Нагло украл любопытный текст про до боли знакомое местечко...
Оригинал взят у svetlost в Про автора и заказчика адского интерьера Костнице
"Раскопала" тут интересное про Франтишка Ринта (František Rint) и тех, на кого он работал - в кавычках, потому что это заслуга местных краеведов, а я только перевела. Ринт - это тот самый еретик и кощунник, который из кучи человеческих костей и черепов соорудил в кутногорской Костнице интерьер, с которым сегодня просто обязан сфотографироваться каждый уважающий себя гот. Вот так он примерно выглядит:
Вы наверняка в этой церквушке были и все это видели. А если не были - наверняка смотрели фотографии, это все ж таки одна из самых раскрученных достопримечательностей Чехии. Та самая, про которую русскоязычные туристы после поездки пишут на форумах: "Ах, какой ужас, как это вообще можно было допустить, неужели нельзя было этих несчастных похоронить по-человечески?" и дальше длинная речь про падение нравов и бездуховность в Европе, и как их вид мертвецких инсталляций пробрал до печёнок и заставил задуматься.
У меня к Костнице свое отношение. Я ее не считаю ни чем-то действительно страшным, ни чем-то дьявольским, кощунственным и демонстративно покушающимся на святое. Для меня это скорее современное искусство из тех, "в которых отразился век и современный человек". Такой не до конца рационализированный слепок сознания индивида, жившего в районе 1860-70-х, когда, собственно, Ринт своей работой и занимался. И именно по этой причине я обычно отговариваю народ ехать в Кутна Гору без предварительного изучения матчасти, только ради того, чтобы поглазеть на черепа. Потому что, как по мне, если не представлять, что тогда происходило вокруг Ринта и его заказчиков, его работу понять просто невозможно.
Ладно, давайте к делу.
Про самого Ринта большинство современных источников просто молчат. В чешской wiki про него нет даже собственной страницы, в английской версии написаны четыре строчки, да и те передраны с листочка, который всем раздают в Костнице на входе. Родился в городке Чешска Скалица недалеко от Градца Кралове, был плотником и резчиком по дереву. В 1870 году был нанят кем-то из Орлицкой ветви рода Шварценбергов для отделки Кладбищенской церкви Седлецкого монастыря, она же Костнице. Год рождения неизвестен, как, будучи неизвестным резчиком, познакомился со Шварценбергами, кем именно был нанят, сколько ему заплатили - в распространенных источниках сведений нет. Почему нанят, что хотел сказать своим творчеством, довольны ли остались заказчики - тоже неизвестно. В общем, сплошные загадки.
Стоило копнуть поглубже - все оказалось достаточно интересно.
Во-первых, семья Ринтов не совсем из простых: достаточно сказать, что крестным отцом Франтишека был местный аристократ Йозеф Стейдлер. Отец Ринта держал скотобойню, старший сын Йозеф перенял отцовское дело; средний, Даниэль, сделал карьеру на госслужбе и в итоге стал кем-то вроде инспектора дорог в Инсбруке. Франтишек, третий по счету из выживших детей, родился в 1835 году и вообще-то изначально выучился не на плотника, а на шорника, именно эта профессия рядом с его именем указывается в чешскоскалицких архивах. Некоторое время Ринт-младший живет «как положено»: в 21 год женится на местной девушке, работает по специальности, и так продолжается до примерно 1866 года, то есть до его тридцать первого года, когда в Чешску Скалицу приходит Австро-Прусская война. Историки, знакомые с периодом, могут начинать ставить пальцы и перечислять названия мест, где на севере Богемии проходили сражения (Кенигрец, Гичин и так далее). Ну а я просто скажу, что Чешска Скалице оказалась одним из эпицентров боевых действий. Потому что и Кенигрец (современный Градец Кралове), и Наход - это все города, до которых при желании из Чешской Скалицы можно дойти пешком. Если вы посмотрите на карту, то увидите, что вокруг родного городка Ринта и австрийские, и прусские войска потоптались изрядно.
В местных архивах нет сведений о том, что конкретно с Ринтом случилось во время войны, и я не буду строить на эту тему предположений. Важнее то, что что-то, видимо, все-таки случилось. И по окончании всего ужаса, что творился вокруг, чешскоскалицкий шорник впервые делает то, что в общем вполне подпадает под определение «инсталляция». А именно собирает из разбросанного по окрестным полям оружия и остатков обмундирования огромного имперского орла, символ Австрийской империи. До «Апофеоза войны» Верещагина еще пять лет, но настроение у инсталляции Ринта, как говорят, было примерно то же самое, что и у картины. И те, кто видел орла вживую, говорят, что впечатление он производил. Так сказать «заставлял задуматься».
