О высоком искусстве
В рамках приобщения к творчеству любимого Петра Ильича я на выходных качнула наугад две видюхи: «Евгения Онегина» и, для контраста, «Щелкунчика»: опера VS балет, так сказать.
С жанром оперы я, похоже, несовместима категорически. Ибо это капец. Ладно еще, что я не разбираю больше половины слов; в этом смысле мне все равно, на каком языке приобщаться к оперному искусству. Лишь бы музыка была хорошая, а в данном случает она не просто хорошая, а охуенная - мировая классика, не нуждающаяся в пояснениях.
Подкачала визуализация.
Весь драматизм сюжета истребляется на корню: романтическая Татьяна тянет под 90 килограмм, Онегин - на все 150, а когда вся эта свиноферма вместе с массовкой резвится на балу, то доски под ними просто предсмертно хрипят, готовясь отправиться в последний путь. Самым убийственным открытием, впрочем, для меня стал Ленский, и отнюдь не потому, что я люблю брюнетов. Просто его партию в данной постановке исполнял ни больше ни меньше - юный, пидорски накрашенный, облаченный в чорный парик, коротконогий и неимоверно пухлый Николай Басков, в те годы еще не продавшийся империалистам. Я и не знала, что он был такой пузанчик. Когда его персонажа чпокнули на дуэли и он, просеменив несколько шажков, картинно шлепнулся на пол, сцена, как мне показалось, пошла волнами. Честное слово.
С чем связана непременная тучность оперных певцов, я понимать отказываюсь. Муслим Магомаев был обладателем великолепного баритона и по молодому делу стажировался в Ла Скала, но это обстоятельство не нарастило ему 50 килограмм живого веса. Да и Басков, похудев, вроде петь не разучился. Про миниатюрную Тарью Турунен я вообще промолчу. Может, в Большом просто очень хорошая столовка?..
А вот «Щелкунчик» в америкосской постановке 1977 года со свеженарисовавшимся диссидентом Михаилом Барышниковым (которого я до этого знала исключительно по сериалу «Секс в большом городе»), захлобучил меня в обратную сторону. Я очень люблю «Щелкунчика»: это нежный, грустный, хрустально-звенящий, совершенно невесомый балет. Чистое наслаждение смотреть, как в сопровождении этой волшебной музыки Барышников в ужасающей зубастой маске сначала лихо валяет люлей мышиному королю, а потом очень выразительно крутит ногами - так, что Чайковский, должно быть, прямо-таки извивается в гробу. Это круто; это безумно красиво; я хочу посмотреть на это живьем, хотя бы и без Барышникова.
Победил балет.