Северный триптих
В Вельске на пустовавшую нижнюю полку села молодая мама с малышом. Девочке меньше года, ползает себе по расстеленной простынке, когда начинает хныкать, мама достаёт сначала соску, потом погремушку. Обычную такую пластиковую, на неё нанизаны "банан", "яблоко", "груша" и "виноград", последний, правда, не совсем канонически треугольный. Перебирает её перед девочкой и приговаривает: "Вот, смотри, банан. Вот, смотри, яблочко. Вот это у нас груша. Вот это - ежевика".
Отъехав от станции, понял, что в числе прочего, забытого впопыхах при сборах - ложка и ножик (К и М при этом не забыл!). Заворачиваю в первый встречный магазин в посёлке Советский и рассказываю свою печальную историю продавщице. Ножик отыскивается быстро (это такой настоящий сельский магазин, где на витрине всё уложено в два слоя, чтобы только побольше поместилось), а вот с ложками незадача: вроде бы ли же, были где-то ещё недавно (роется в витрине). Но теперь лежат только по шесть штук чайные. Уходит куда-то в подсобное помещение и вскоре возвращается с ложкой в руке.
- Семьдесят рублей
- Это ножик семьдесят, а как же ложка?
- А это моя, я Вам дарю
В лабытнанговском поезде полно детей. Мамы, папы и бабушки везут их на море или просто к родственникам в южные губернии. Рядом едут бабушка и девочка лет пяти. Сидит себе на верхней полке, напевает себе под нос какую-то зарубежную попсу, вроде смеси О-зона с чем-то английским. И вдруг во весь голос:
«Кедры на Вуктыле
Спят в морозном сне.
Их сердца остыли…»