Развитие криминалистики к 1891 году. Часть 2.
Методы.
Успехи патологической анатомии.
27 июля 1889 год в Париже было подано заявление в полицию о пропаже некоего господина Гуффэ. Словесный портрет Гуффэ был разослан во все полицейские участки Франции. В нем указывалось, что рост пропавшего - 1 м 75 см; он был худым, элегантно одетым, имел густые каштановые волосы и ухоженную бороду, возраст - 49 лет. 13 августа на берегу Роны возле Лиона был обнаружен мужской труп в мешке. Когда мешок разрезали, оттуда вывалилась полуразложившаяся черноволосая мужская голова. Родственники Гуффэ в нем пропавшего не опознали. Из отчета врача, проводившего вскрытие следовало, что покойника засунули в мешок совершенно голым, головой вперед. Предварительно тело было завернуто в клеенку и обмотано шнуром длиною в семь с половиной метров. Рост покойного составлял 1 м 70 см, а возраст - от тридцати пяти до сорока лет. Волосы и борода были черного цвета. На гортани оказались два перелома, из чего Бернар сделал заключение, что неизвестный был задушен.
14 августа на берегу той же реки были обнаружены обломки сундука, издававшие трупный запах. На них была обнаружена маркировка «Станция отправления: Париж 1231 - Париж 27.7,188… - Поезд экспресс 3. Станция назначения: Лион Перраш 1.» Проверка отчетности железной дороги показала, что такой багаж был отправлен 27 июля 1889 года - через сутки после пропажи Гуффе. 16 августа на месте обнаружения трупа был найден ключ, подходивший к сундучному замку.
12 ноября 1889 г был отдан приказ на эксгумацию трупа. Эта процедура была поручена Александру Лакассаню, который уже девять лет был профессором и руководителем кафедры судебной медицины Лионского университета, и давно занимался проблемой установления внешности и возраста покойных по сохранившимся костным останкам.
К этому времени был уже закрыт вопрос о трупных пятнах, которые были скоплением крови в наиболее низко расположенных частях трупа вследствие прекращения ее циркуляции. В первые несколько часов они сохраняют подвижность, но впоследствии теряют ее, так как белок, придающий им окраску, переходит в ткани и кожу. Таким образом наличие трупных пятен в высокорасположенных местах означает, что труп перемещали.
Также им был рассмотрен феномен охлаждения трупа и трупного окоченения, что способствовало более точному определению наступления момента смерти.
Лакассанем и его коллегами было установлено, что между ростом человека и размерами некоторых его костей есть четкая корреляция. Чем больше костей было в распоряжении патанатома - тем точнее определялся рост.
В ходе эксгумации рост покойного был определен в 178,5 см, что не соответствовало словесному портрету. Однако выяснилось, что во время службы Гуффэ в армии его рост был определен как 178 см. То же подтвердил и его портной. В ходе изучения костей правой ноги Лакассань обнаружил их странные изменения, которые посчитал следствием какой-то болезни. Врач Гуффэ и родственники покойного подтвердили, что Гуффэ страдал воспалением суставов стопы и водянкой коленного сустава. Также удалось по состоянию зубов определить возраст покойника - около 50 лет.
После тщательной промывки волос стало ясно, что они каштанового цвета. Химический анализ не нашел в них следов меди, ртути, свинца, висмута или серебра - веществ, применяемых для окраски волос. Сравнение волос с трупа с волосами из расчески Гуффэ показало их полную идентичность.
Исследование повреждений костей и хрящей шеи подтвердили предварительный вывод о том, что покойный был задушен, но в отличие от врача, проводившего первое вскрытие Лакассань пришел к выводу, что душили не веревкой, а руками.
Таким образом к 21 ноября Лакассань сумел доказать, что данный покойник - и есть Гуффэ.
Поимка преступников была уже делом техники, несмотря на захватывающие и интерсные события, сопровождающие этот процесс. Это были некие Мишель Эйро и Габриэль Бомпар убившие Гуффэ с целью ограбления его конторы. 20 декабря суд над ними закончился. Было девять часов вечера, когда председательствующий огласил приговор: «Смертная казнь для Эйро, двадцать лет каторги - для Габриэль Бампар». Через десять недель, 2 февраля 1891 г. Эйро был казнен на гильотине.
Дело Гуффэ привлекло внимание общественности к пионерам судебной медицины и показало значение этой новой науки. Но оно не было единственным делом такого рода. Еще в 1882 г. состоялся сенсационный процесс, который расколол население австро венгерской монархии на два враждующих лагеря и привлек внимание к другой колыбели судебной медицины - к Австро Венгрии.
Ареной событий на этот раз стала маленькая венгерская деревушка Тиса Эслар в области Саболеш, расположенная на берегу Тиссы неподалеку от Ньиредьхазы. Население ее состояло из христиан (католиков и протестантов) и евреев.
На пасху, 1 апреля 1882 г., четырнадцатилетняя домработница христианка Эстер Шоймоши вышла из дома своей хозяйки и направилась купить у торговца Кольмайера краску. Покупку Эстер сделала. На обратном пути домой ее видела ее старшая сестра София. Но Эстер так и не вернулась. Хозяйка Эстер, ее мать - вдова Шоймоши и родственники искали Эстер до самого вечера, но не обнаружили никаких ее следов. Пробегая мимо синагоги, мать Эстер встретила служителя этого храма Йозефа Шарфа с женой. Вдова плакала, Шарф пытался ее утешить: Эстер, говорил он, обязательно вернется. Вот, несколько лет назад из деревни Нанаш тоже исчез ребенок. Тогда обвиняли евреев, что они якобы убили ребенка, а он всего лишь заблудился в степи и вернулся к матери целым и невредимым.
Когда же и 8 апреля Эстер все еще не вернулась, полицейский комиссар из Надьфалы Речки объявил розыски по всей округе, но и они оказались безрезультатными. В начале мая по деревне поползли первые слухи, по которым пятилетний Самуэль Шарф, будто бы рассказал: «Отец зазвал Эстер в дом, вымыл ее и повел в храм, где резник ее заколол. Я и мой брат Мориц видели, как кровь стекала в тарелку…»
19 мая началось следствие по делу о пропаже Эстер. Следователь был заранее уверен, что она была убита евреями в ритуальных целях. Все его дальнейшие действия были направлены на выбивание соответствующих показаний из местных евреев.
Однако 18 июня 1882 г ниже по течению в Тисе было обнаружено тело девушки. В левой руке погибшей был крепко зажат платок, в который была завернута светло голубая краска. Полевой сторож, как и все, знал, что Эстер Шоймоши в день своего исчезновения покупала краску. Весть о том, что Эстер нашли, но на ее шее нет никаких порезов, распространилась быстро.
Вдова Шоймоши подтвердила, что на покойнице такое же платье, какое было на Эстер. Но она заявила, что покойная не может быть ее дочерью. Свое мнение она ничем не обосновала. Некоторые соседи согласились с ней. Другие же показали, что, по их мнению, это Эстер. 19 июня было произведено вскрытие трупа деревенскими врачами. Вскрытие было проведено крайне небрежно, и врачи пришли к выводу, что данная девушка никак не могла быть Эстер Шоймоши. Вот к каким они пришли выводам:
1) относительно покойной речь с определенностью идет «об индивиде, достигшем по меньшей мере восемнадцати, а более вероятно - двадцати лет от роду». Доказательством тому служило «общее развитие тела, состояние зубов и тот факт, что срослись передние швы лобной кости»;
2) половые органы покойной настолько расширены, как если бы она очень часто совокуплялась с мужчинами;
3) «найденная» могла умереть самое большее десять дней назад: ее кожа бела, нет никаких следов гниения, внутренности хорошо сохранились;
4) сердце и вены покойной совершенно обескровлены - она умерла от потери крови;
5) кожа покойной очень нежная, особенно кожа рук и ног. Ногти также выглядят весьма ухоженными. Покойная никогда не ходила босиком, больше того - ее ноги всегда были обуты, и она, несомненно, принадлежала к людям, не занимающимся никакой тяжелой работой.
