Проблемы и решения
Общество раскололось. Большая часть пришла к выводу, что своё традиционное не так уж и плохо и к нему пора вернуться. Меньшая, которую можно условно назвать моральными коллаборантами, решила, что пути к возвращению для неё отрезаны. Действительно, если последние двадцать лет Вы зарабатывали себе на жизнь как радикальный националист-русофоб, как либеральный экономист, как создатель «нового», пусть и идиотского, и лживого прочтения истории, как политическая порно-звезда или даже как простой педераст, то Вам будет практически невозможно реинтегрироваться в общество традиционной морали. Вас могут простить, но Вам ничего не забудут и высокооплачиваемым «моральным авторитетом» Вы не будете. А ведь Вы уже поменяли душу на деньги. Теперь же выясняется, что может не остаться ни души, ни денег. Катастрофа!
Ростислав Ищенко, alternatio.org
Человечество (по крайней мере, европейская, особенно постсоветская его часть) тяжело болеет. Оно страдает апокалипcизмом, синдромом «теории заговора» и безысходностью. Любую констатацию кризисности, сложившейся глобальной ситуации (при том, что факт кризиса, отрицавшийся многими (даже экспертами) в начале 2008 года, уже года три-четыре, как ни у кого сомнения не вызывает), люди (даже эксперты) часто оценивают с двух позиций:
- «Как всё пессимистично, но я всё равно верю в лучшее».
- «Во всём виноваты американцы (олигархи, евреи, масоны, коммунисты, «мировое правительство» и т.д.) - нужное подчеркнуть.
Согласитесь, ни наивная, ни на какие аргументы не опирающаяся, вера в лучшее, ни столь же наивный поиск врагов-заговорщиков, строящих козни «белому и пушистому» человечеству, никак не способны изменить ситуацию, отменить кризис, реализовать другую модель будущего. Но, в принципе, реализация другой модели будущего всегда возможна. Даже за секунду до начала ядерной войны остаётся теоретический шанс её предотвратить.
Христианская цивилизация тем и отличается от фаталистичного фанатизма ислама, от предопределённости цепи перерождений буддизма (которую можно сократить, но начало и конец её всё равно известны), даже от патриархальной этики конфуцианства (императивно предполагающей покорность старшим), что приняла концепцию наделения Богом человека свободой воли. То есть, основные моральные нормы («Десять заповедей» и «Нагорная проповедь») даны, а как Вы будете применять их в жизни - дело Ваше, но и последствия на Вашей совести.
Поэтому, диагностированную мною выше болезнь человечества, я определяю, как болезнь морального свойства и причиной её вижу отход христианской цивилизации от своих базовых моральных основ. Даже атеистический «Моральный кодекс строителя коммунизма» корнями уходил в христианскую этику. Современное общество эти корни обрубило. Но, отрезав связь с традиционной моралью, общество утратило и историческую преемственность. Наши предки уже не совсем предки и вовсе не наши. Входивший в Берлин дед-коммунист найдёт общий язык с православным священником и даже с бывшим врангелевским офицером, но, без насилия над своей сущностью никогда не сможет понять внука, гуляющего по гей парадам или «протестное содержание» шабаша Pussi Riot.
Общество провисло, лишилось фундамента в виде традиций и опоры на опыт предков. Пока продолжалось краковременное но феерическое буйство кредитной экономики (часто именуемой ещё «экономикой ссудного процента»), лишённому корней, бросившемуся в казавшийся бесконечным праздник потребления обществу представлялось, что оно наконец-то обнаружило рецепт вечного благоденствия. Гордые, но глупые потомки славных предков решили, что они могут бесконечно проедать мир, предками построенный, и ради этого от заветов предков отреклись.
Даже протестанты отреклись от этики обогащающего труда, в пользу этики развращающего потребительского кредита. Но деньги, финансовый капитал, в таком мире из абсолютного эквивалента стоимости превратились в абсолютный показатель ценности. Ценности всего, в том числе и отдельно взятого человека.
Не важно как Вы заработали деньги, важно чтобы у Вас их было много. Именно поэтому разрыв со старым миром, с традиционной моралью был неизбежен. Традиционная мораль осуждает проституцию, гомосексуализм, воровство, убийство, ложь. Но как же быть, если проституция, гомосексуализм, воровство, убийство, ложь хорошо продаются и позволяют, сколотив состояние, резко поднять свою стоимость, а значит (соответственно новой морали) и ценность? Ясно как - отринуть традиционную мораль.