Ничего не напоминает? Ага, именно оно: через несколько лет Ринт построит из человеческих костей огромный герб Шварценбергов в Костнице. А корни кутногорской инсталляции растут именно из его работы 1866 года, с полей сражений австро-прусской войны.
2 ноября 1866 года в Чешску Скалицу приезжает император Франц Иосиф I, который как раз объезжал места бывших сражений, и, опять же по записям из местного архива, очень впечатлился работой Ринта и обратил на нее особое внимание. У меня есть версия, что среди тех, кто во время визита был в свите императора, оказался и кто-то из орлицкой ветви княжеского рода. Как минимум один из троих интересующих нас людей. Первый - генерал-майор Берджих Шварценберг, старший сын известного во времена наполеоновских войн дипломата и маршала Карла Филиппа Шварценберга, основателя орлицкой ветви. Второй - его младший брат, не менее известный военный Эдмунд Леопольд Шварценберг, который одно время был руководителем личной охраны императора. Оба боевых генерала к 1866 году уже отошли от дел (Леопольд вышел в отставку в 1860-м, после битвы у Сольферино, Берджих - еще раньше), но они вполне могли присутствовать при дворе: их многолетний опыт сражений во всех уголках Европы был весьма востребован. И, наконец, третий представитель рода Шварценбергов, который совершенно точно участвовал в этой истории - бывший военный, майор, а к 1866 году депутат Чешского законодательного собрания и уже довольно известный политик Карел III Шварценберг, племянник упомянутых выше двух братьев.
Я не могу со 100%-ной точностью утверждать, кто из них так проникся духом инсталляции Ринта, что в 1870 году нанял его выполнять похожую работу в Кутна Горе. В бухгалтерских книгах Седлецкого монастыря, к которому относится Костнице, значится, что оплатил работу именно Карел III (более 12 тыс. австрийских гульденов, с подробным перечислением всех ринтовских украшательств) через своего управляющего Михала Реймана (Michal Reiman, в другом написании Reumann). Однако у меня есть подозрения, что оплата шла через Карела только потому, что именно он в 1870 году был главой рода Шварценбергов и главным его «кошельком». Но сама идея адского интерьера Костнице скорее всего принадлежала не племяннику, а одному из двух его старших родственников, про которых мы говорили выше. Ну просто потому, что Карелу III на тот момент было чем заняться помимо хм... искусства, да и в целом он, консерватор до мозга костей, был не из тех, кто мог бы посчитать красивыми люстры из человеческих черепов. Но он вполне мог позволить себе оплатить интерьер Костнице в память о ком-то из своих близких.
Эдмунд Леопольд умрет тремя годами позже, в 1873-м, но в 1870-м он уже долго и тяжело болел и давно готовился к смерти. А вот Берджих умер как раз в 1870-м. И как по мне, оплата Карлом Шварценбергом работы Ринта очень похожа на оплату счета покойного, который не успел заплатить подрядчику самостоятельно. Со стороны главы рода такая оплата - это дань уважения умершему и напоминание людям о том, какую жизнь он прожил, и какую эпоху после себя оставил.
Тут-то мы и возвращаемся к вопросу о том, что это была за эпоха. Напомню, что 1860-е были временами, когда везде было очень много войн и смерти, но еще больше - прогресса и интеллектуальной деятельности. Рушились вековые религиозные устои, богу на замену приходил врач и ангелы Флоренс Найтингейл (упомянутая битва при Сольферино, к примеру - это то, где был создан Красный Крест). Перекраивались границы (именно тогда образовалась Австро-Венгрия и начала объединяться Германия), время ускорялось, пространство сжималось, ну и вообще все вокруг вертелось, схлопывалось, лязгало, и непонятно было, где искать спасения, и есть ли оно вообще. Даже без учета войн, которые велись тогда по всему миру, от Европы и Китая до Латинской Америки и США, в районе 1860-х был прорыт Суэцкий канал, изобретены динамит, многозарядная винтовка, подводная лодка, написан "Капитал", появились нигилисты, Бакунин и прочие террористы и отрицатели, ну и вообще это было одно из самых бурных десятилетий в человеческой истории, со взрывным ростом и связанным с этим ростом серьезными травмами. И эти тектонические сдвиги в политике, экономике, мировоззрении чувствовали все. Потому что просто нельзя было их не ощущать, даже если ты жил в маленькой деревне на севере Богемии. И уж тем более их чувствовали те, кто, собственно и делал эту эпоху - военные и политики Шварценберги.