Ни один из них не подходил к пропавшей.
Тогда следственный судья решил, что это оставшиеся на свободе евреи просто подбросили какой-то другой труп, чтоб сбить следствие со следа. Этому поспособствовала и анонимка, в которой высказывалась та же идея.
Дальнейший ход этого дела привел к дикому разгулу страстей и ожесточенным дискуссиям далеко за пределами Австро Венгрии. Тиса эсларское дело стало предметом парламентских дебатов в Будапеште и Вене. Прокуратура в Будапеште не видела иного выхода, как назначить перепроверку всего дела под ее контролем, которая была поручена прокурору Сейферту. Одновременно с этим несколько наиболее известных венгерских адвокатов, в том числе и депутат имперского парламента Карл фон Этвёш, предложили свои услуги для защиты интересов арестованных.
Когда в октябре 1882 г. Этвёш закончил изучение материалов дела и поговорил с некоторыми арестованными, он пришел к убеждению, что никаких доказательств «убийства в синагоге» нет и что все это дело построено на слухах, предвзятости, бесчестности и расовой ненависти, при полном отсутствии каких либо правовых оснований. Особое внимание Этвёш уделил покойнице, выловленной из Тиссы. Этвёш очень часто бывал и в Вене, где в прошлом году как раз стал свидетелем того, как под руководством профессора Эдуарда фон Гофмана венская школа судебной медицины получила заслуженное признание. Гофман произвел большую сенсацию, сумев опознать среди полностью обгоревших жертв пожара в венском Ринг театре большое число погибших по их зубам и по особенностям их скелетов. Этвёш, таким образом, имел определенное представление о возможностях судебных медиков. При изучении протокола вскрытия, произведенного в Тиса Даде, он пришел к выводу, что оно было проделано крайне непрофессионально. Но если хирурги ошиблись, если найденный труп не был трупом более взрослой девушки или женщины, а был трупом Эстер Шоймоши, - что оставалось тогда от обвинения?
Этвёш заручился в Будапеште обещанием оказать помощь у Йоханнеса Бэлки. Но поскольку тому было всего тридцать два года, Этвёш счел разумным привлечь к делу еще двух патологоанатомов постарше, которые, правда, не являлись судебными медиками, но благодаря своему возрасту и заслугам могли придать больший вес исследованиям Бэлки.
3 декабря 1882 г. профессорам Шейтхауэру, Микалковичу и Бэлки было поручено эксгумировать покойницу из Тиссы и еще раз исследовать вопрос, не могла ли она быть Эстер Шоймоши?
7 декабря медики прибыли в Тиса Даду. А через четыре недели,
8 января 1883 г., они передали прокурору и судье экспертное заключение, которое в основном сводилось к следующему:
1) найденная в реке девушка никоим образом не была старше четырнадцати пятнадцати лет; 2) она могла пролежать в водах Тиссы не менее двух трех месяцев; 3) деревенские врачи, проводившие первое вскрытие, ввиду полного незнания вопроса об изменениях кожного покрова у утопленников впали в ошибку, утверждая, что покойная никогда не ходила босиком; 4) не может быть речи о том, что покойная часто вступала в интимную связь с мужчинами; 5) существует абсолютная вероятность того, что в данном случае речь идет ни о ком другом, как об Эстер Шоймоши. К тому же уже давно на территории уезда не пропадал без вести ни один человек, кроме Эстер. Этот факт может лишь укрепить уверенность в том, что девушка, вытащенная из Тиссы, является Эстер, которая вследствие несчастного случая или иных невыясненных обстоятельств могла упасть в воду.
Однако следователь отказался приобщить данный протокол к делу и в июне 1883 года начался процесс по обвинению арестованных евреев в убийстве, пособничестве убийству и подбрасывании трупа с целью введения следствия в заблуждение.
Этвёш решил заручиться экспертным заключением высшего судебно медицинского авторитета Австрии. И он обратился в Вену к профессору Эдуарду фон Гофману. Гофман долго изучал проблему возрастных изменений в скелете. Так, в частности, сращивание некоторых костей происходит в строго определенном возрасте. Ровно как и появление постоянных зубов. Множество особенностей данного скелета указывало, что речь идет скорее о девушке возраста 13-14 лет, чем 18-20.
Что же касается специально отмеченной величины половых органов умершей, то по многочисленным случаям из практики Гофман знал, что вода способна ослабить тканевые части тела настолько, что они намного превышали свои обычные размеры. Гофман пришел к выводу, что в случае утопленницы из Тиса Дады речь идет о юной девочке возраста Эстер Шоймоши.
После этого Гофман приступил к проверке утверждения врачей из Тиса Дады о том, что покойница будто бы пролежала в воде не более десяти дней. Гофман часто имел дело с трупами утоп пенников, которые после целых недель и месяцев пребывания в воде все еще выглядели удивительно сохранившимися. В то время как утопленники, всплывавшие на поверхность воды, разлагались под воздействием воздуха, с трупами, остававшимися под водой, прежде всего с теми, которые лежали в холодной проточной воде, этого не происходило, вода сохраняла их внутренние органы и придавала белизну их коже. Связь между эпидермисом и лежащим под ним кожным слоем ослаблялась. Через несколько недель поверхностный слой кожи рук и ног поддавался отделению или сам отделялся под воздействием течения. Отпадали довольно большие участки эпидермиса. Из не защищенного кожей тела выходила кровь, и тело становилось абсолютно бескровным.
Именно это и соблазнило врачей, проводивших первое вскрытие, сделать поражающие по своей некомпетентности выводы. То, что труп не разложился, привело их к выводу, что утопленница умерла не раньше, чем несколько дней назад. Обескровленность трупа привела их к утверждению, что покойная погибла от малокровия, в то время как Эстер Шоймоши всегда была здоровой девушкой. Но самым примечательным был их вывод о том, что покойная при жизни никогда не занималась физическим трудом и никогда не ходила босой, как Эстер, а такая кожа на руках и ногах, а также ногти могли быть только у холеной дамы. Врачи дали обмануть себя тонкой, такой нежной на ощупь коже. Ногтевые ложа, на которых уже давно не было никаких ногтей, они приняли за заботливо ухоженные ногти, отсутствие которых сразу же заметили медики из Будапешта. Заканчивая свою экспертизу, Гофман сказал: «Мир судебной медицины имеет свои тайны. Они жаждут своего познания и исследования. События в Тиса Даде кажутся мне ярчайшим примером того, какие ошибки грозят правосудию из за широко распространенного пренебрежения необходимыми специальными познаниями…»
Когда в июле 1883 г. Гофман передал Карлу фон Этвёшу свое окончательное заключение, он не дерзнул утверждать, что утопленница была Эстер Шоймоши; он писал лишь, что речь идет о юной девушке в возрасте Эстер, пролежавшей в водах Тиссы несколько месяцев.
В ходе суда методы ведения следствия были разоблачены, помощник следователя сам попал под суд, а все обвиняемые были оправданы.