Пляшущие в храмах безумные девки, двуполые личности, публично гордящиеся своей девиантностью, «исторические» морализаторы, которые скоро потребуют от человечества покаяния за геноцид неандертальцев, совершённый нашими предками, за процветавший в раннем человеческом обществе каннибализм, за матриархат и за патриархат, за античное рабовладение и за «тёмные века» феодализма, в общем, за всю мировую историю и за сам факт нашего существования, все они - жертвы своего выбора в пользу аморальности, механические куклы, заводом для которых служит определённая сумма (зачастую очень небольшая) денежных знаков. Как кукла, заведённая ключиком, после получения необходимой суммы они исполняют соответствующий танец и замирают до следующего завода.
Но эти личности и почти созданное ими общество могли существовать только в иллюзии вечного праздника жизни, устроенной финансовым капиталом. Они должны были постоянно находиться в движении к ещё большему потребительскому счастью. Иных основ у этого общества просто не существовало. И вот, когда системный кризис, в неизбежный приход которого новое общество долго не хотело верить, всё же наступил, когда движение к потребительскому раю остановилось и с каждым днём становится понятнее, что остановилось оно навсегда, тогда новое общество, люди новой морали повисли в пустоте. От традиций предков они отреклись, а собственные новосозданные «традиции» испарились «как сон, как утренний туман». В условиях системного кризиса они оказались нереализуемыми. Нет, Вы и дальше можете оставаться педерастом и даже гордиться этим. Только за это всё реже и всё меньше платят.
Восточные и африканские общества, интегрированные (некоторые лишь частично) в глобальную финансово-экономическую систему, остались, тем не менее, за пределами досягаемости новой морали. Не то, чтобы у них религии или традиции были лучше - распространявшаяся с Запада, вместе с потребительским кредитом, новая мораль, просто не успела до них добраться (за редким исключением), поскольку и сам потребительский кредит в большинство стран третьего мира до сих пор не пришёл или только начал своё проникновение.
Общества традиционного Запада (евроатлантическая цивилизация) настолько привыкли к мысли о непотопляемости «Титаника» кредитной экономики, к легенде о том, что ЕС и США вечны и из каждого кризиса выходят лишь усилившимися, что они сконцентрировались на тезисе «вопреки всему верю в лучшее, потому, что просто не может быть, чтобы великолепная западная цивилизация рухнула».
В самом тяжёлом положении оказались постсоветские общества, а именно российское, украинское и молдавское. В Белоруссии, силами режима Лукашенко, в значительной мере были сохранены неразрушенными советские традиции. За счёт этого атомизация общества была, если не предотвращена, то существенно приторможена, люди новой морали в Белоруссии влиянием не пользуются и «властителями дум» не являются. Прибалтика успела вскочить в последний вагон ЕСовского поезда, когда он уже сходил с рельсов, и сейчас, как мантру, повторяет европейское заклинание: «Верю в лучшее!». Республики Средней Азии всё же слишком Восток и до них (кроме разве что Казахстана) новая мораль просто не добралась. Независимый Кавказ занялся своим любимым делом - бесконечной войной «свободолюбивых горцев» друг с другом за каждую гору и даже пригорок.
А вот общества трёх вышеуказанных стран ощутили на себе двойной удар. В начале их долго убеждали, что счастье в том, чтобы построить жизнь по западным лекалам. Строить убедили, но из этого строительства долго ничего не получалось. Не совсем ничего, но ничего хорошего. Потом вроде почти получилось - кредитный рай (хоть и не такой всеобъемлющий, как в ЕС и США) добрался и до нас. И тут ударил системный кризис, напрочь зачеркнувший тезис о благодетельности западной модели.
В результате общества раскололись. Большая часть пришла к выводу, что своё традиционное не так уж и плохо и к нему пора вернуться. Меньшая, которую можно условно назвать моральными коллаборантами, решила, что пути к возвращению для неё отрезаны. Действительно, если последние двадцать лет Вы зарабатывали себе на жизнь как радикальный националист-русофоб, как либеральный экономист, как создатель «нового», пусть и идиотского, и лживого прочтения истории, как политическая порно-звезда или даже как простой педераст, то Вам будет практически невозможно реинтегрироваться в общество традиционной морали. Вас могут простить, но Вам ничего не забудут и высокооплачиваемым «моральным авторитетом» Вы не будете. А ведь Вы уже поменяли душу на деньги. Теперь же выясняется, что может не остаться ни души, ни денег. Катастрофа!