Была в этом времени и еще одна важная черта: общее ощущение того, что бог фактически умер, а сакральность смерти и целостность человеческого тела исчезла (напоминаю про бурное развитие в те десятилетия хирургии, медицины и в том числе начало внедрения крематориев). Не случайно кладбищенская церковь, где будет работать Ринт, часть Седлецкого монастыря в Кутна Горе, в то время по сути превратилась в часть чего-то очень безбожного. Сам монастырь, как и многие другие монстыри Чехии, стал жертвой знаменитого Указа о веротерпимости и последовавшей за ним церковной реформы: монахи были изгнаны, а имущество распродано и роздано приближенным к императору людям. Новыми хозяевами монастырских построек в Седлеце после реформы оказались именно Шварценберги. И их управляющие постарались выжать из недвижимости максимум, полностью наплевав на святость. В 1812 году, к примеру, в Седлецком монастыре была устроена табачная фабрика, существующая и по сей день, да и прочие помещения тоже старались использовать по максимуму и с пользой. Неудивительно, что вскоре дело дошло и до расчистки Костнице, чей нижний этаж много веков подряд использовался как хранилище останков тех, кто желал быть похороненым в святой земле (один из местных аббатов когда-то привез мешок земли с Голгофы и рассыпал тонким слоем по окрестному кладбищу). И со всеми этими кубометрами костей и черепов тех, кто не вписался в новую эпоху, надо было что-то делать.
Теоретически на переборку костей и создание готического интерьера Франтишка Ринта мог нанять и Эдмунд Леопольд: Берджих Шварценберг после выхода в отставку жил именно в основном жил под Братиславой, в то время как Эдмунд обитал именно в Богемии. Но, учитывая дату смерти, я бы скорее поставила именно на Берджиха. И вот почему: если бы я писала исторический роман, я бы этого человека точно взяла бы к себе персонажем, потому что по всем отзывам это была интереснейшая и необычная личность. Родился в 1800 году, в пятнадцать лет поступил в уланский полк, в двадцать участвовал в войне за Неаполь, потом - в войне в Алжире, потом в Карлистских войнах в Испании, войнах в Галиции, Италии и Венгрии. В тридцать лет отказался от наследства и княжеского титула в пользу среднего брата Карла II Шварценберга (который в итоге умер на 20 лет раньше него). Сам себя в юности называл «последним ландскнехтом» за неистребимый романтизм и несовременные взгляды, а также написал дневниковые записки о своих военных годах (Lancknechta Bedřicha Schwarzenberga Španělský deník a Zrození revolucí). Те, кто читал, говорят, что получилась очень умная, грустная и ироничная книга. В общем, если заниматься профайлингом, то этот человек идеально подходит на роль того, кто придумал адские люстры, или по крайней мере согласился с художником на такое видение объекта. Потому что сам насмотрелся на смерть на войнах, неимоверно от нее устал, и уже долгое время играет с ней шахматы и все не может дождаться шаха и мата. В то же самое время его младший брат Эдмунд Леопольд по сравнению с Берджихом обладал куда меньшей рефлексией и чувствительностью и был куда более карьерно ориентирован. Может потому в итоге и дослужился до фельдмаршала и Ордена Золотого Руна.
Но кто бы их них двоих эти люстры и вазы из черепов ни придумал, мне кажется, он прекрасно знал, кого нанимает, и понимал, что получится в итоге у Ринта. Для них двоих, заказчика и дизайнера, людей которые видели слишком много смерти и ужаса, и которые к 1870 году подошли с кучей ран, не только телесных, но и внутренних, душевных, это, возможно, был способ как-то примириться со смертью, которую они чувствовали совсем рядом с собой. Или, возможно, наоборот: не столько примириться, сколько показать ей что-то вроде жирного кукиша, убедить себя в том, что смерть и телесность на самом деле ничего не стоят. И попытка готического декораторства в этих условиях - всего лишь способ избавиться от охватившего тебя экзистенциального ужаса, уж не знаю, удачная или нет.
