Вячеслав Дурненков "Ручейник"
Илья Сергеевич неспеша прохаживается по помещению. Повернувшись спиной к аудитории, поднимает руку, касается модели У-2.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Итак. Ведомый сбит, база уничтожена. Самолет находится над территорией противника. Горючего не хватит даже до линии фронта. Наступает растерянность. В таких случаях рука сама тянется к пистолету. В таких случаях это кажется единственно правильным решением. Мы называем это малодушием. Да, выхода нет. Никто не придет на помощь. В ближайшее время засекут с земли зенитчики. И вот вспышки, сильный удар. Надо принимать решение. Надо прыгать в темноту. Что мы знаем о темноте? Темнота не есть свет. Но свет одинаков везде и имеет постоянную природу. А темнота территории противника отличается от темноты освобожденной территории, так же как отличается черное от белого, холодное от горячего, истина от заблуждения. Итак надо прыгать и неизвестно, что ждет тебя там внизу. В эти минуты надо думать о первых. Надо вспоминать тех, кто летал на кубометре реек, о тех, кого жены целовали в лоб, провожая на летное поле. Что, испытал Сергеев при перелете Москва-Петербург? О чем думал Чкалов, пролетая под мостом? Что решил для себя Талалихин? Как поступили бы они? Путь летчика лишен отступления. Летчик имеет дело с практикой, той самой практикой, которая является критерием истины и основой бесконечного познания. Бесконечного познания, целью которого является недостижимый горизонт. Многие полагают, что практика - это только количество налетанных часов. Но это только начало пути. С рождения нам говорят, что нельзя отступать, нельзя бояться и проигрывать. Но нас не учат падать, не учат признавать свое поражение. Нам советуют признавать свои ошибки. Ошибки, но не поражения! В прошлый раз мы говорили о том, что между механиком и летчиком существует огромная разница. Один остается на базе, другой улетает на территорию противника. Только там, где все против тебя, начинается практика. Только там, над территорией врага, крылья становятся золотыми. И тогда линия горизонта уходит вниз, тогда исчезают пробоины и появляется горючее. И тогда ты видишь небесную эскадрилью, и в твои наушники врываются позывные Ведомого. Но сначала нужно упасть. Упасть на мокрые сучья леса, вжаться в мох и под лай овчарок, признаться - да, меня сбили. Я потерял машину, вокруг враги. Но, во мне нет малодушия. Я убил в себе механика, убил эту тварь, живущую ради пайка и спирта. Мне не надо знать, как работает двигатель. Моя цель - это горизонт, плавно уходящий вниз.
ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Итак. Ведомый сбит, база уничтожена. Самолет находится над территорией противника. Горючего не хватит даже до линии фронта. Наступает растерянность. В таких случаях рука сама тянется к пистолету. В таких случаях это кажется единственно правильным решением. Мы называем это малодушием. Да, выхода нет. Никто не придет на помощь. В ближайшее время засекут с земли зенитчики. И вот вспышки, сильный удар. Надо принимать решение. Надо прыгать в темноту. Что мы знаем о темноте? Темнота не есть свет. Но свет одинаков везде и имеет постоянную природу. А темнота территории противника отличается от темноты освобожденной территории, так же как отличается черное от белого, холодное от горячего, истина от заблуждения. Итак надо прыгать и неизвестно, что ждет тебя там внизу. В эти минуты надо думать о первых. Надо вспоминать тех, кто летал на кубометре реек, о тех, кого жены целовали в лоб, провожая на летное поле. Что, испытал Сергеев при перелете Москва-Петербург? О чем думал Чкалов, пролетая под мостом? Что решил для себя Талалихин? Как поступили бы они? Путь летчика лишен отступления. Летчик имеет дело с практикой, той самой практикой, которая является критерием истины и основой бесконечного познания. Бесконечного познания, целью которого является недостижимый горизонт. Многие полагают, что практика - это только количество налетанных часов. Но это только начало пути. С рождения нам говорят, что нельзя отступать, нельзя бояться и проигрывать. Но нас не учат падать, не учат признавать свое поражение. Нам советуют признавать свои ошибки. Ошибки, но не поражения! В прошлый раз мы говорили о том, что между механиком и летчиком существует огромная разница. Один остается на базе, другой улетает на территорию противника. Только там, где все против тебя, начинается практика. Только там, над территорией врага, крылья становятся золотыми. И тогда линия горизонта уходит вниз, тогда исчезают пробоины и появляется горючее. И тогда ты видишь небесную эскадрилью, и в твои наушники врываются позывные Ведомого. Но сначала нужно упасть. Упасть на мокрые сучья леса, вжаться в мох и под лай овчарок, признаться - да, меня сбили. Я потерял машину, вокруг враги. Но, во мне нет малодушия. Я убил в себе механика, убил эту тварь, живущую ради пайка и спирта. Мне не надо знать, как работает двигатель. Моя цель - это горизонт, плавно уходящий вниз.