Вот эта маленькая, но агрессивная и влиятельная часть постсоветских обществ начала пропагандистскую гражданскую войну против своих сограждан и против интересов собственных государств, пытаясь если не остановить, то замедлить процесс своей маргинализации. Её интересы совпали с интересами финансово-политического Запада. Точно так же, как постсоветский «креативный класс», состоящий из гламурных содержанок и тупого, но уверенного в собственной незаменимости офисного планктона, со всеми примыкающими к нему группами и группками маргинализировался в национальном масштабе, правящий класс Запада маргинализировался в глобальном масштабе. Приближался момент, когда его поражённые системным кризисом, как артритом, руки окажутся больше не в состоянии удерживать рычаги управления глобальной экономикой и политикой.
И те, и другие не хотели уходить и не могли уйти. Уйти, уступить, чувствуя свою неправоту или даже сомневаясь в правоте, может человек традиционной морали. Уйти, в конце концов, в монастырь. Но где Вы найдете монастырь для Pussi Riot? Для них бордель покажется слишком строгим, слишком высоконравственным заведением. Человек новой морали, не имея опоры на традицию, уйти добровольно неспособен. Для него крах его идей, крах его образа жизни означает физическую смерть. Жена сталинского наркома и даже брежневского министра, утратив по какой-то причине свой статус, могла без ущерба для своего психического здоровья пойти работать простым учителем или даже заняться трудом физическим, если другого варианта не оставалось. Ксении Собчак проще повеситься, чем сменить гламурную тусовку на ежедневный рутинный труд. Для неё это не жизнь. Именно поэтому, выбирая между реальным подлым предательством, спасшего её и её семью от позора Путина и виртуальной опасностью утратить «уважение» тусовки, она без колебаний предала того, кто не предал ни её отца, ни её саму.
Поэтому коллективный Запад, управляемый финансовым капиталом, принявший новую мораль, уже трухлявый, уже видящий свой конец, но ещё сильный, срывает человечество в пучину разрастающихся гражданских, межнациональных и региональных конфликтов. Именно поэтому я не являюсь оптимистом и понимаю, люди, которым нечего терять, которые, как было сказано выше, отдали душу за деньги и знают, что остаются и без денег и без души, могут пойти и на глобальный конфликт, ликвидирующий человечество.
Именно поэтому коллективная Болотная площадь, коллективный «майдан» постсоветских стран становится всё агрессивнее и, даже признавая, что находится в меньшинстве, требует права диктовать свою волю всему обществу. Именно поэтому певцы и музыканты, писатели и офис-менеджеры, кокотки и педерасты, вороватые «капиталисты» и лживые журналисты заявляют, что лишь они являются политиками, разбираются в политике и имеют право делать политику. Их кредо: «Политик не имеет право давать советы шансонетке, а шансонетка политику не просто может, обязана давать не советы - руководящие указания». И я не оптимист, я понимаю, что ради своего «права» безответственно руководить всем, что шевелится в пределах их досягаемости, ради «права» получать деньги ни за что, ради «права» проводить жизнь в вечной тусовке между фуршетом и борделем, они, не имея возможности развязать войну мировую, готовы развязать гражданскую.
И одна (глобальная) и вторая (национальная) группы маргинализирующихся людей новой морали достаточно немногочисленны и формально слабы. В большинстве случаев (за несколькими незначительными исключениями) они не имеют даже прямого доступа к политической власти. Однако за время безальтернативного господства западной системы ценностей, они на 90% поставили под контроль наиболее влиятельные СМИ, причём самым надёжным путём - развратив большинство журналистов и менеджеров информационной сферы. Объективно большинство медийщиков на их стороне просто потому, что они сами «креативный класс» и гламурная тусовка, а ворон ворону глаз не выклюет.
Им зачастую нет необходимости координировать свои действия или даже знать друг о друге. Российская тусовщица Ксения Собчак ничего не знает об украинской журналистке Ксении Василенко и вряд ли когда-то что-то слышала об украинском министре и олигархе Петре Порошенко. В свою очередь, Рокфеллеры и Ротшильды не осведомлены о существовании ни первой, ни второй, ни третьего. Но и глобальные, и местечковые люди новой морали объективно заинтересованы в повышении уровня конфликтности, в оказании психологического давления на разворачивающееся в сторону традиционных ценностей общество.