Понятия не имею, было ли так на самом деле, но мне эта история видится именно так.
"Раскопала" тут интересное про Франтишка Ринта (František Rint) и тех, на кого он работал - в кавычках, потому что это заслуга местных краеведов, а я только перевела. Ринт - это тот самый еретик и кощунник, который из кучи человеческих костей и черепов соорудил в кутногорской Костнице интерьер, с которым сегодня просто обязан сфотографироваться каждый уважающий себя гот. Вот так он примерно выглядит:
Вы наверняка в этой церквушке были и все это видели. А если не были - наверняка смотрели фотографии, это все ж таки одна из самых раскрученных достопримечательностей Чехии. Та самая, про которую русскоязычные туристы после поездки пишут на форумах: "Ах, какой ужас, как это вообще можно было допустить, неужели нельзя было этих несчастных похоронить по-человечески?" и дальше длинная речь про падение нравов и бездуховность в Европе, и как их вид мертвецких инсталляций пробрал до печёнок и заставил задуматься.
У меня к Костнице свое отношение. Я ее не считаю ни чем-то действительно страшным, ни чем-то дьявольским, кощунственным и демонстративно покушающимся на святое. Для меня это скорее современное искусство из тех, "в которых отразился век и современный человек". Такой не до конца рационализированный слепок сознания индивида, жившего в районе 1860-70-х, когда, собственно, Ринт своей работой и занимался. И именно по этой причине я обычно отговариваю народ ехать в Кутна Гору без предварительного изучения матчасти, только ради того, чтобы поглазеть на черепа. Потому что, как по мне, если не представлять, что тогда происходило вокруг Ринта и его заказчиков, его работу понять просто невозможно.
Ладно, давайте к делу.
Про самого Ринта большинство современных источников просто молчат. В чешской wiki про него нет даже собственной страницы, в английской версии написаны четыре строчки, да и те передраны с листочка, который всем раздают в Костнице на входе. Родился в городке Чешска Скалица недалеко от Градца Кралове, был плотником и резчиком по дереву. В 1870 году был нанят кем-то из Орлицкой ветви рода Шварценбергов для отделки Кладбищенской церкви Седлецкого монастыря, она же Костнице. Год рождения неизвестен, как, будучи неизвестным резчиком, познакомился со Шварценбергами, кем именно был нанят, сколько ему заплатили - в распространенных источниках сведений нет. Почему нанят, что хотел сказать своим творчеством, довольны ли остались заказчики - тоже неизвестно. В общем, сплошные загадки.
Стоило копнуть поглубже - все оказалось достаточно интересно.
Во-первых, семья Ринтов не совсем из простых: достаточно сказать, что крестным отцом Франтишека был местный аристократ Йозеф Стейдлер. Отец Ринта держал скотобойню, старший сын Йозеф перенял отцовское дело; средний, Даниэль, сделал карьеру на госслужбе и в итоге стал кем-то вроде инспектора дорог в Инсбруке. Франтишек, третий по счету из выживших детей, родился в 1835 году и вообще-то изначально выучился не на плотника, а на шорника, именно эта профессия рядом с его именем указывается в чешскоскалицких архивах. Некоторое время Ринт-младший живет «как положено»: в 21 год женится на местной девушке, работает по специальности, и так продолжается до примерно 1866 года, то есть до его тридцать первого года, когда в Чешску Скалицу приходит Австро-Прусская война. Историки, знакомые с периодом, могут начинать ставить пальцы и перечислять названия мест, где на севере Богемии проходили сражения (Кенигрец, Гичин и так далее). Ну а я просто скажу, что Чешска Скалице оказалась одним из эпицентров боевых действий. Потому что и Кенигрец (современный Градец Кралове), и Наход - это все города, до которых при желании из Чешской Скалицы можно дойти пешком. Если вы посмотрите на карту, то увидите, что вокруг родного городка Ринта и австрийские, и прусские войска потоптались изрядно.
В местных архивах нет сведений о том, что конкретно с Ринтом случилось во время войны, и я не буду строить на эту тему предположений. Важнее то, что что-то, видимо, все-таки случилось. И по окончании всего ужаса, что творился вокруг, чешскоскалицкий шорник впервые делает то, что в общем вполне подпадает под определение «инсталляция». А именно собирает из разбросанного по окрестным полям оружия и остатков обмундирования огромного имперского орла, символ Австрийской империи. До «Апофеоза войны» Верещагина еще пять лет, но настроение у инсталляции Ринта, как говорят, было примерно то же самое, что и у картины. И те, кто видел орла вживую, говорят, что впечатление он производил. Так сказать «заставлял задуматься».
