коллеге и соседе Алексее, придерживавшемся водочной диеты.
И в трезвом состоянии Алексея отличает высокомерие и завышенная требовательность в гендерных вопросах. После же известной дозы алкоголя он становится несносным снобом и эстетом.
- Тебе какой тип женщин нравится - София Лорен или Одри Хэпберн? -однажды спросил он меня, поглядывая на экран своего 54-дюймового плазменного ТВ.
- Как собеседник или абстрактно, чисто физически?
- Чисто физически.
- София Лорен. А как собеседник - Одри Хэпберн.
- А мне сугубо Одри Хэпберн - с маленькой грудью, почти андроген, подросток, - доверчиво поделился Алексей.
- Ему нравится Одри Хэпберн, а живет он со мной! - с яростью включилась в наш разговор Карина, герл-френд Алексея, дама пышного телосложения. После чего она негодующе хлопнула дверью и удалилась в спальню…
Любимая тема Алексея - сексапил юных нубильных дев, вульва которых, по его образному выражению, хрустит, как яблоко. Возможно, в этом ассоциативном ряду он представляет себе антоновку или белый налив.
Узнав вчера, что однажды, после 4-месячного ожидания визы, я ездил в Канаду для романтического свидания с матерью четырех детей, он пришел в праведную ярость.
- Как ты можешь! - вскричал Алексей - Я тебя не понимаю. Это шутка? Ведь после четырех детей гениталии превращаются в галошу, валенок. Нет, у меня другие критерии! Когда я приезжаю в Москву, я еду на Ленинградку, где тусуются проститутки, и говорю им сразу: "Нерожавшие, шаг вперед!". Вперед выходят человек 10, и с ними уже я работаю.
Я не стал дискутировать с Алексеем, зная по опыту, что это бесполезно.
- Ах, ты любишь только нерожавших? - издала вопль выскочившая из спальни Карина. - Как же ты живешь со мной, рожавшей?
- Вот так и живу, - с неподдельным трагизмом сказал Алексей. - Живу и плачу.
Тут я счел благоразумным удалиться, так как час был поздний, и семейная ссора крепчала на глазах.
Спускаясь к себе на 6-й этаж, я думал привычными штампами советского военно-патриотического воспитания: «Нерожавшие, шаг вперед! Коммунисты, комиссары и евреи, шаг вперед! Партизаны в деревне есть? Сало, млеко и яйки, мамка!»
Думаю, такие же смутные ассоциации бродили в головах девушек на Ленинрадке, когда они мужественно делали шаг вперед в темноте на встречу с неизвестным...
И в трезвом состоянии Алексея отличает высокомерие и завышенная требовательность в гендерных вопросах. После же известной дозы алкоголя он становится несносным снобом и эстетом.
- Тебе какой тип женщин нравится - София Лорен или Одри Хэпберн? -однажды спросил он меня, поглядывая на экран своего 54-дюймового плазменного ТВ.
- Как собеседник или абстрактно, чисто физически?
- Чисто физически.
- София Лорен. А как собеседник - Одри Хэпберн.
- А мне сугубо Одри Хэпберн - с маленькой грудью, почти андроген, подросток, - доверчиво поделился Алексей.
- Ему нравится Одри Хэпберн, а живет он со мной! - с яростью включилась в наш разговор Карина, герл-френд Алексея, дама пышного телосложения. После чего она негодующе хлопнула дверью и удалилась в спальню…
Любимая тема Алексея - сексапил юных нубильных дев, вульва которых, по его образному выражению, хрустит, как яблоко. Возможно, в этом ассоциативном ряду он представляет себе антоновку или белый налив.
Узнав вчера, что однажды, после 4-месячного ожидания визы, я ездил в Канаду для романтического свидания с матерью четырех детей, он пришел в праведную ярость.
- Как ты можешь! - вскричал Алексей - Я тебя не понимаю. Это шутка? Ведь после четырех детей гениталии превращаются в галошу, валенок. Нет, у меня другие критерии! Когда я приезжаю в Москву, я еду на Ленинградку, где тусуются проститутки, и говорю им сразу: "Нерожавшие, шаг вперед!". Вперед выходят человек 10, и с ними уже я работаю.
Я не стал дискутировать с Алексеем, зная по опыту, что это бесполезно.
- Ах, ты любишь только нерожавших? - издала вопль выскочившая из спальни Карина. - Как же ты живешь со мной, рожавшей?
- Вот так и живу, - с неподдельным трагизмом сказал Алексей. - Живу и плачу.
Тут я счел благоразумным удалиться, так как час был поздний, и семейная ссора крепчала на глазах.
Спускаясь к себе на 6-й этаж, я думал привычными штампами советского военно-патриотического воспитания: «Нерожавшие, шаг вперед! Коммунисты, комиссары и евреи, шаг вперед! Партизаны в деревне есть? Сало, млеко и яйки, мамка!»
Думаю, такие же смутные ассоциации бродили в головах девушек на Ленинрадке, когда они мужественно делали шаг вперед в темноте на встречу с неизвестным...