Не велено говорить
Originally posted by pashtet_77 at Не велено говорить
Она просыпается от звонка в дверь, сонная и растрепанная открывает. На пороге курьер, с букетом роз. Двадцать пять бархатных роз. И улыбающийся курьер.
- От кого? - как всегда спрашивает она.
- Не велено говорить, - привычно склоняет голову курьер. И убегает вниз по лестнице.
Так уже полгода, пятнадцатого числа каждого месяца, звонок, курьер, розы, не велено говорить.
Она варит кофе, пьет на кухне, забравшись на стул с ногами, греет руки об чашку, глядит на букет и улыбается.
Так с улыбкой она выходит из дома в Ростовскую слякоть. Едет в университет. Пишет на лекциях в конспект круглым детским подчерком.
Он просыпается от хлопка разорвавшейся мины. Или от толчка в плечо - пора, время, пора.
Два года назад он поступил в Национальный Университет имени Тараса Шевченко.
Потом был Майдан, пропахший шинной гарью пуховик, сбитые о брусчатку ботинки, травма руки от удара дубинкой. Когда «зеленые человечки» высадились в Крыму, он пришел в военкомат. Его взяли в армию, сначала направили в военную часть в Харьков, оттуда, позже, под Луганск.
Он просыпается, выходит в снежную слякоть, перепаханную танковыми гусеницами, со сна его морозит.
Она улыбается. Её парень, одногруппник и спортсмен, подозрительно интересуется:
- Что, опять?
- Опять, - улыбается она.
- Букет?
- Букет…
- И опять никакой записки.
- Опять. Никакой.
Парень качает головой. Раньше парень сильно нервничал каждого пятнадцатого числа, но ничего не происходило, кроме букетов, ни звонков, ни писем, ни встреч, парень проверял, знает, и парень успокоился, хотя помнит и немного все равно нервничает.
Она не обращает внимания. В пол-уха слушает сплетни подруги, которая рассказывает о раненных военных, поступивших в ростовский госпиталь, привычно соглашается.
Он с телефона заходит в интернет, проверяет почту, просматривает отчет о доставке.
Он вспомнил о ней, когда рядом ранило товарища, ранило плохо, в живот, и было много крика и крови.
Нет, не так.
Он и не забывал о ней. Помнил, когда «беркут» сломал строй и побежал, наступая, вниз по Грушевского. Помнил, когда читал слова военной присяги перед строем бойцов. А когда раненный товарищ забылся в обмороке, он понял, что просто думать о ней мало, мало просто надеяться на встречу завтра, потому что завтра может никогда не наступить. Тогда он с телефона зашел в интернет, и заказал для неё доставку букета. Пятнадцатого числа. А адрес её он узнал раньше, у её родителей.
Она окончила школу в Киеве два года назад, 61-ю киевскую школу, и уехала в Ростов поступать в университет. Еще до Майдана, Крыма и ДНР и ЛНР. Она плохо представляет себе Россию, воюющую с Украиной.
Он окончил 61-ю киевскую школу два года назад, и сейчас, в окопах, он хорошо себе представляет, как Россия воюет с Украиной.
Я знаю все об этой истории.
Потому что она - моя старшая дочь. А он - её одноклассник, и я давно знаком с его родителями.
Она просыпается от звонка в дверь, сонная и растрепанная открывает. На пороге курьер, с букетом роз. Двадцать пять бархатных роз. И улыбающийся курьер.
- От кого? - как всегда спрашивает она.
- Не велено говорить, - привычно склоняет голову курьер. И убегает вниз по лестнице.
Так уже полгода, пятнадцатого числа каждого месяца, звонок, курьер, розы, не велено говорить.
Она варит кофе, пьет на кухне, забравшись на стул с ногами, греет руки об чашку, глядит на букет и улыбается.
Так с улыбкой она выходит из дома в Ростовскую слякоть. Едет в университет. Пишет на лекциях в конспект круглым детским подчерком.
Он просыпается от хлопка разорвавшейся мины. Или от толчка в плечо - пора, время, пора.
Два года назад он поступил в Национальный Университет имени Тараса Шевченко.
Потом был Майдан, пропахший шинной гарью пуховик, сбитые о брусчатку ботинки, травма руки от удара дубинкой. Когда «зеленые человечки» высадились в Крыму, он пришел в военкомат. Его взяли в армию, сначала направили в военную часть в Харьков, оттуда, позже, под Луганск.
Он просыпается, выходит в снежную слякоть, перепаханную танковыми гусеницами, со сна его морозит.
Она улыбается. Её парень, одногруппник и спортсмен, подозрительно интересуется:
- Что, опять?
- Опять, - улыбается она.
- Букет?
- Букет…
- И опять никакой записки.
- Опять. Никакой.
Парень качает головой. Раньше парень сильно нервничал каждого пятнадцатого числа, но ничего не происходило, кроме букетов, ни звонков, ни писем, ни встреч, парень проверял, знает, и парень успокоился, хотя помнит и немного все равно нервничает.
Она не обращает внимания. В пол-уха слушает сплетни подруги, которая рассказывает о раненных военных, поступивших в ростовский госпиталь, привычно соглашается.
Он с телефона заходит в интернет, проверяет почту, просматривает отчет о доставке.
Он вспомнил о ней, когда рядом ранило товарища, ранило плохо, в живот, и было много крика и крови.
Нет, не так.
Он и не забывал о ней. Помнил, когда «беркут» сломал строй и побежал, наступая, вниз по Грушевского. Помнил, когда читал слова военной присяги перед строем бойцов. А когда раненный товарищ забылся в обмороке, он понял, что просто думать о ней мало, мало просто надеяться на встречу завтра, потому что завтра может никогда не наступить. Тогда он с телефона зашел в интернет, и заказал для неё доставку букета. Пятнадцатого числа. А адрес её он узнал раньше, у её родителей.
Она окончила школу в Киеве два года назад, 61-ю киевскую школу, и уехала в Ростов поступать в университет. Еще до Майдана, Крыма и ДНР и ЛНР. Она плохо представляет себе Россию, воюющую с Украиной.
Он окончил 61-ю киевскую школу два года назад, и сейчас, в окопах, он хорошо себе представляет, как Россия воюет с Украиной.
Я знаю все об этой истории.
Потому что она - моя старшая дочь. А он - её одноклассник, и я давно знаком с его родителями.