Ничего не напоминает? Ага, именно оно: через несколько лет Ринт построит из человеческих костей огромный герб Шварценбергов в Костнице. А корни кутногорской инсталляции растут именно из его работы 1866 года, с полей сражений австро-прусской войны.
2 ноября 1866 года в Чешску Скалицу приезжает император Франц Иосиф I, который как раз объезжал места бывших сражений, и, опять же по записям из местного архива, очень впечатлился работой Ринта и обратил на нее особое внимание. У меня есть версия, что среди тех, кто во время визита был в свите императора, оказался и кто-то из орлицкой ветви княжеского рода. Как минимум один из троих интересующих нас людей. Первый - генерал-майор Берджих Шварценберг, старший сын известного во времена наполеоновских войн дипломата и маршала Карла Филиппа Шварценберга, основателя орлицкой ветви. Второй - его младший брат, не менее известный военный Эдмунд Леопольд Шварценберг, который одно время был руководителем личной охраны императора. Оба боевых генерала к 1866 году уже отошли от дел (Леопольд вышел в отставку в 1860-м, после битвы у Сольферино, Берджих - еще раньше), но они вполне могли присутствовать при дворе: их многолетний опыт сражений во всех уголках Европы был весьма востребован. И, наконец, третий представитель рода Шварценбергов, который совершенно точно участвовал в этой истории - бывший военный, майор, а к 1866 году депутат Чешского законодательного собрания и уже довольно известный политик Карел III Шварценберг, племянник упомянутых выше двух братьев.
Я не могу со 100%-ной точностью утверждать, кто из них так проникся духом инсталляции Ринта, что в 1870 году нанял его выполнять похожую работу в Кутна Горе. В бухгалтерских книгах Седлецкого монастыря, к которому относится Костнице, значится, что оплатил работу именно Карел III (более 12 тыс. австрийских гульденов, с подробным перечислением всех ринтовских украшательств) через своего управляющего Михала Реймана (Michal Reiman, в другом написании Reumann). Однако у меня есть подозрения, что оплата шла через Карела только потому, что именно он в 1870 году был главой рода Шварценбергов и главным его «кошельком». Но сама идея адского интерьера Костнице скорее всего принадлежала не племяннику, а одному из двух его старших родственников, про которых мы говорили выше. Ну просто потому, что Карелу III на тот момент было чем заняться помимо хм... искусства, да и в целом он, консерватор до мозга костей, был не из тех, кто мог бы посчитать красивыми люстры из человеческих черепов. Но он вполне мог позволить себе оплатить интерьер Костнице в память о ком-то из своих близких.
Эдмунд Леопольд умрет тремя годами позже, в 1873-м, но в 1870-м он уже долго и тяжело болел и давно готовился к смерти. А вот Берджих умер как раз в 1870-м. И как по мне, оплата Карлом Шварценбергом работы Ринта очень похожа на оплату счета покойного, который не успел заплатить подрядчику самостоятельно. Со стороны главы рода такая оплата - это дань уважения умершему и напоминание людям о том, какую жизнь он прожил, и какую эпоху после себя оставил.
Тут-то мы и возвращаемся к вопросу о том, что это была за эпоха. Напомню, что 1860-е были временами, когда везде было очень много войн и смерти, но еще больше - прогресса и интеллектуальной деятельности. Рушились вековые религиозные устои, богу на замену приходил врач и ангелы Флоренс Найтингейл (упомянутая битва при Сольферино, к примеру - это то, где был создан Красный Крест). Перекраивались границы (именно тогда образовалась Австро-Венгрия и начала объединяться Германия), время ускорялось, пространство сжималось, ну и вообще все вокруг вертелось, схлопывалось, лязгало, и непонятно было, где искать спасения, и есть ли оно вообще. Даже без учета войн, которые велись тогда по всему миру, от Европы и Китая до Латинской Америки и США, в районе 1860-х был прорыт Суэцкий канал, изобретены динамит, многозарядная винтовка, подводная лодка, написан "Капитал", появились нигилисты, Бакунин и прочие террористы и отрицатели, ну и вообще это было одно из самых бурных десятилетий в человеческой истории, со взрывным ростом и связанным с этим ростом серьезными травмами. И эти тектонические сдвиги в политике, экономике, мировоззрении чувствовали все. Потому что просто нельзя было их не ощущать, даже если ты жил в маленькой деревне на севере Богемии. И уж тем более их чувствовали те, кто, собственно и делал эту эпоху - военные и политики Шварценберги.