Они даже могут искренне считать, что сражаются с «совками», клерикалами и ретроградами за демократию и общечеловеческие ценности. Правда при этом, в полном соответствии со своей новой моралью, они уверены, что ложь и преступление (даже преступление против человечности) - вполне приемлемая и умеренная плата за то, чтобы оставшееся после «очеловечения» человечество приняло их взгляды на жизнь. Не случайно они легко находят общий язык с радикальными националистами (попросту с фашистами). Те тоже уверены, что если перебить политических оппонентов и ввести единомыслие, то рай на земле наступит немедленно.
Поэтому когда финансовый капитал напрямую или через государственные структуры Запада поддерживает очередное болото или «майдан», это не мировой заговор против людей доброй воли, а обычное совпадение бизнес-интересов. Точно так же «Ауди», БМВ и «Мерседес», выпускают автомобили со сходными опциями и характеристиками, поскольку ориентируются на один и тот же сегмент рынка.
При этом понятно, что по закону перетекания власти туда, где больше капитала, именно Запад и стоящий за его политическими структурами финансовый капитал являются главными выгодоприобретателями, а постсоветские моральные коллаборационисты лишь технические исполнители, мнящие себя полноправными партнёрами, и будущего у них нет. Капиталами с ними никто делиться не собирается, а без капитала, как мы уже установили, в обществе новой морали нет ни власти, ни влияния, ни морального авторитета, ни гламура. Фактически постсоветские местечковые люди новой морали, активно роющие яму своему государству и обществу, в котором живут, лягут в эту же яму, только самым верхним слоем.
Вот в этом-то и заключается слабость мира, ориентированного на интересы финансового капитала и в этом - последний шанс человечества. Как я уже неоднократно подчёркивал, капитал стремится к максимизации, к концентрации в одной точке. Но это означает, что в идеальном варианте, и финансовый посредник (условный олигарх, обеспечивающий движение капитала) должен остаться только один. Условно это можно представить, как если бы персонажи фильма «Горец» (первой его версии), пользуясь своей фактической неуязвимостью, ликвидировали бы человечество, а затем уже начали бы выяснять отношения между собой.
Гражданская война, которую болото в интересах финансового капитала развязывает против народов России и Украины может иметь только одного победителя - народ. Народ может проиграть, но болото при этом не победит. Оно просто станет расходным материалом очередного кризиса, а украденные у народов состояния будут моментально конфискованы «в целях восстановления справедливости» в пользу финансового капитала. Ну, подумайте, кому нужны Собчак и Алексеева, Навальный и Ходорковский, Немцов и Каспаров, если нет России. Зачем их кормить? За что с ними делиться? За красивые глаза и былые заслуги? Это не по-общечеловечески.
Таким образом, гражданская война глобализированного человечества, которую я в прошлом материале назвал Третьей мировой (поскольку она охватывает человечество куда полнее и проникает в него глубже, чем Первая и Вторая мировые - её фронт в каждой семье, даже тот, кто не догадывается о ней, в ней участвует) на всех своих этапах и во всех странах ведётся абсолютным нелегальным меньшинством против абсолютного легального большинства. Нелегальным, поскольку для достижения своих целей общество новой морали и в местечковом, и в глобальном форматах должно разрушить не только традиционную мораль, но и традиционную государственность. И если сейчас мораль (кроме новой) практически нигде на Западе и постсоветском пространстве законом не защищена или защищающие её законы не исполняются, то государство имеет все возможности и главное право на защиту. Насколько эта защита может быть эффективной, показывает пример Ливии и Сирии. Каддафи проиграл, но он почти год не без успеха боролся один против всего общества новой морали и против полностью ему подконтрольных государств Запада. Асад борется полтора года и пока имеет шанс выиграть.
Так вот, если человечеству удастся не пересечь тонкую грань, отделяющую нас от глобальной войны и ядерной катастрофы, но при этом отказаться от капитуляции под угрозой применения обществом новой морали силы, то шанс на победу есть. Каждое военное поражение общества новой морали (не важно в Грузии или в Сирии) для него катастрофично, поскольку показывает миру, что его агрессии можно сопротивляться даже в глобальном масштабе. Каждая сорванная цветная революция, каждое осушенное болото - сталинградский котёл для общечеловеков, поскольку демонстрируют, что и на местечковом (национальном) уровне их технологии (в этом случае более изощрённые, чем прямая агрессия) могут быть эффективно нивелированы.