Таким образом на сегодняшний день благодаря успехам патологической анатомии есть возможность довольно точно установить время наступления смерти, ее причину, возраст покойника, его рост, внешность и некоторые характерные особенности строения тела. Даже если сам труп сильно разложился или был расчленен.
Успехи токсикологии
Еще в конце 18 века патоанатому научились определять отравления едкими (кислоты, щелочи) или воспалительными («шпанская мушка») ядами, по характерным изменениям в различных органах отравленного. Однако толчком к методам обнаружения минеральных ядов, в частности - мышьяка, послужило убийство Мари Лафарж собственного мужа. Симптомы отравления мышьяком очень сходны с симптомами заболевания холерой, и потому когда у Шарля Лафаржа начались судороги, рвота и понос, то врач решил что последний болен именно ей. Однако лечение не помогало, а болезнь прогрессировала. Причем только в том случае, если Шарль ел пищу, приготовленную женой. Сменилось несколько врачей, пока наконец не было высказано предположение, что больной отравлен мышьяком. Но было уже поздно, и на следующий день Шарь Лафарж умер. По факту подозрительной смерти было начато следствие. К этому времени были открыты реакции по обнаружению мышьяка путем восстановления его из мышьяковистого водорода или мышьяковистого ангидрида, которые получались в ходе различных реакций в органах, которые содержали мышьяк. Также было открыто, что мышьяк довольно быстро проникает из желудка и кишок в печень, селезенку и другие органы отравленного. Потому, для пробы на мышьяк надо брать не только органы пищеварительного тракта. В 30-х годах было обнаружено, что мышьяк - крайне распространенный минерал. И потому прежде всего надо исследовать на его наличие реактивы, кладбищенскую землю и прочие предметы, окружавшие труп.
В ходе нескольких экспертиз было доказано, что в трупе Шарля Лафаржа присутствует мышьяк в количестве, более чем достаточном для смертельного отравления.
Присяжные признали Мари Лафарж виновной, а за полчаса до полуночи суд вынес приговор, гласивший: «Пожизненная каторга». Король Луи Филипп заменил ей каторгу пожизненным тюремным заключением. В октябре 1841 г. она была переведена в тюрьму Монпелье. Там она пробыла десять лет и написала мемуары. Наконец ввиду тяжелого легочного заболевания она была выпущена на свободу, а через несколько месяцев умерла, до последнего вздоха настаивая на своей невиновности.
Схожие методы применяются для обнаружения и других минеральных ядов: сурьмы, свинца, ртути, фосфора, серы и многих других. Однако на сцену неожиданно вышла новая группа ядов - растительные алкалоиды*. Начало изучению этих ядов положил немецкий аптекарь Зертюнер, когда в 1803 г. выделил из опиума морфий. В последующие десятилетия естествоиспытатели и фармацевты выделяли - в первую очередь из экзотических растений - постоянно растущее число ядов. Так как эти яды имели единый для всех них базисный характер - были подобны щелочам, то они получили общее название алкалоидов. Все растительные алкалоиды оказывают воздействие на нервную систему человека и животных: в малых дозах действуют как лекарство, в более значительных - как смертельный яд. В 1818 г. Каванту и Пелетье выделили из рвотного ореха смертоносный стрихнин. В 1820 г. Десос нашел хинин в коре хинного дерева, а Рунге - кофеин в кофе. В 1826 г. Гизекке открыл кониин в болиголове. В 1828 г. Поссель и Райман выделили никотин из табака, а Майн в 1831 г. получил атропин из белладонны. Своего открытия еще ждали примерно две тысячи различных растительных алкалоидов - от кокаина, гиосциамина, гиосцина и колхицина до аконитина.
Само собой получилось так, что поначалу не только их целебными, но и ядовитыми свойствами воспользовались именно врачи. Но довольно скоро эти яды оказались и совсем в других руках, что повлекло за собой постоянный рост числа совершаемых при их помощи убийств и самоубийств. Однако каждое убийство и самоубийство лишний раз доказывало, что растительные яды приводят к смерти, не оставляя, в отличие от мышьяка и других минеральных ядов, никаких следов в организме умершего, которые можно было бы обнаружить.
Правда, к 1850 г. токсикологам удалось найти некоторые химические реактивы, с помощью которых можно было доказать наличие алкалоидов, если они были в виде чистого вещества или относительно «чистых растворов».
21 ноября 1850 г. в Бельгии в замке графа Бокармэ при подозрительных обстоятельствах умер его шурин Гюстав Фуньи. Таким образом графиня Бокармэ становилась единственной наследницей своего отца. Смерть была крайне подозрительной, и потому было начато расследование. Слишком много улик указывало на то, что Гюстав умер насильственной смертью, а не от апоплексического удара, как утверждала чета Бокармэ. Согласно показаниям слуг события разворачивались так:
Уром 20 ноября 1850 г. посыльный известил супругов Бокармэ, что к обеду в замок прибудет Гюстав, дабы сообщить родственникам о своей предстоящей свадьбе. После этого произошли несколько необычные события. Графских детей, которые обычно вместе с бонной обедали в большой столовой, в этот день накормили на кухне. По прибытии Гюстава графиня сама подавала блюда на стол. Вскоре после раннего в эту пору наступления темноты до Эммеранс из столовой донесся какой то шум - как будто кто то свалился на пол. Вслед за этим раздался приглушенный вскрик Гюстава Фуньи: «Ах ах, пардон, Ипполит…» Эммеранс поспешила в столовую, но при входе в нее столкнулась с графиней, которая быстро закрыла за собой дверь. Графиня побежала на кухню и вернулась в зал с сосудами, полными горячей воды. И сразу же стала звать на помощь Эммеранс и кучера Жиля.
«Гюставу вдруг стало плохо, - объясняла она, - идите, помогите нам. По моему, он мертв. Его хватил удар».
Слуги застали Гюстава лежащим на полу столовой без признаков жизни. Граф Бокармэ, напротив, находился в состоянии чрезвычайного возбуждения. Он вымыл свои руки, которые были в крови. Затем велел Жилю принести из особой бочки в подвале винный уксус и снять одежду с умершего. Стаканами лил он уксус в рот Гюстава и распорядился, чтобы все его тело тоже полили уксусом. Графиня отнесла одежду брата в домашнюю прачечную и бросила ее в кипящую мыльную воду. Все это время от Жиля требовали, чтобы он снова и снова поливал покойника винным уксусом. Позже Жиль перенес труп в комнату Эммеранс и положил на ее кровать.
Полночи графиня занималась тем, что с мылом мыла пол в столовой - в том месте, где умер Гюстав; она также помыла, а затем сожгла его костыли. Ранним утром появился граф с ножом и принялся скоблить доски пола. Эта возня продолжалась до полудня.
Врачи, проводившие вскрытие, сообщили, что мозг Гюстава они нашли в совершенно здоровом состоянии. Поэтому не могло быть речи о том, что с ним случился удар. Рот, язык, горло и желудок умершего, наоборот, претерпели столь сильные изменения, что врачи пришли к выводу, что Гюстав Фуньи скончался вследствие вливания ему внутрь едкой жидкости. Они допускали, что при этом была применена серная кислота.
«Смерть, - заявили они, - наступила в результате продолжительных и очень сильных болей, вызванных выжиганием рта и глотки». Было решено проверить труп на наличие яда. Это исследование проводил профессор Жан Сервэ Стас.