Была в этом времени и еще одна важная черта: общее ощущение того, что бог фактически умер, а сакральность смерти и целостность человеческого тела исчезла (напоминаю про бурное развитие в те десятилетия хирургии, медицины и в том числе начало внедрения крематориев). Не случайно кладбищенская церковь, где будет работать Ринт, часть Седлецкого монастыря в Кутна Горе, в то время по сути превратилась в часть чего-то очень безбожного. Сам монастырь, как и многие другие монстыри Чехии, стал жертвой знаменитого Указа о веротерпимости и последовавшей за ним церковной реформы: монахи были изгнаны, а имущество распродано и роздано приближенным к императору людям. Новыми хозяевами монастырских построек в Седлеце после реформы оказались именно Шварценберги. И их управляющие постарались выжать из недвижимости максимум, полностью наплевав на святость. В 1812 году, к примеру, в Седлецком монастыре была устроена табачная фабрика, существующая и по сей день, да и прочие помещения тоже старались использовать по максимуму и с пользой. Неудивительно, что вскоре дело дошло и до расчистки Костнице, чей нижний этаж много веков подряд использовался как хранилище останков тех, кто желал быть похороненым в святой земле (один из местных аббатов когда-то привез мешок земли с Голгофы и рассыпал тонким слоем по окрестному кладбищу). И со всеми этими кубометрами костей и черепов тех, кто не вписался в новую эпоху, надо было что-то делать.
Теоретически на переборку костей и создание готического интерьера Франтишка Ринта мог нанять и Эдмунд Леопольд: Берджих Шварценберг после выхода в отставку жил именно в основном жил под Братиславой, в то время как Эдмунд обитал именно в Богемии. Но, учитывая дату смерти, я бы скорее поставила именно на Берджиха. И вот почему: если бы я писала исторический роман, я бы этого человека точно взяла бы к себе персонажем, потому что по всем отзывам это была интереснейшая и необычная личность. Родился в 1800 году, в пятнадцать лет поступил в уланский полк, в двадцать участвовал в войне за Неаполь, потом - в войне в Алжире, потом в Карлистских войнах в Испании, войнах в Галиции, Италии и Венгрии. В тридцать лет отказался от наследства и княжеского титула в пользу среднего брата Карла II Шварценберга (который в итоге умер на 20 лет раньше него). Сам себя в юности называл «последним ландскнехтом» за неистребимый романтизм и несовременные взгляды, а также написал дневниковые записки о своих военных годах (Lancknechta Bedřicha Schwarzenberga Španělský deník a Zrození revolucí). Те, кто читал, говорят, что получилась очень умная, грустная и ироничная книга. В общем, если заниматься профайлингом, то этот человек идеально подходит на роль того, кто придумал адские люстры, или по крайней мере согласился с художником на такое видение объекта. Потому что сам насмотрелся на смерть на войнах, неимоверно от нее устал, и уже долгое время играет с ней шахматы и все не может дождаться шаха и мата. В то же самое время его младший брат Эдмунд Леопольд по сравнению с Берджихом обладал куда меньшей рефлексией и чувствительностью и был куда более карьерно ориентирован. Может потому в итоге и дослужился до фельдмаршала и Ордена Золотого Руна.
Но кто бы их них двоих эти люстры и вазы из черепов ни придумал, мне кажется, он прекрасно знал, кого нанимает, и понимал, что получится в итоге у Ринта. Для них двоих, заказчика и дизайнера, людей которые видели слишком много смерти и ужаса, и которые к 1870 году подошли с кучей ран, не только телесных, но и внутренних, душевных, это, возможно, был способ как-то примириться со смертью, которую они чувствовали совсем рядом с собой. Или, возможно, наоборот: не столько примириться, сколько показать ей что-то вроде жирного кукиша, убедить себя в том, что смерть и телесность на самом деле ничего не стоят. И попытка готического декораторства в этих условиях - всего лишь способ избавиться от охватившего тебя экзистенциального ужаса, уж не знаю, удачная или нет.
Понятия не имею, было ли так на самом деле, но мне эта история видится именно так.