Есть только одна проблема - надо, выполняя свой долг, не бояться пролить кровь врага. Каждый раз, когда общество новой морали побеждало, оно, как правило (особенно в ходе подготовки и проведения цветных революций), побеждало путём лжи и шантажа. Своим сторонникам они говорили, что в них никогда не будут стрелять. Оппонентов пугали остракизмом, исключением из клуба цивилизованных держав. Китай на Тяньаньмень показал, что на эти угрозы и на эти обещания в интересах страны и народа можно наплевать. Причём показал это в момент наивысшей силы Запада и расцвета кредитной экономики.
Если креативный класс знает, что впереди его ждут не деньги, а пули и тюрьмы, он на улицы не выходит. Более того, 90% «рассерженных» моментально становятся лояльными гражданами и не более чем через год удивляются: как это они могли так заблуждаться?
Если же государство отступает перед шантажом, то с каждой минутой общество новой морали становится наглее, его требования всеобъемлющее. В конечном итоге они выливаются в требования безоговорочной капитуляции государства и народа перед «креативным классом». И, если государство капитулирует, то начинаются «лихие 90-е», эпоха «оранжевой чумы» или наступает «демократический» фашизм саакашвилливского разлива.
Наши оппоненты живут нашими ресурсами, сильны нашим миролюбием, питаются нашими страхами. Их база - финансовый капитал может существовать без нас, без миллионов потребителей только в теории. На практике, пока существует хоть одно государство, капиталу необходима кредитная экономика, как средство контроля над государством и его саморазрушения, а кредитной экономике необходимы мы - конечные потребители её продукта, причём двукратные, поскольку промышленную продукцию мы покупаем на потребительские кредиты. Поэтому страна, опирающаяся на многомиллионный народ (интеграция Украины в российско-белорусско-казахстанское объединение даёт 210-220 млн. человек) неуязвима. Столькими потребителями сразу (таким рынком) можно пожертвовать лишь в случае глобальной ядерной войны, в которой не будет победителей. В случае же локального конфликта проще отдать на заклание сто тысяч или даже миллион оранжево-болотных (тем более, что всем известно, что их никто в таких количествах убивать не будет, да и новых писателей, музыкантов, телеведущих и офис-менеджеров нетрадиционной ориентации набрать нетрудно) и наладить «конструктивные отношения» с «преступным режимом».
Ещё раз подчеркну, что каждое отступление общества новой морали, каждый суд над хулиганистыми «политическими активистами», доведённый до законного приговора, каждый не состоявшийся цветной переворот, каждая получившая отпор агрессия, каждый накрытый звёздно-полосатым флагом гроб из зоны военных действий - очередной гвоздь в крышку гроба общества новой морали, кредитной экономики и финансового капитала.
Эта система может жить, лишь постоянно расширяясь и потребляя новые ресурсы. Однако покойный профессор Сергей Капица в своём эссе «Парадоксы роста» достаточно убедительно обосновывает теорию, предсказывающую стабилизацию численности человечества на уровне 9-10 млрд. чел. Статистические данные последних лет также свидетельствуют о спаде темпов роста (ранее прогнозировалось, что нас уже в 2010 году будет10 млрд.). Это значит, что внутренние ресурсы системы исчерпаны - она больше не может существовать за счёт опережающего роста численности человечества (поставлявшего системе новых потребителей).
Теперь система может расширяться лишь в конечном глобальном политическом пространстве, реквизируя ресурсы и рынки у тех, у кого они есть. Любая неудавшаяся реквизиция ставит систему на грань краха, поскольку ресурсы и рынки идут в дело, что называется с колёс и их уже не хватает, чтобы зашивать бюджетные дыры системы. Европейский Союз трещит по швам, а с его развалом США, а значит и вся система, утрачивают возможность проведения глобальной политики. Без глобальной политики нет глобальной экономики, есть лишь взаимовыгодное взаимодействие самостоятельных экономик, а значит и глобальный финансовый каптал начинает скукоживаться, моментально теряя значительную часть своего влияния, становясь из того, кто определяет правила игры и судит её, всего лишь одним из игроков, далеко не самым значительным.
Поэтому каждая частная победа, с одной стороны многократно ослабляет мощь общества новой морали, его политической системы и системообразующего для них финансового капитала, но с другой стороны, увеличивает опасность глобальной военной катастрофы, как ultima ratio погибающей системы.
К сожалению, без риска нет выигрыша, чем выше ставки, тем выше риск и данный риск, как мне представляется, оправдан. Иначе риск катастрофы всё равно сохранится и пусть медленно, но будет возрастать, но все мы будем интегрированы в систему новой морали, на правах подлежащих перевоспитанию.
Выбор за нами.