Uppgivenhetssyndrom
(c)
Вот, живет в Швеции семья из бывшего СССР. Или из Восточной Европы. Обязательно из СССР или восточной Европы. На другие семьи это не распространяется. Члены семьи подали прошение о получении статуса беженца. И пока они ждут решения, они живут в социальном жилье. И если у них есть дети, то дети ходят в шведскую школу. И это может затянуться на годы. Потому что получив один отказ, семья может подождать какое-то время в Швеции, и подать на статус снова. Ну вот, предположим, эта семья получила окончательный отказ. И ей даже назначили дату депортации.
И вот тогда происходит следующее. Если в семье есть ребенок подросткового возраста, то он ложится на диван, закрывает глаза, перестают есть, пить, шевелиться, и, вообще реагировать на окружающую действительность. Он впадает в состояние, подобное коме, но это не совсем кома, поскольку некоторые рефлексы у него все-таки присутствуют. Но в общем и целом организм подростка просто выключается.
А теперь, внимание. Началось это все в ранних двухтысячных. К 2005-м году таких случаев в Швеции было 450. Только в прошлом году около 60. Заболевают только подростки. И только после получения семьей отказа в статусе беженца. Шведские доктора придумали для этой болезни специальное название: Uppgivenhetssyndrom. Они даже не пытаются его лечить. А только поддерживают пациентам жизнь, вводя им через нос питательный раствор. Потому что единственным лечением, с точки зрения шведской медицины, является получение семьей статуса беженца.
В конце-концов, дела всех семей, с такими подростками снова пересматриваются. Занимает этот процесс месяцы. Иногда годы. Все это время подростки пребывают в самоиндуцированной коме. Но когда семья наконец получает разрешение остаться в стране, а она получает его всегда, потому что шведам очень за себя стыдно, и эти дети, они в Швеции как герои, про них все знают, их показывают по телевизору, про них пишут стихи, так вот, через несколько месяцев после получения статуса беженца, ребенок выздоравливает. Всегда.
Мне довольно трудно объяснить почему, но эта статья вызвала у меня очень сильный внутренний дискомфорт, граничащий со страхом. Мне кажется, что эти подростки, это какой-то воплощенное олицетворение той ужасной дилеммы, перед которой сейчас стоит Европа. С одной сторону нельзя просто отвернуться от этих детей, продолжая считать себя хороших, моральным добрым человеком. Потому что если от них отвернуться, к чему тогда все эти 2000 лет христианской этики.
А с другой стороны, есть во всем этом какой-то чудовищный моральный шантаж, какое-то явное насилие, которое угрожает существованию всего этого уютного благополучного европейского мира, со всей его 2000 летней историей христианской этики. Нет, не со стороны этих детей, конечно. А от всей ситуации, от того что это стало возможным. Потому что это наваждение, эти заколдованные подростки - это определенно какое-то новое, надвигающееся Средневековье. Или даже первобытность. И это, правда, страшно.
https://www.facebook.com/boris.lokshin.9/posts/10155153177584911?pnref=story
http://www.newyorker.com/magazine/2017/04/03/the-trauma-of-facing-deportation