Так как едкие яды были к тому времени достаточно исследованы, Стас без труда смог установить, что в данном случае не может быть и речи об отравлении серной кислотой. . Если верить чувствительности его носа, то в лучшем случае здесь применялась лишь одна кислота - уксусная. Что наводило на подозрение, что ей пытались замаскировать применение какого-то другого вещества. В ходе различных экспериментов Стас обнаружил, что экспериментальные пробы при определенных реакциях издают запах, характерный для кониина - ядовитого алкалоида болиголова. Дальнейшие исследования показали, что Гюстав Фуньи был на самом деле отравлен никотином, имеющим сходный запах.
В ходе следствия было выяснено, что граф Бокармэ интересовался никотином у одного химика в гентском университете. А также что гнал «одеколон» из листьев табака, с помощью своего садовника. При обыске были обнаружены аппараты для получения никотина, а также трупы собак, на которых тренировался граф. В трупах также был обнаружен никотин.
Таким образом, успехи токсикологии позволяют ныне определить в трупе (и не только в нем, но и в рвотных массах и их следах на полу) практически любой яд - растительного или минерального происхождения - известный на данный (1891 г.) момент.
Успехи баллистики.
В 1835 г. Генри Годдард, один из последних и самых прославленных боу стрит раннеров изобличил убийцу. На пуле, попавшей в потерпевшего, Годдард заметил странный выступ, и с этой «меченой» пулей в руках он отправился на поиски преступника. В мрачном жилище одного из подозреваемых Годдард обнаружил форму для литья свинцовых пуль, которая имела дефект - углубление, в точности совпадающее с выступом на пуле убийцы. Ошеломленный владелец формы сознался в убийстве.
Через двадцать пять лет после удачи Годдарда, в 1860 г., в материалах дела, рассмотренного английским судом присяжных в Линкольне, упоминался другой пионер судебной баллистики. Правда, имя его не называлось. Но на этот раз помогла не пуля из тела убитого, а один из бумажных пыжей, распространенных в дни, когда ружья заряжались через дуло. Обожженные и пахнувшие серой остатки пыжа, сделанного из газетной бумаги, лежали возле тела убитого. И вот при обыске домов подозреваемых в квартире некоего Ричардсона полицейские натолкнулись на двуствольный пистолет. Один его ствол был пуст и покрыт копотью, второй же заряжен. Найденный в заряженном стволе пыж тоже был сделан из газетной бумаги, точнее из клочка лондонской «Таймс» за 27 марта 1854 г. Тогда наш пионер судебной баллистики обратился за помощью к издателю этой знаменитой газеты. Тот надел «свои самые сильные очки» и удостоверил, что пыж с места происшествия был изготовлен из номера газеты «Таймс» за то же число. Узнав об этом, Ричардсон так растерялся, что признался в убийстве. Но и это событие осталось лишь примером случайного успеха.
В 1879 г. в Соединенных Штатах по обвинению в убийстве перед судом предстал человек по имени Маугон. Судьей по этому делу был, как отмечалось в газетных отчетах того времени, «человек с очень современными взглядами». У Маугона обнаружили пистолет и обвинили, что он сделал из него два роковых выстрела. Обвиняемый отчаянно уверял, что его оружие уже давным давно не использовалось. Тогда судья велел позвать оружейника, чья мастерская находилась вблизи здания суда. Оружейник - проверил на глаз ствол пистолета и, найдя его покрытым внутри плесенью и проржавевшим, присягнул, что из этого оружия как минимум уже восемнадцать месяцев не вылетало ни одной пули. Несомненно, что экспертам более позднего времени его вывод показался бы более чем смелым, но он спас жизнь подсудимому. Однако и здесь речь опять таки шла об эпизодическом случае.
Тем не менее по обе стороны океана все чаще можно было услышать об оружейниках, привлекаемых судами в качестве «экспертов по стрельбе». Они умели собрать и разобрать ружье и револьвер. Они обладали более или менее точными знаниями о стрельбе, а заключения, которые от них требовались, касались по большей части вопросов о том, был ли произведен выстрел из оружия, заряженного с дула или с казенной части; с какого расстояния то или иное оружие поражает цель, стреляли ли из данного ствола дробью и как далеко она «рассеивается».
В XIX в. со стволом огнестрельного оружия произошли значительные изменения. В нем стали делать специальные винтовые бороздки - нарезы, придававшие пуле врщательное движение вокруг своей продольной оси. Такое оружие было значительно более дальнобойным и точным, чем гладкоствольное. До тех пор, пока огнестрельное оружие заряжалось с дула, втиснуть пулю в «нарезной» ствол было чрезвычайно трудно. Поэтому сначала должен был получить развитие способ заряжания оружия с казенной части, при котором пуля вместе с начиненной порохом гильзой закладывается в ствол сзади. Сила порохового взрыва с легкостью гнала бы снаряд по нарезам ствола, заставляя его при этом вращаться.
Прошло еще десять лет. Наконец весной 1889 г. этими вопросами занялся профессор судебной медицины Лионского университета Лакассань. Из тела убитого он извлек пулю и при ближайшем рассмотрении обнаружил на ней семь продольных полосок, или «бороздок». Пуля была того же калибра, что и револьвер, выкопанный из под пола в доме одного из подозреваемых в убийстве, и, следовательно, могла быть выстрелена из этого револьвера. Но «могла» - не значит «обязательно была». Поэтому Лакассань с особым рвением занялся семью «бороздками». Лакассань пришел к выводу, что эти бороздки не что иное, как следы, оставленные па пуле нарезами, имеющимися в канале ствола револьвера. Когда чуть позже ему принесли револьверы нескольких подозреваемых лиц, он нашел среди них один с семью нарезами в стволе. Никогда прежде не приходилось ему встречать такой револьвер. На основании совпадения числа нарезов в канале ствола револьвера и числа бороздок на пуле владелец этого оружия был осужден как убийца.
Несмотря на то, что работы по созданию бездымного пороха велись еще с середины века, а винтовки под патроны, снаряженные этим порохом уже были приняты на вооружение ведущих мировых держав (Франции, Германия, Англия, Австро-Венгрия) ручное огнестрельное оружие (револьверы) все еще продолжает использовать дымный порох. В связи с тем, что дымный порох слишком быстро горит, а длина ствола револьвера небольшая, то дальность эффективного огня последних не превышает 50-60м. А в связи с тем, что между барабаном и стволом в момент выстрела происходит прорыв пороховых газов, то стрелок демаскируется не только густым облаком дыма, но также и пороховым нагаром на руках и, иногда, лице.
На сегодняшний день возможности судебной баллистики крайне скромны. При отсутствии каких либо сильных аномалий в пулях или самом оружии возможно только указать приблизительно модель, из которой были выпущены пули или стреляли ли из данного оружия в ближайшее время или нет. Однако в первое время после выстрела стрелок чрезвычайно демаскируется, и вероятность его поимки высока.
* - Алкалоиды - большая группа азотсодержащих органических соединений, обладающих свойствами слабого основания, часто имеющих достаточно сложную химическую структуру и выделяемых на основании не только химических признаков. Помимо углерода, водорода и азота в молекулы алкалоидов могут входить атомы серы, реже хлора или брома. Многие алкалоиды обладают выраженной физиологической активностью, большая часть алкалоидов имеет растительное происхождение, реже алкалоиды обнаруживаются в грибах и животных.
P.S. К вопросу о духовом ружье полковника Морана. В принципе, оно возможно. Оно действительно может иметь дальность, превышающую дальность стрельбы из револьвера за счет более длинного ствола и большего времени расширения воздуха при выстреле. Вся проблема только в том, чтобы создать резервуар, способный выдержать большие давления, и обеспечить герметичность его.
