Мои дожди
В 80-ых годах я приехала в Пушкинские Горы с группой туристов. Который день там шёл дождь. Он шёл, не переставая, из светло-серого неба, на котором нельзя было разглядеть ни одного отдельного облака. В местном магазинчике на турбазе были раскуплены все дождевики, зонты, просто целлофановые пакеты - в них туристы вставляли ноги, а затем надевали обувь.
Заканчивался июнь. Высокие травы никли под дождем. Зелень была яркая, сочная, тяжёлая. В воздухе плыл аромат далёкого луга.
В домиках было холодно и сыро. Обувь за ночь не просыхала и утром была влажная, поэтому ноги непроизвольно сжимались перед тем как в нее влезть.
Дождь имел одно странное свойство. В течение пяти дней, которые мы там находились, он лил с утра до вечера, а часам к 8-9 прекращался. В воздухе повисала серая влага, напоминающая пар или туман. Реальное утрачивало свои черты, краски становились приглушёнными, размытыми, и мир - странным и загадочным. Казалось, что кругом другая планета, таинственная и манящая.
Это были незабываемые вечера. Мы собирались небольшой компанией и шли в Михайловское. Днем, когда мы ходили за экскурсоводом, работали ноги, глаза, уши, мозг. Но в эти вечерние часы, когда мы выходили к мельнице, в аллею Керн, к дубу, к дому Арины Родионовны, наступало время работы души. Мы бродили по тем же дорожкам, по которым бродил Пушкин, и было странное чувство, что он где-то здесь и наблюдает за нами… И складывался совершенно иной образ поэта, не залакированный, не хрестоматийный. Поэт становился обычным земным человеком, близким и вполне реальным.
Июнь. Дожди. Поникли травы.
Девичий силуэт в аллее…
Ужели Керн? Ах, нет, Вы правы -
Туман причудливо белеет…
Прохладой дышит ветер влажный
Над Соротью, и пахнет лугом.
И мир забыт многоэтажный.
И голова, и сердце - кругом.
И мы живем былыми снами,
Тем, что давно уже воспето.
И всё, что происходит с нами -
Всего лишь пушкинское лето!
Аллея Керн, фото Светланы Великой