Успехи патологической анатомии.
27 июля 1889 год в Париже было подано заявление в полицию о пропаже некоего господина Гуффэ. Словесный портрет Гуффэ был разослан во все полицейские участки Франции. В нем указывалось, что рост пропавшего - 1 м 75 см; он был худым, элегантно одетым, имел густые каштановые волосы и ухоженную бороду, возраст - 49 лет. 13 августа на берегу Роны возле Лиона был обнаружен мужской труп в мешке. Когда мешок разрезали, оттуда вывалилась полуразложившаяся черноволосая мужская голова. Родственники Гуффэ в нем пропавшего не опознали. Из отчета врача, проводившего вскрытие следовало, что покойника засунули в мешок совершенно голым, головой вперед. Предварительно тело было завернуто в клеенку и обмотано шнуром длиною в семь с половиной метров. Рост покойного составлял 1 м 70 см, а возраст - от тридцати пяти до сорока лет. Волосы и борода были черного цвета. На гортани оказались два перелома, из чего Бернар сделал заключение, что неизвестный был задушен.
14 августа на берегу той же реки были обнаружены обломки сундука, издававшие трупный запах. На них была обнаружена маркировка «Станция отправления: Париж 1231 - Париж 27.7,188… - Поезд экспресс 3. Станция назначения: Лион Перраш 1.» Проверка отчетности железной дороги показала, что такой багаж был отправлен 27 июля 1889 года - через сутки после пропажи Гуффе. 16 августа на месте обнаружения трупа был найден ключ, подходивший к сундучному замку.
12 ноября 1889 г был отдан приказ на эксгумацию трупа. Эта процедура была поручена Александру Лакассаню, который уже девять лет был профессором и руководителем кафедры судебной медицины Лионского университета, и давно занимался проблемой установления внешности и возраста покойных по сохранившимся костным останкам.
К этому времени был уже закрыт вопрос о трупных пятнах, которые были скоплением крови в наиболее низко расположенных частях трупа вследствие прекращения ее циркуляции. В первые несколько часов они сохраняют подвижность, но впоследствии теряют ее, так как белок, придающий им окраску, переходит в ткани и кожу. Таким образом наличие трупных пятен в высокорасположенных местах означает, что труп перемещали.
Также им был рассмотрен феномен охлаждения трупа и трупного окоченения, что способствовало более точному определению наступления момента смерти.
Лакассанем и его коллегами было установлено, что между ростом человека и размерами некоторых его костей есть четкая корреляция. Чем больше костей было в распоряжении патанатома - тем точнее определялся рост.
В ходе эксгумации рост покойного был определен в 178,5 см, что не соответствовало словесному портрету. Однако выяснилось, что во время службы Гуффэ в армии его рост был определен как 178 см. То же подтвердил и его портной. В ходе изучения костей правой ноги Лакассань обнаружил их странные изменения, которые посчитал следствием какой-то болезни. Врач Гуффэ и родственники покойного подтвердили, что Гуффэ страдал воспалением суставов стопы и водянкой коленного сустава. Также удалось по состоянию зубов определить возраст покойника - около 50 лет.
После тщательной промывки волос стало ясно, что они каштанового цвета. Химический анализ не нашел в них следов меди, ртути, свинца, висмута или серебра - веществ, применяемых для окраски волос. Сравнение волос с трупа с волосами из расчески Гуффэ показало их полную идентичность.
Исследование повреждений костей и хрящей шеи подтвердили предварительный вывод о том, что покойный был задушен, но в отличие от врача, проводившего первое вскрытие Лакассань пришел к выводу, что душили не веревкой, а руками.
Таким образом к 21 ноября Лакассань сумел доказать, что данный покойник - и есть Гуффэ.
Поимка преступников была уже делом техники, несмотря на захватывающие и интерсные события, сопровождающие этот процесс. Это были некие Мишель Эйро и Габриэль Бомпар убившие Гуффэ с целью ограбления его конторы. 20 декабря суд над ними закончился. Было девять часов вечера, когда председательствующий огласил приговор: «Смертная казнь для Эйро, двадцать лет каторги - для Габриэль Бампар». Через десять недель, 2 февраля 1891 г. Эйро был казнен на гильотине.
Дело Гуффэ привлекло внимание общественности к пионерам судебной медицины и показало значение этой новой науки. Но оно не было единственным делом такого рода. Еще в 1882 г. состоялся сенсационный процесс, который расколол население австро венгерской монархии на два враждующих лагеря и привлек внимание к другой колыбели судебной медицины - к Австро Венгрии.
Ареной событий на этот раз стала маленькая венгерская деревушка Тиса Эслар в области Саболеш, расположенная на берегу Тиссы неподалеку от Ньиредьхазы. Население ее состояло из христиан (католиков и протестантов) и евреев.
На пасху, 1 апреля 1882 г., четырнадцатилетняя домработница христианка Эстер Шоймоши вышла из дома своей хозяйки и направилась купить у торговца Кольмайера краску. Покупку Эстер сделала. На обратном пути домой ее видела ее старшая сестра София. Но Эстер так и не вернулась. Хозяйка Эстер, ее мать - вдова Шоймоши и родственники искали Эстер до самого вечера, но не обнаружили никаких ее следов. Пробегая мимо синагоги, мать Эстер встретила служителя этого храма Йозефа Шарфа с женой. Вдова плакала, Шарф пытался ее утешить: Эстер, говорил он, обязательно вернется. Вот, несколько лет назад из деревни Нанаш тоже исчез ребенок. Тогда обвиняли евреев, что они якобы убили ребенка, а он всего лишь заблудился в степи и вернулся к матери целым и невредимым.
Когда же и 8 апреля Эстер все еще не вернулась, полицейский комиссар из Надьфалы Речки объявил розыски по всей округе, но и они оказались безрезультатными. В начале мая по деревне поползли первые слухи, по которым пятилетний Самуэль Шарф, будто бы рассказал: «Отец зазвал Эстер в дом, вымыл ее и повел в храм, где резник ее заколол. Я и мой брат Мориц видели, как кровь стекала в тарелку…»
19 мая началось следствие по делу о пропаже Эстер. Следователь был заранее уверен, что она была убита евреями в ритуальных целях. Все его дальнейшие действия были направлены на выбивание соответствующих показаний из местных евреев.
Однако 18 июня 1882 г ниже по течению в Тисе было обнаружено тело девушки. В левой руке погибшей был крепко зажат платок, в который была завернута светло голубая краска. Полевой сторож, как и все, знал, что Эстер Шоймоши в день своего исчезновения покупала краску. Весть о том, что Эстер нашли, но на ее шее нет никаких порезов, распространилась быстро.
Вдова Шоймоши подтвердила, что на покойнице такое же платье, какое было на Эстер. Но она заявила, что покойная не может быть ее дочерью. Свое мнение она ничем не обосновала. Некоторые соседи согласились с ней. Другие же показали, что, по их мнению, это Эстер. 19 июня было произведено вскрытие трупа деревенскими врачами. Вскрытие было проведено крайне небрежно, и врачи пришли к выводу, что данная девушка никак не могла быть Эстер Шоймоши. Вот к каким они пришли выводам:
1) относительно покойной речь с определенностью идет «об индивиде, достигшем по меньшей мере восемнадцати, а более вероятно - двадцати лет от роду». Доказательством тому служило «общее развитие тела, состояние зубов и тот факт, что срослись передние швы лобной кости»;
2) половые органы покойной настолько расширены, как если бы она очень часто совокуплялась с мужчинами;
3) «найденная» могла умереть самое большее десять дней назад: ее кожа бела, нет никаких следов гниения, внутренности хорошо сохранились;
4) сердце и вены покойной совершенно обескровлены - она умерла от потери крови;
5) кожа покойной очень нежная, особенно кожа рук и ног. Ногти также выглядят весьма ухоженными. Покойная никогда не ходила босиком, больше того - ее ноги всегда были обуты, и она, несомненно, принадлежала к людям, не занимающимся никакой тяжелой работой.
Ни один из них не подходил к пропавшей.
Тогда следственный судья решил, что это оставшиеся на свободе евреи просто подбросили какой-то другой труп, чтоб сбить следствие со следа. Этому поспособствовала и анонимка, в которой высказывалась та же идея.
Дальнейший ход этого дела привел к дикому разгулу страстей и ожесточенным дискуссиям далеко за пределами Австро Венгрии. Тиса эсларское дело стало предметом парламентских дебатов в Будапеште и Вене. Прокуратура в Будапеште не видела иного выхода, как назначить перепроверку всего дела под ее контролем, которая была поручена прокурору Сейферту. Одновременно с этим несколько наиболее известных венгерских адвокатов, в том числе и депутат имперского парламента Карл фон Этвёш, предложили свои услуги для защиты интересов арестованных.
Когда в октябре 1882 г. Этвёш закончил изучение материалов дела и поговорил с некоторыми арестованными, он пришел к убеждению, что никаких доказательств «убийства в синагоге» нет и что все это дело построено на слухах, предвзятости, бесчестности и расовой ненависти, при полном отсутствии каких либо правовых оснований. Особое внимание Этвёш уделил покойнице, выловленной из Тиссы. Этвёш очень часто бывал и в Вене, где в прошлом году как раз стал свидетелем того, как под руководством профессора Эдуарда фон Гофмана венская школа судебной медицины получила заслуженное признание. Гофман произвел большую сенсацию, сумев опознать среди полностью обгоревших жертв пожара в венском Ринг театре большое число погибших по их зубам и по особенностям их скелетов. Этвёш, таким образом, имел определенное представление о возможностях судебных медиков. При изучении протокола вскрытия, произведенного в Тиса Даде, он пришел к выводу, что оно было проделано крайне непрофессионально. Но если хирурги ошиблись, если найденный труп не был трупом более взрослой девушки или женщины, а был трупом Эстер Шоймоши, - что оставалось тогда от обвинения?
Этвёш заручился в Будапеште обещанием оказать помощь у Йоханнеса Бэлки. Но поскольку тому было всего тридцать два года, Этвёш счел разумным привлечь к делу еще двух патологоанатомов постарше, которые, правда, не являлись судебными медиками, но благодаря своему возрасту и заслугам могли придать больший вес исследованиям Бэлки.
3 декабря 1882 г. профессорам Шейтхауэру, Микалковичу и Бэлки было поручено эксгумировать покойницу из Тиссы и еще раз исследовать вопрос, не могла ли она быть Эстер Шоймоши?
7 декабря медики прибыли в Тиса Даду. А через четыре недели,
8 января 1883 г., они передали прокурору и судье экспертное заключение, которое в основном сводилось к следующему:
1) найденная в реке девушка никоим образом не была старше четырнадцати пятнадцати лет; 2) она могла пролежать в водах Тиссы не менее двух трех месяцев; 3) деревенские врачи, проводившие первое вскрытие, ввиду полного незнания вопроса об изменениях кожного покрова у утопленников впали в ошибку, утверждая, что покойная никогда не ходила босиком; 4) не может быть речи о том, что покойная часто вступала в интимную связь с мужчинами; 5) существует абсолютная вероятность того, что в данном случае речь идет ни о ком другом, как об Эстер Шоймоши. К тому же уже давно на территории уезда не пропадал без вести ни один человек, кроме Эстер. Этот факт может лишь укрепить уверенность в том, что девушка, вытащенная из Тиссы, является Эстер, которая вследствие несчастного случая или иных невыясненных обстоятельств могла упасть в воду.
Однако следователь отказался приобщить данный протокол к делу и в июне 1883 года начался процесс по обвинению арестованных евреев в убийстве, пособничестве убийству и подбрасывании трупа с целью введения следствия в заблуждение.
Этвёш решил заручиться экспертным заключением высшего судебно медицинского авторитета Австрии. И он обратился в Вену к профессору Эдуарду фон Гофману. Гофман долго изучал проблему возрастных изменений в скелете. Так, в частности, сращивание некоторых костей происходит в строго определенном возрасте. Ровно как и появление постоянных зубов. Множество особенностей данного скелета указывало, что речь идет скорее о девушке возраста 13-14 лет, чем 18-20.
Что же касается специально отмеченной величины половых органов умершей, то по многочисленным случаям из практики Гофман знал, что вода способна ослабить тканевые части тела настолько, что они намного превышали свои обычные размеры. Гофман пришел к выводу, что в случае утопленницы из Тиса Дады речь идет о юной девочке возраста Эстер Шоймоши.
После этого Гофман приступил к проверке утверждения врачей из Тиса Дады о том, что покойница будто бы пролежала в воде не более десяти дней. Гофман часто имел дело с трупами утоп пенников, которые после целых недель и месяцев пребывания в воде все еще выглядели удивительно сохранившимися. В то время как утопленники, всплывавшие на поверхность воды, разлагались под воздействием воздуха, с трупами, остававшимися под водой, прежде всего с теми, которые лежали в холодной проточной воде, этого не происходило, вода сохраняла их внутренние органы и придавала белизну их коже. Связь между эпидермисом и лежащим под ним кожным слоем ослаблялась. Через несколько недель поверхностный слой кожи рук и ног поддавался отделению или сам отделялся под воздействием течения. Отпадали довольно большие участки эпидермиса. Из не защищенного кожей тела выходила кровь, и тело становилось абсолютно бескровным.
Именно это и соблазнило врачей, проводивших первое вскрытие, сделать поражающие по своей некомпетентности выводы. То, что труп не разложился, привело их к выводу, что утопленница умерла не раньше, чем несколько дней назад. Обескровленность трупа привела их к утверждению, что покойная погибла от малокровия, в то время как Эстер Шоймоши всегда была здоровой девушкой. Но самым примечательным был их вывод о том, что покойная при жизни никогда не занималась физическим трудом и никогда не ходила босой, как Эстер, а такая кожа на руках и ногах, а также ногти могли быть только у холеной дамы. Врачи дали обмануть себя тонкой, такой нежной на ощупь коже. Ногтевые ложа, на которых уже давно не было никаких ногтей, они приняли за заботливо ухоженные ногти, отсутствие которых сразу же заметили медики из Будапешта. Заканчивая свою экспертизу, Гофман сказал: «Мир судебной медицины имеет свои тайны. Они жаждут своего познания и исследования. События в Тиса Даде кажутся мне ярчайшим примером того, какие ошибки грозят правосудию из за широко распространенного пренебрежения необходимыми специальными познаниями…»
Когда в июле 1883 г. Гофман передал Карлу фон Этвёшу свое окончательное заключение, он не дерзнул утверждать, что утопленница была Эстер Шоймоши; он писал лишь, что речь идет о юной девушке в возрасте Эстер, пролежавшей в водах Тиссы несколько месяцев.
В ходе суда методы ведения следствия были разоблачены, помощник следователя сам попал под суд, а все обвиняемые были оправданы.
Таким образом на сегодняшний день благодаря успехам патологической анатомии есть возможность довольно точно установить время наступления смерти, ее причину, возраст покойника, его рост, внешность и некоторые характерные особенности строения тела. Даже если сам труп сильно разложился или был расчленен.
Успехи токсикологии
Еще в конце 18 века патоанатому научились определять отравления едкими (кислоты, щелочи) или воспалительными («шпанская мушка») ядами, по характерным изменениям в различных органах отравленного. Однако толчком к методам обнаружения минеральных ядов, в частности - мышьяка, послужило убийство Мари Лафарж собственного мужа. Симптомы отравления мышьяком очень сходны с симптомами заболевания холерой, и потому когда у Шарля Лафаржа начались судороги, рвота и понос, то врач решил что последний болен именно ей. Однако лечение не помогало, а болезнь прогрессировала. Причем только в том случае, если Шарль ел пищу, приготовленную женой. Сменилось несколько врачей, пока наконец не было высказано предположение, что больной отравлен мышьяком. Но было уже поздно, и на следующий день Шарь Лафарж умер. По факту подозрительной смерти было начато следствие. К этому времени были открыты реакции по обнаружению мышьяка путем восстановления его из мышьяковистого водорода или мышьяковистого ангидрида, которые получались в ходе различных реакций в органах, которые содержали мышьяк. Также было открыто, что мышьяк довольно быстро проникает из желудка и кишок в печень, селезенку и другие органы отравленного. Потому, для пробы на мышьяк надо брать не только органы пищеварительного тракта. В 30-х годах было обнаружено, что мышьяк - крайне распространенный минерал. И потому прежде всего надо исследовать на его наличие реактивы, кладбищенскую землю и прочие предметы, окружавшие труп.
В ходе нескольких экспертиз было доказано, что в трупе Шарля Лафаржа присутствует мышьяк в количестве, более чем достаточном для смертельного отравления.
Присяжные признали Мари Лафарж виновной, а за полчаса до полуночи суд вынес приговор, гласивший: «Пожизненная каторга». Король Луи Филипп заменил ей каторгу пожизненным тюремным заключением. В октябре 1841 г. она была переведена в тюрьму Монпелье. Там она пробыла десять лет и написала мемуары. Наконец ввиду тяжелого легочного заболевания она была выпущена на свободу, а через несколько месяцев умерла, до последнего вздоха настаивая на своей невиновности.
Схожие методы применяются для обнаружения и других минеральных ядов: сурьмы, свинца, ртути, фосфора, серы и многих других. Однако на сцену неожиданно вышла новая группа ядов - растительные алкалоиды*. Начало изучению этих ядов положил немецкий аптекарь Зертюнер, когда в 1803 г. выделил из опиума морфий. В последующие десятилетия естествоиспытатели и фармацевты выделяли - в первую очередь из экзотических растений - постоянно растущее число ядов. Так как эти яды имели единый для всех них базисный характер - были подобны щелочам, то они получили общее название алкалоидов. Все растительные алкалоиды оказывают воздействие на нервную систему человека и животных: в малых дозах действуют как лекарство, в более значительных - как смертельный яд. В 1818 г. Каванту и Пелетье выделили из рвотного ореха смертоносный стрихнин. В 1820 г. Десос нашел хинин в коре хинного дерева, а Рунге - кофеин в кофе. В 1826 г. Гизекке открыл кониин в болиголове. В 1828 г. Поссель и Райман выделили никотин из табака, а Майн в 1831 г. получил атропин из белладонны. Своего открытия еще ждали примерно две тысячи различных растительных алкалоидов - от кокаина, гиосциамина, гиосцина и колхицина до аконитина.
Само собой получилось так, что поначалу не только их целебными, но и ядовитыми свойствами воспользовались именно врачи. Но довольно скоро эти яды оказались и совсем в других руках, что повлекло за собой постоянный рост числа совершаемых при их помощи убийств и самоубийств. Однако каждое убийство и самоубийство лишний раз доказывало, что растительные яды приводят к смерти, не оставляя, в отличие от мышьяка и других минеральных ядов, никаких следов в организме умершего, которые можно было бы обнаружить.
Правда, к 1850 г. токсикологам удалось найти некоторые химические реактивы, с помощью которых можно было доказать наличие алкалоидов, если они были в виде чистого вещества или относительно «чистых растворов».
21 ноября 1850 г. в Бельгии в замке графа Бокармэ при подозрительных обстоятельствах умер его шурин Гюстав Фуньи. Таким образом графиня Бокармэ становилась единственной наследницей своего отца. Смерть была крайне подозрительной, и потому было начато расследование. Слишком много улик указывало на то, что Гюстав умер насильственной смертью, а не от апоплексического удара, как утверждала чета Бокармэ. Согласно показаниям слуг события разворачивались так:
Уром 20 ноября 1850 г. посыльный известил супругов Бокармэ, что к обеду в замок прибудет Гюстав, дабы сообщить родственникам о своей предстоящей свадьбе. После этого произошли несколько необычные события. Графских детей, которые обычно вместе с бонной обедали в большой столовой, в этот день накормили на кухне. По прибытии Гюстава графиня сама подавала блюда на стол. Вскоре после раннего в эту пору наступления темноты до Эммеранс из столовой донесся какой то шум - как будто кто то свалился на пол. Вслед за этим раздался приглушенный вскрик Гюстава Фуньи: «Ах ах, пардон, Ипполит…» Эммеранс поспешила в столовую, но при входе в нее столкнулась с графиней, которая быстро закрыла за собой дверь. Графиня побежала на кухню и вернулась в зал с сосудами, полными горячей воды. И сразу же стала звать на помощь Эммеранс и кучера Жиля.
«Гюставу вдруг стало плохо, - объясняла она, - идите, помогите нам. По моему, он мертв. Его хватил удар».
Слуги застали Гюстава лежащим на полу столовой без признаков жизни. Граф Бокармэ, напротив, находился в состоянии чрезвычайного возбуждения. Он вымыл свои руки, которые были в крови. Затем велел Жилю принести из особой бочки в подвале винный уксус и снять одежду с умершего. Стаканами лил он уксус в рот Гюстава и распорядился, чтобы все его тело тоже полили уксусом. Графиня отнесла одежду брата в домашнюю прачечную и бросила ее в кипящую мыльную воду. Все это время от Жиля требовали, чтобы он снова и снова поливал покойника винным уксусом. Позже Жиль перенес труп в комнату Эммеранс и положил на ее кровать.
Полночи графиня занималась тем, что с мылом мыла пол в столовой - в том месте, где умер Гюстав; она также помыла, а затем сожгла его костыли. Ранним утром появился граф с ножом и принялся скоблить доски пола. Эта возня продолжалась до полудня.
Врачи, проводившие вскрытие, сообщили, что мозг Гюстава они нашли в совершенно здоровом состоянии. Поэтому не могло быть речи о том, что с ним случился удар. Рот, язык, горло и желудок умершего, наоборот, претерпели столь сильные изменения, что врачи пришли к выводу, что Гюстав Фуньи скончался вследствие вливания ему внутрь едкой жидкости. Они допускали, что при этом была применена серная кислота.
«Смерть, - заявили они, - наступила в результате продолжительных и очень сильных болей, вызванных выжиганием рта и глотки». Было решено проверить труп на наличие яда. Это исследование проводил профессор Жан Сервэ Стас.
Так как едкие яды были к тому времени достаточно исследованы, Стас без труда смог установить, что в данном случае не может быть и речи об отравлении серной кислотой. . Если верить чувствительности его носа, то в лучшем случае здесь применялась лишь одна кислота - уксусная. Что наводило на подозрение, что ей пытались замаскировать применение какого-то другого вещества. В ходе различных экспериментов Стас обнаружил, что экспериментальные пробы при определенных реакциях издают запах, характерный для кониина - ядовитого алкалоида болиголова. Дальнейшие исследования показали, что Гюстав Фуньи был на самом деле отравлен никотином, имеющим сходный запах.
В ходе следствия было выяснено, что граф Бокармэ интересовался никотином у одного химика в гентском университете. А также что гнал «одеколон» из листьев табака, с помощью своего садовника. При обыске были обнаружены аппараты для получения никотина, а также трупы собак, на которых тренировался граф. В трупах также был обнаружен никотин.
Таким образом, успехи токсикологии позволяют ныне определить в трупе (и не только в нем, но и в рвотных массах и их следах на полу) практически любой яд - растительного или минерального происхождения - известный на данный (1891 г.) момент.
Успехи баллистики.
В 1835 г. Генри Годдард, один из последних и самых прославленных боу стрит раннеров изобличил убийцу. На пуле, попавшей в потерпевшего, Годдард заметил странный выступ, и с этой «меченой» пулей в руках он отправился на поиски преступника. В мрачном жилище одного из подозреваемых Годдард обнаружил форму для литья свинцовых пуль, которая имела дефект - углубление, в точности совпадающее с выступом на пуле убийцы. Ошеломленный владелец формы сознался в убийстве.
Через двадцать пять лет после удачи Годдарда, в 1860 г., в материалах дела, рассмотренного английским судом присяжных в Линкольне, упоминался другой пионер судебной баллистики. Правда, имя его не называлось. Но на этот раз помогла не пуля из тела убитого, а один из бумажных пыжей, распространенных в дни, когда ружья заряжались через дуло. Обожженные и пахнувшие серой остатки пыжа, сделанного из газетной бумаги, лежали возле тела убитого. И вот при обыске домов подозреваемых в квартире некоего Ричардсона полицейские натолкнулись на двуствольный пистолет. Один его ствол был пуст и покрыт копотью, второй же заряжен. Найденный в заряженном стволе пыж тоже был сделан из газетной бумаги, точнее из клочка лондонской «Таймс» за 27 марта 1854 г. Тогда наш пионер судебной баллистики обратился за помощью к издателю этой знаменитой газеты. Тот надел «свои самые сильные очки» и удостоверил, что пыж с места происшествия был изготовлен из номера газеты «Таймс» за то же число. Узнав об этом, Ричардсон так растерялся, что признался в убийстве. Но и это событие осталось лишь примером случайного успеха.
В 1879 г. в Соединенных Штатах по обвинению в убийстве перед судом предстал человек по имени Маугон. Судьей по этому делу был, как отмечалось в газетных отчетах того времени, «человек с очень современными взглядами». У Маугона обнаружили пистолет и обвинили, что он сделал из него два роковых выстрела. Обвиняемый отчаянно уверял, что его оружие уже давным давно не использовалось. Тогда судья велел позвать оружейника, чья мастерская находилась вблизи здания суда. Оружейник - проверил на глаз ствол пистолета и, найдя его покрытым внутри плесенью и проржавевшим, присягнул, что из этого оружия как минимум уже восемнадцать месяцев не вылетало ни одной пули. Несомненно, что экспертам более позднего времени его вывод показался бы более чем смелым, но он спас жизнь подсудимому. Однако и здесь речь опять таки шла об эпизодическом случае.
Тем не менее по обе стороны океана все чаще можно было услышать об оружейниках, привлекаемых судами в качестве «экспертов по стрельбе». Они умели собрать и разобрать ружье и револьвер. Они обладали более или менее точными знаниями о стрельбе, а заключения, которые от них требовались, касались по большей части вопросов о том, был ли произведен выстрел из оружия, заряженного с дула или с казенной части; с какого расстояния то или иное оружие поражает цель, стреляли ли из данного ствола дробью и как далеко она «рассеивается».
В XIX в. со стволом огнестрельного оружия произошли значительные изменения. В нем стали делать специальные винтовые бороздки - нарезы, придававшие пуле врщательное движение вокруг своей продольной оси. Такое оружие было значительно более дальнобойным и точным, чем гладкоствольное. До тех пор, пока огнестрельное оружие заряжалось с дула, втиснуть пулю в «нарезной» ствол было чрезвычайно трудно. Поэтому сначала должен был получить развитие способ заряжания оружия с казенной части, при котором пуля вместе с начиненной порохом гильзой закладывается в ствол сзади. Сила порохового взрыва с легкостью гнала бы снаряд по нарезам ствола, заставляя его при этом вращаться.
Прошло еще десять лет. Наконец весной 1889 г. этими вопросами занялся профессор судебной медицины Лионского университета Лакассань. Из тела убитого он извлек пулю и при ближайшем рассмотрении обнаружил на ней семь продольных полосок, или «бороздок». Пуля была того же калибра, что и револьвер, выкопанный из под пола в доме одного из подозреваемых в убийстве, и, следовательно, могла быть выстрелена из этого револьвера. Но «могла» - не значит «обязательно была». Поэтому Лакассань с особым рвением занялся семью «бороздками». Лакассань пришел к выводу, что эти бороздки не что иное, как следы, оставленные па пуле нарезами, имеющимися в канале ствола револьвера. Когда чуть позже ему принесли револьверы нескольких подозреваемых лиц, он нашел среди них один с семью нарезами в стволе. Никогда прежде не приходилось ему встречать такой револьвер. На основании совпадения числа нарезов в канале ствола револьвера и числа бороздок на пуле владелец этого оружия был осужден как убийца.
Несмотря на то, что работы по созданию бездымного пороха велись еще с середины века, а винтовки под патроны, снаряженные этим порохом уже были приняты на вооружение ведущих мировых держав (Франции, Германия, Англия, Австро-Венгрия) ручное огнестрельное оружие (револьверы) все еще продолжает использовать дымный порох. В связи с тем, что дымный порох слишком быстро горит, а длина ствола револьвера небольшая, то дальность эффективного огня последних не превышает 50-60м. А в связи с тем, что между барабаном и стволом в момент выстрела происходит прорыв пороховых газов, то стрелок демаскируется не только густым облаком дыма, но также и пороховым нагаром на руках и, иногда, лице.
На сегодняшний день возможности судебной баллистики крайне скромны. При отсутствии каких либо сильных аномалий в пулях или самом оружии возможно только указать приблизительно модель, из которой были выпущены пули или стреляли ли из данного оружия в ближайшее время или нет. Однако в первое время после выстрела стрелок чрезвычайно демаскируется, и вероятность его поимки высока.
* - Алкалоиды - большая группа азотсодержащих органических соединений, обладающих свойствами слабого основания, часто имеющих достаточно сложную химическую структуру и выделяемых на основании не только химических признаков. Помимо углерода, водорода и азота в молекулы алкалоидов могут входить атомы серы, реже хлора или брома. Многие алкалоиды обладают выраженной физиологической активностью, большая часть алкалоидов имеет растительное происхождение, реже алкалоиды обнаруживаются в грибах и животных.
P.S. К вопросу о духовом ружье полковника Морана. В принципе, оно возможно. Оно действительно может иметь дальность, превышающую дальность стрельбы из револьвера за счет более длинного ствола и большего времени расширения воздуха при выстреле. Вся проблема только в том, чтобы создать резервуар, способный выдержать большие давления, и обеспечить герметичность его.